Как же ему вытащить Синтию из этого болота, которое засасывает ее все глубже с каждым часом?..

И тут, будто догадавшись, что Морган думает сейчас о ней, Синтия, закончив, наконец, свой разговор со Стэнфордом Слэйтером, дружелюбно улыбаясь, направилась прямо к Дрею. Он надеялся, что она уже простила его за то, что он так некстати появился в их дружной компании и второй раз извиняться за это ему не придется. Конечно, Моргану хотелось побыть с ней наедине, но при таком скоплении гостей это вряд ли было возможно. Но хотя бы на то, что никто третий не подойдет к ним и не станет вмешиваться в их разговор, он все же надеялся.

— Извините, что я обошлась с вами немного прохладно, — прощебетала Синтия, — но я ведь не приглашала вас… И даже ума не приложу, почему вы все-таки отважились навестить меня.

— Я просто хотел вас видеть, — без околичностей признался профессор. — И у меня не было никаких планов на выходные. А потом мне пришло в голову, что вы, возможно, разрешите мне сфотографировать ваши службы, о которых с такой гордостью рассказывали в Нью-Йорке. — Он улыбнулся, пытаясь завоевать ее доверие и не казаться назойливым.

— К сожалению, мама этого ни за что не разрешит, — покачав головой, твердо произнесла Синтия. — А если уж говорить начистоту, то она не позволила бы вам и приезжать сюда, если бы знала об этом заранее. Ведь вы для нас не единомышленник, а чужой. Зачем вам понадобилось сюда ехать? Чтобы осквернять нашу веру?

— Как это — осквернять? — изумился Морган. Тут вся напыщенность и хладнокровие разом покинули Синтию, и их место заняла самая настоящая ярость.

— Разумеется, осквернять! — выпалила она. — А как, по-вашему, это еще можно назвать?!

Он протянул к ней руку, но Синтия резко отпрянула, гневно сверкая полными ненависти глазами. Морган хотел было высказать свое удивление столь неожиданной вспышкой злобы, но потом передумал и промолчал. Зато теперь ему стало ясно, что будет очень непросто пошатнуть ее ложную веру, раз уж она зашла в своих заблуждениях так далеко. Единственный способ сделать это — ни в коем случае не торопиться, а действовать постепенно, шаг за шагом… Может быть, даже прикинуться, что он тоже начинает верить в ее сверхъестественные силы и возможности… А там, глядишь, она и сама возьмется за ум. Ведь девушка была неглупая и при определенных обстоятельствах вполне может поставить под сомнение все эти вымышленные чудеса, которые она якобы совершает. Пожалуй, это самый правильный путь, решил Морган.

— Пожалуйста, простите меня, — дипломатично начал он. — Но я вовсе не хотел оскорблять вас или тем более переубеждать Это было бы просто нелепо с моей стороны! Может быть, мне следует постараться понять вас, посмотреть на вещи вашими глазами, и тогда мне многое откроется? Я действительно хочу этого, но и вы должны мне помочь…

— Дело не во мне, — все еще с досадой в голосе ответила Синтия. — А в моей маме.

— А можно мне лично поговорить с ней и попросить разрешения остаться на службу? — с робким видом спросил Морган.

Как показалось Моргану, Синтия обдумывала это предложение явно дольше, чем оно того заслуживало, но наконец произнесла:

— Ну, хорошо. Я провожу вас к ней. Это наверху. Вслед за Синтией профессор двинулся мимо многочисленных гостей к огромной лестнице с широкими гладкими перилами. Все взгляды собравшихся были устремлены сейчас на них, а разговоры в гостиной мгновенно стихли. Когда они оказались на верхней площадке, у Моргана даже возникло ощущение, что внизу никого нет и дом совершенно пуст — такая тишина вдруг воцарилась в людной гостиной. Единственным звуком был скрип половиц, пока они шли по ступенькам, а потом дальше — по коридору второго этажа.

Синтия подошла к одной из комнат и, взявшись за ручку двери, толкнула ее.

— Мама, тебя хочет видеть один джентльмен, — сказала она и жестом пригласила Моргана войти внутрь.

Сделав всего один шаг по ворсистому ковру спальни матери, Морган неожиданно остановился. Глаза его расширились от ужаса, а из горла вырвался нечеловеческий вопль, удививший даже его самого: ведь до этого он никогда в жизни не кричал так пронзительно. Ничто, казалось, не могло до такой степени вывести его из себя. А Синтия в это время громко расхохоталась все тем же зловещим смехом, которым уже приветствовал сегодня Моргана ее старший брат Льюк. Этот смех подхватили оставшиеся внизу гости, и он волнами покатился по всему огромному дому.

Мередит Барнс, мать Синтии, была мертва. Она сидела в кресле-качалке с раскрытыми глазами, и ее набальзамированное тело пребывало в состоянии глубокой восковой мумификации. Морган никак не мог сдержать своего дикого вопля ужаса — такой эффект произвело на него сделанное им жуткое открытие, состоящее в том, что мать Синтии была мертва уже несколько лет, и это окончательно подтверждало полное безумие ее дочери и всех собравшихся.

На лестнице раздались чьи-то шаги. Морган с огромным трудом заставил себя замолчать и бросился прочь из кошмарной комнаты. Он закашлялся и почувствовал подступающую тошноту. Теперь ему уже не хотелось быть рядом с Синтией — его пугало ее лицо, искаженное хищным зверским оскалом. Сейчас перед ним была одна цель — поскорее унести отсюда ноги: вырваться на свежий воздух, добежать до машины и гнать без оглядки из этого дьявольского поместья. Но в коридоре его тут же схватили сильные руки Льюка Барнса, за которым стояли и двое других братьев Синтии — Сайрус и Авраам. Морган попытался сопротивляться, но это лишь развеселило Барнсов. Они заломили ему руки за спину и, беспомощного и задыхающегося от ужаса, привели к Синтии, которая никак не могла остановиться от смеха.

Гости стали по одному подниматься наверх, и даже сам Стэнфорд Слэйтер, зловеще ухмыляясь и потирая руки, удосужился преодолеть высокую лестницу, чтобы лично заглянуть Моргану в глаза. Тут только Морган понял, что это именно Слэйтер сделал из мертвого тела миссис Барнс мумию.

— Ты, извращенец проклятый! — заорал на него Морган.

Ничего не ответив, Слэйтер размахнулся и влепил несчастному профессору звонкую оплеуху.

Рядом появились оба хиропрактика — Гарви Бронсон и Джон Логан со стаканами вина в руках.

— А я ведь так и знал, что его сюда не приглашали, — хвастливо сообщил Бронсон. — Он не ответил на пароль. Я спросил его, покупал ли он в магазинчике реторту, и уж не помню, что он там наплел мне в ответ, но, во всяком случае, совсем не то, что требовалось.

— Вот видите? — усмехнулся в лицо Моргану Стэнфорд Слайтер. — Мы даже подыграли вам. Вы ведь хотели попасть к нам, если не ошибаюсь? Что ж: вот вы у нас в руках… Правда, теперь вам придется горько пожалеть о том, что вы явились туда, где вас никто не ждал.

Морган почувствовал на своем лице отвратительное дыхание Льюка, когда тот крепко ухватил его за горло.

— Ну, а теперь веди себя тихо! — приказал Льюк. — И для тебя все покажется почти безболезненным. У нас хорошие специалисты, они все сделают очень быстро.

Джон Логан, невысокий мускулистый хиропрактик, выступил вперед:

— Положите его на пол, — велел он. — На живот. И держите покрепче.

Моргану ударили под колени, и он рухнул на пол, больно стукнувшись затылком, а трое братьев Барнс перевернули его на живот и стали держать, как это приказал им Логан. Морган почти не мог дышать и уж тем более двигаться: Барнсы навалились на него всей сваей тяжестью — на руки, на ноги и даже на спину, словно пригвоздив его тело к полу. Рядом сгрудились любопытные гости, начав перешептываться в ожидании расплаты за наглое вторжение профессора в их тесный круг. «Неужели они сейчас убьют меня?» — промелькнуло в голове Моргана. Синтию он не видел, так как братья крепко удерживали его голову, уткнув лицом в пыльный ковер.

Джон Логан поставил полупустой стакан на перила лестничной площадки и присел на корточки рядом с Морганом. Профессор почувствовал, как крепкие руки схватили его за голову, а потом Логан рывком крутанул ему шею, и Дрея пронзила страшная боль, которая, однако, почти сразу прошла, и за это он был благодарен хиропрактику. Потому что если бы эта боль продлилась хотя бы несколько секунд еще, он наверняка не выдержал бы и потерял сознание.