Наконец пришла пора выходить.

Жанну очень порадовало отсутствие женщин в дорожной свите благодетеля: некому будет шипеть за спиной и закатывать глаза при неизбежных выходках Нарджис.

Среди будущих попутчиков оказалось много знакомых лиц. Жаккетта с удивлением увидела здесь и соседа справа по столу на вечере, когда состоялся ее первый выход в свет.

Только теперь она разглядела его как следует, ведь во время трапезы все ее внимание занимали непослушная вилка да выражение лица госпожи Жанны.

Первое, что бросалось в глаза при взгляде на соседа справа, – длинные, ухоженные, неземной красоты кудри. А во всем остальном человек как человек. Разве что глаза глубоко посажены.

Сосед справа оказался виконтом.

Было еще несколько дворян, громкими титулами они не отличались, по большей части это были простые владельцы замков.

Кроме них благодетель, как официальное должностное лицо, имел секретаря, несколько чиновников, исполняющих его поручения, и писца. Все эти лица, кроме секретаря, который неотлучно сопровождал хозяина, ехали в одном экипаже, образуя что-то вроде штаба и канцелярии в одном лице.

Жанна еще раз порадовалась своей светлой голове: от Жаккетты пользы в качестве Нарджис было явно больше, чем в качестве камеристки.

Но благодетель заметил отсутствие камеристок у дам и предложил нанять прямо здесь, пока Рим рядом.

Вот этого Жанне было совсем не нужно.

– Ничего, дорогой господин маркиз, мы привыкли к лишениям! – заверила она. – Мы столько терпели, потерпим еще. Хорошую камеристку быстро нанять невозможно, а от плохой будет одна головная боль. Дождемся Ренна. В конце концов Господь призывает нас к смирению…

– Ну, если вы настаиваете, дорогая госпожа Жанна… – с неохотой отказался от этой мысли благодетель, – то я вынужден подчиниться. Как вы находите наше скромное общество?

– О, оно великолепно! Я думаю, что наше путешествие пройдет очень приятно и интересно. В окружении таких галантных кавалеров иного быть не может.

Пока они обменивались взаимными любезностями, Жаккетта невозмутимо принимала комплименты в свой адрес со всех сторон.

Между делом зашел разговор об охоте. Благодетель вспомнил утренний визит к дамам и попросил госпожу Нарджис рассказать, как охотятся в Северной Африке.

Жаккетта с удовольствием поведала об охоте шейха.

– У Господина было много борзых собак, но одну из них он любил больше всех. В жаркие дни для нее на крышу выносили ложе и устраивали над ним навес, чтобы она могла спокойно отдыхать. А если было совсем душно, невольники обмахивали ее опахалами. Кормили Зухру финиками, смешанными с верблюжьим молоком, чтобы бег ее был быстрым, а хватка стальной.

– Мы тоже любим своих собак, – заметил один из кавалеров. – Но на балконах они у нас еще не прохлаждаются и вееров не имеют.

– И что вы хотите этим сказать? – заметил виконт. – То, что нам до них далеко?

– Господин виконт, всем известна ваша несколько странная страсть к Востоку, – с легким вызовом, но очень сдержанно сказал кавалер. – Поэтому я не буду с вами спорить.

Жаккетта ждала большего.

Поединка или, на худой конец, ссоры.

Слишком язвительным был тон виконта, и стремительное отступление кавалера удивило Жаккетту.

«А сосед справа – штучка непростая», – мельком подумала она и продолжила рассказывать:

– Охотиться Господин выезжал в припустынные земли. Там много антилоп и другой дичи. Его люди разбивали лагерь и устанавливали для нас шатры.

– Страсть к шатрам у арабов просто поразительна! – вклинилась в ее рассказ Жанна. – Сам шейх очень не любил домá. Так и жил в простом черном шатре во дворе своего дворца, словно привратник.

Раздался дружный смех.

Жаккетта нахмурилась.

С госпожи спроса никакого, Господин ее не замечал, вот она и злится, до сих пор не успокоилась, но как смеют эти люди смеяться над привычками шейха Али? Он жил так, как считал нужным, и не этим надушенным щеголям его осмеивать!

Она тихо, но отчетливо сказала:

– Господин делал это для того, чтобы тело не изнеживалось под крышей и всегда было готово к сражениям и походам. Он считал, что домашний уют – удел купцов и евнухов, а мужчине позорно лежать на мягком ковре, пока живы его враги.

Что-то было в ее голосе, отчего смех резко стих.

– А охотились Господин и его свита на верблюдах. В песках так удобнее, – спокойно продолжала рассказывать Жаккетта. – Управляющий гаремом говорил мне, что такая охота хороша еще, когда вместо собак используют ручных пардусов[9]. Они тоже отлично берут дичь.

Виконт внимательно смотрел на Жаккетту.

– Судя по вашим речам, вы, дорогая госпожа Нарджис, относились к вашему господину очень даже неплохо. В рассказах графини де Монпезá он предстает совершенно другим, – негромко заметил он.

«Так и он ко мне неплохо относился…» – чуть не вырвалось у Жаккетты. Но она упрямо решила улыбаться и все.

Виконт ждал ответа. Не дождавшись, он требовательно спросил:

– Так почему же вы сбежали?

– Я христианка! – отрезала Жаккетта.

Ее начал пугать этот человек с его неприятными вопросами.

Для себя Жаккетта решила всеми силами держаться от виконта подальше.

К счастью, подоспел подвыпивший благодетель:

– Прелестнейшая госпожа Нарджис, откройте нам, пожалуйста, главный секрет Востока. Сколько женщин может быть в гареме у мусульманина?

– У уважаемого человека и гарем солидный! – засмеялась Жаккетта. – Столько, сколько он сможет.

– И могут?! – заговорщическим шепотом спросил благодетель.

– Могут, – подтвердила Жаккетта. – А если не могут, то есть специальное зелье довада.

Жанна поняла, что невозможная Нарджис опять вышла за самые широкие рамки приличной беседы и кавалеры, того и гляди, начнут записывать с ее слов рецепт.

– Дорогой господин маркиз! – сказала она, мягко вцепившись Жаккетте в локоть. – Я думаю, нам пора удалиться на покой.

– Очень жаль! – по-детски обиделся благодетель. – Общение с вами бесподобно! А вы, дорогая госпожа Нарджис, такой умный собеседник, что я просто поражен!

– Доброй вам ночи, господа! – распрощалась с обществом Жанна и беспощадно повела Жаккетту к выходу.

Жаккетта надулась.

Она только-только вошла во вкус общения с благородными кавалерами, оказывается, они немногим отличаются от обычных людей, да и костюм ее оценили по достоинству, на госпожу Жанну вполовину меньше смотрели, веселье понемногу началось, и вот нá тебе!

Из вредности она сделала вид, что запнулась, и стряхнула с ноги шлепанец.

По мраморному полу он проскользил, как кораблик по волнам, и отлетел от хозяйки на приличное расстояние.

Жаккетта замерла, подняв босую ногу. И вопросительно посмотрела на мужчин.

Кавалеры всем скопом кинулись к одинокой туфельке, остановившейся прямо в центре мозаичного круга. Такими кругами был украшен весь пол, выполненный в стиле косматеско.

Победила молодость, и наиболее проворный кавалер удостоился неземного счастья надеть туфельку на очаровательную ножку пленительной Нарджис.

Жаккетта поблагодарила его поклоном головы и улыбкой.

Жанна тоже ласково улыбалась, думая, что за дверью придушит мерзавку с ее отвратительными красными тапками.

– Пойдем, дорогая! – сказала она.

– Одну минуточку! – неожиданно вмешался виконт. – Разрешите, прекрасные дамы, преподнести вам небольшой подарок. Путь впереди предстоит долгий, в горах всегда холодно, а ваши наряды слишком воздушны. Примите, пожалуйста, эти шубки, они согреют вас в альпийских снегах!

Слуги виконта внесли на подносах бархатные, подбитые мехом куницы одежды. Широкие рукава и отложные воротники были украшены меховыми отворотами.

– Я от имени всех присутствующих здесь кавалеров выражаю надежду, что под защитой теплой шубки госпожа Нарджис всегда будет радовать нас своим великолепным, просто сказочным нарядом!

Кавалеры были полностью с ним солидарны.