Тень становилась выше и больше человеческой фигуры. Вот она сломалась, достигнув потолка, и стала расползаться. Ко мне протянулись мускулистые руки. Они собирались повернуть меня и взять на себя всю ответственность за решение, которое я никак не могла принять. Но мои глаза непроизвольно закрылись, не осмеливаясь обмануть доверие Чанно, если вдруг та узнает об этом невероятном происшествии.

Сильные руки начали гладить мое тело. Знакомые поцелуи проложили дорожку от моего рта к грудям, лишая способности к сопротивлению и самоконтролю. Ноги у меня подогнулись, и мне не давало упасть только тело, крепко прижавшееся к моему. Эта близость позволила мне почувствовать пульсирующий у него между ног раскаленный уголь, который посягал на мою целомудренность, желая проникнуть внутрь меня, сжечь и заклеймить, чтобы ни один другой мужчина никогда даже не пытался больше овладеть мной.

В следующее мгновение с меня упали одежды, и наши тела соединились, слившись в каком-то мистическом союзе. С каждым новым прикосновением жар от его лингама[2] становился все сильнее, неся волны тепла в мое йони[3]. Я хотела, чтобы он вошел в меня, но остановилась в то самое мгновение, когда он уже собирался это сделать. Меня удержал страх, что это проникновение вызовет страшной силы взрыв, который разнесет не только меня, но и дом на мелкие кусочки. К тому же мои познания включали в себя целую книгу, вернее, несколько томов, которые остались бы невостребованными, если бы все закончилось так быстро.

Шестьдесят четыре упражнения, шесть стадий, умение сокращать определенные группы мышц, женщина в позе лотоса и тантрический мужчина — все эти картины промелькнули у меня перед глазами с головокружительной быстротой, наполняя мое тело восхитительной истомой. Даже если бы мой любимый бросил меня в этот момент, мое тело все равно бы взлетело ввысь и присоединилось к его тени у потолка. Это в любом случае лучше, чем быть сброшенной вниз, в ад, перспектива которого становилась все более и более реальной с каждой очередной сладострастной мыслью.

Без дальнейших колебаний я опустилась перед ним на колени, чтобы воздать ртом хвалу его фаллосу. Я принялась нежно ласкать его языком, чередуя лизание с коротким посасыванием, а руками гладила место, где хранится семя. Мое поклонение вызвало такое возбуждение в его теле, что я не на шутку испугалась, как бы он ни скончался прямо на месте от судорог. Тогда я моментально перенесла ласки на его грудь, ягодицы, ноги, руки и все остальные части тела, тоскующие по влаге моего языка, которая могла потушить пылающий в них огонь. Облегчив немного их страдания, я вновь принялась дразнить его тело легкими прикосновениями, нежными как шелк, стараясь пробудить каждый нерв. Он не выдержал такого испытания и крепко прижался ко мне. Сверкающие капельки пота побежали по его груди, соединяясь с моим потом и высыхая, как дождевые капли, падающие на раскаленную землю.

Настал решительный миг. Наша страсть нуждалась хоть в каком-то временном облегчении, прежде чем от жара наших тел запылает весь дом. Мне ужасно не хотелось возвращаться в не нанесенную на карту деревню, а именно такая судьба ждала меня после пожара. Поэтому я наконец открыла глаза, чтобы отдать свою душу Акбару, но на меня смотрел не Акбар, а Сет.

Вся сила моего негодования мигом отразилась в звонкой пощечине.

— Как ты посмел? — прошипела я. В моих глазах отражался огонь камина.

Сет закрыл мне рот рукой и прошептал:

— Шшш. Все в порядке. Не бойся. Ази сейчас с Доуиндером.

— Но вы же были вместе у нас на Рождество.

— Мы просто хотели показать родственникам, что по-прежнему можем оставаться хорошими друзьями, хотя у нас с Ази так ничего и не получилось… Почему, по-твоему, наши матери вновь пытаются официально связать семьи?

— Понятия не имею. Надеюсь, ты знаешь, что меня отослали на следующее утро?

— Конечно, знаю. Поэтому я и пришел к тебе сегодня вечером, когда увидел, как ты танцуешь у окна. От огня твоя кожа светилась теплом, и я подумал, что должен стать частью этого тепла.

— Но Акбар…

Сет снова заставил меня замолчать, на этот раз с помощью потрясающего поцелуя, который смутил мою душу.

Прошел месяц с того дня, как я попросила Сета оставить меня в покое. Как раз месяц назад моя семья отреклась от Ази, а два месяца назад я получила последнее письмо от Акбара. Каждый день я по нескольку раз терзала Чанно вопросами о почте и с каждым днем все больше расстраивалась. Временами я даже начинала винить ее, будто именно она причастна к тому, что Акбар перестал писать.

Мое горе постепенно стало отражаться и на учебе. Я перешла из разряда отличниц в разряд просто хороших учениц, так как не видела для себя будущего, в котором не было Акбара или Ази. Сейчас мне хотелось одного — умереть… Или улететь куда-нибудь подальше.

Мои молитвы были наконец услышаны, и однажды мы получили письмо из Канады. Дядя с восторгом писал о земле, где каждый человек может проявить свои способности, где нет ограничений и предрассудков. Кроме письма, в конверте лежало официальное приглашение. У меня моментально выросли крылья за спиной, и теперь я могла взлететь в небеса и парить там. Впервые мама, папа и я были единодушны в решении совершить великий переезд, впервые мы мечтали об одном и том же.

Не откладывая дело в долгий ящик, мы взялись за сборы, засучив рукава. Предстояла громадная бумажная работа. Мы должны были доказать, что полностью здоровы не только физически, но и психически, что в состоянии заработать на жизнь и не находиться на попечении государства. Какая великая перспектива, думала я, попасть в страну, где живут только абсолютно здоровые и финансово независимые люди. К сожалению, это был единственный способ стать иммигрантом.

Следующие несколько недель нам пришлось решить множество проблем. И среди них главную — как поступить с имением. В конце концов мы решили, что так как оно принадлежит уже не одному поколению нашей семьи, то его ни в коем случае нельзя продавать. Ни при каких обстоятельствах! Значит, его надо было поддерживать в хорошем состоянии до тех пор, пока мои родители не вернутся сюда доживать свой век. Остальные проблемы оказались значительно легче и касались только вещей, которые следовало захватить в Канаду.

По мере быстрого приближения дня отъезда я предавалась воспоминаниям, но воспоминаниям исключительно приятным. Точно так же поступают благоразумные супруги после неизбежного развода. Глядя на стену, ограждающую школу, я вспоминала, как перебиралась через нее, чтобы поиграть с детьми на другой стороне, несмотря на то, что битое стекло и колючая проволока, находящиеся на верху стены, должны были воспрепятствовать подобным проделкам. Конечно, можно было выйти и через ворота, но стена всегда была моим излюбленным маршрутом, поскольку таила в себе опасность. Может, эта любовь к опасностям и заставляла меня с таким наслаждением стоять на самом краю террасы, расположенной на крыше дома. Запускать воздушных змеев лучше всего было, забравшись на шестидюймовой толщины кирпичное ограждение, что я и делала, оставляя остальных детей на добрых три фута ниже.

Я вызывала только определенного рода воспоминания, так как все чаще и чаще повторялись периоды предчувствий дурного. Эти предчувствия все глубже затягивали меня, но всякий раз мне удавалось выбираться на поверхность. Как бы сильно я ни скучала теперь по таким приключениям, я уверяла себя, что они побледнеют в сравнении с тем весельем, которое я узнаю: ведь я буду дружить с особыми детьми особых людей. Однако главной проблемой было то, что никакое количество новых особых знакомых никогда не заменит мне моих истинных друзей — Чанно, Акбара и Ази.

С новыми туалетами в чемодане, девственным телом и самыми разнообразными знаниями о сексе в голове я села в «Боинг-747». Прежде я даже понятия не имела, какой это большой самолет. С земли, откуда я до сих пор их видела, они казались крошечными птичками. Но вот мы сами поднялись на борт авиалайнера вместе с несколькими сотнями других пассажиров. Представляете, несколько сотен пассажиров поместились в одной огромной птице! Как это ни странно, но большинство пассажиров производили впечатление людей, далеких от совершенства. Одна моя семья чего стоила! От долгого курения вонючей трубки у отца болели легкие. Брат же так натер ногу новыми ботинками, что ходил вперевалку, как будто его спеленали. Мать постоянно пребывала в состоянии легкого помешательства. И наконец дочь-подросток с неподдающимися никакому контролю плохими гормонами, не говоря уже о маниакальном пристрастии к непристойным мыслям.