Наступившая после жестокой сечи тишина оглушала. Король Кулл остановился, дико озираясь в поисках врагов. Но постепенно возбуждение битвы спало. Оставшиеся в живых стражники внимательно осматривались: не покажутся ли новые противники. Шло время, и никто не появлялся. Раздавались только тихие стоны раненых.

Яркий свет наступившего дня проникал лишь через узкое отверстие в потолке, рассеиваясь и растекаясь по огромному сводчатому залу. Воины разбрелись рассматривая росписи на стенах и сводах зала: кровавые битвы, жестокие жертвоприношения, обильные пиры, опять битвы и опять жертвоприношения черной богине, сопровождаемые пирами — только эти сцены и никаких других! Мрачные росписи должны были заставить поклоняться Хазре, трепетать перед ее Силой. Но у воинов Алой Стражи, постоянно видевших смерть и привыкших к жестокости, эти картины вызывали только гнев и ненависть к Силам Тьмы.

На центральной фреске была изображена сама богиня Хазра. Прижав локти к бокам, она раскрывала перед сморщенной, обвислой грудью громадные лапы. Зобастую шею венчала не голова, а безносый череп — олицетворение самой Смерти. Люди ползли к ней по ступеням, моля сохранить им жизнь. Но щадя жертву, она забирала ее бессмертную душу, которая становилась воплощением зла и несла своим сородичам гибель и мучения. «Милость» к одному значила погибель для другого. Добро для одного — гибель и зло для другого.

Смарг долго рассматривал фрески. И вдруг воскликнул, обращаясь к Куллу:

— Эти изображения очень похожи на росписи в храме царя Шимаха, почти копии. Их надо уничтожить. Под ними скрыты священные для всего живого символы Жизни, даруемые Богами людям. Раньше в этом зале находилось главное хранилище рукописей.

Древние Летописи тоже хранятся в храме Алавы, но в секретном месте, известном немногим. Храм большой, мне может понадобиться много времени, чтобы их найти. Да и неизвестно, какие ловушки могут подстерегать!

Решив, что настало время позвать демона, Смарг громко крикнул:

— Хариш! Хариш, отзовись!

Прошло какое-то время, воздух посреди зала засветился, становясь осязаемым, и из него возник демон:

— Я уже давно здесь.

Чародей нахмурился:

— Что значит давно? Ты нашел, где хранятся Летописи?

Хариш, довольный собой, хихикнул:

— Нашел, да не совсем. Идти туда далековато, да и страшновато.

Кулл рассмеялся:

— Неужели демону может быть страшно?

Хариш загадочно улыбнулся:

— Пошли!

Они пересекли анфиладу комнат, прошли длинными коридорами, то спускаясь, то снова поднимаясь по лестницам и поворачивая почти на каждом шагу.

Если бы демон не вызвался проводить их, то Кулл со Смаргом давно бы уже затерялись в этом лабиринте. Везде царил полумрак. Казалось, даже воздух становился тяжелее и давил, как если бы он был покрывалом из тяжелой ткани. Ты хочешь его сбросить, но ничего не получается, и оно опутывает, сковывает твои движения. Эти мрачные переходы подготавливали к Чему-то Ужасному, надежно защищенному ловушками, сетями, самострелами и ямами, утыканными кольями. То и дело со стен падали огромные камни, грозя похоронить под собой искателей Летописей. Несколько раз воины с криком срывались в замаскированные западни, но в последний момент, как бы доказывая правоту своих слов, демон выручал их из безвыходной ситуации.

Переходы, переходы, лестницы и еще лестницы. Комнаты и залы нескончаемой чередой сменяли друг друга. В одной из них и сам Хариш чуть не сорвался в замаскированную ловушку: в глубокий бассейн с отвесными стенами. В нем обитали ядовитые змеи, откормленные трупами жертв. Живые посредницы между человеком и вечностью благоденствовали в этом сыром и темном месте. Почти бессмертные, здесь они, год за годом сбрасывая старую кожу, вырастали до огромных размеров.

Кулл с отвращением посмотрел в глубокий бассейн, где извивался клубок змей. Голодные змеи бросались, вцеплялись друг в друга, истекая кровью, но не сдаваясь. Воины замерли, загипнотизированные видом ужасных тварей.

Но Смарг торопил идти дальше. Демон полетел вперед, возглавляя процессию. Теперь он уже не бахвалился перед людьми, а заранее уничтожал западни, не желая лишних жертв.

После очередного перехода король и чародей очутились в огромном зале. Вдоль стен выстроился ряд мраморных колонн. Когда-то этот величественный зал освещала тысяча факелов. Росписи на стенах, выполненные искусными мастерами со всего света, были украшены драгоценными камнями и золотыми обрамлениями. Между росписями висели большие серебряные зеркала. Отражаясь в зеркалах, свет факелов преломлялся, играя всеми цветами радуги. Тот, кто попадал в этот зал, уже никогда не мог забыть эту величественную картину. Все виденное ими до этого меркло. Раньше в этом зале любили собираться ученые, чародеи и поэты, проводя время в бесконечных разговорах и спорах.

Тут всегда царили радость, покой и счастье. Казалось, что здесь незримо присутствует прекрасная богиня Алава, покровительница науки и искусства.

Сейчас лишь несколько десятков факелов освещали безобразную статую богини Хазры, установленную в конце зала. Перед статуей возвышался алтарь, на котором приносили человеческие жертвы. Это было невысокое каменное ложе, украшенное вырезанными в камне картинами жестоких жертвоприношений. Центральной фигурой барельефов было изображение огромного змея. Перед ним лежал обнаженный человек, руки и ноги которого опутали змеи. Большой Змей раскрыл омерзительную пасть и готовился вцепиться в очередную жертву…

Смаргу хотелось посмотреть на росписи, но в полумраке с трудом удавалось различить, что изображено на стенах. Взяв факел, чародей подошел к стене и принялся рассматривать фрески.

— Будьте прокляты, жрецы Хазры! — в гневе воскликнул он.

Хазриты сняли со стен золотые пластины и драгоценные камни. Поверх былых прекрасных росписей они нанесли мрачные фрески, уже виденные чародеем в других залах храма.

Смарг насторожился. Из ближайшего прохода послышались приглушенные шаги. Поток воздуха принес резкий запах дикого зверя. Еще не понимая, что происходит, Смарг бросил в коридор горящий факел.

В ответ раздался грозный рык, эхом прокатившийся по залу. Ему вторили еще два зверя. Обернувшись к Куллу, маг крикнул:

— Звери! Дикие звери!

Услышав крик, валузийцы тотчас отошли к освещенной статуе и заняли круговую оборону. Несколько воинов по пути успели снять со стен горящие факелы. Из темного прохода медленно вышел огромный лев. Из-за его спины бесшумно появились две львицы и встали по бокам. Люди и львы застыли, внимательно изучая друг друга. Смарг тихо прошептал:

— Это царь всех львов — самый крупный и сильный из всех зверей, что мне доводилось видеть. Жрецы Черной богини скармливали ему рабов.

— Звери, есть звери, но и мы не рабы, — не дрогнув, ответил Кулл.

Словно услышав эти слова, львы приготовились к атаке. Вожак присел, а затем стремительно прыгнул на короля Валузии, перелетев через строй охраны. Воины, выхватившие из ножен мечи, не смогли даже задеть его. Кулл, видя приближающегося хищника, приготовился достойно встретить его. Но не успел он занести руку, как лев ударом лапы, выбил меч из рук короля. Клинок, обиженно звеня, отлетел в сторону. Царь зверей ринулся на своего противника.

Они сцепились. Кулл схватил льва за гриву, и передние лапы хищника оторвались от земли. Изловчившись, король вцепился в морду льва, разрывая пасть. Лев беспомощно царапал когтистыми лапами воздух, стараясь вывернуться. Кулл стоял как глыба, мышцы его напряглись под бронзовой кожей. По телу ручьями стекал пот. Долго так продолжаться не могло, кто-то из них должен был уступить. Два исполина, два достойных противника. Их поединок закончил один из воинов, поразив льва мечом в сердце. Раздался предсмертный рык, и царь зверей, из последних сил взмахнув лапами, обмяк и свалился у ног короля.

Львицы бросились на людей одновременно со своим предводителем. Одна из них погибла сразу, напоровшись на мечи. Вторая все же успела ударом сильной лапы повалить на пол одного из Стражей и вцепиться в его тело клыками. Но насладиться победой над человеком она не успела, так как сама погибла под ударами топоров.