— Хьюберт?

— И кто-то еще, по имени Уилсон. Что-то намечается.

— Что?

— Уилсон хочет чтобы мы разукрасили мотоцикл в цвета медицинской службы. Над задним сиденьем пришпандорить спасательный бокс, добавить отражателей и защитное снаряжение. В боксе поедет наш новый беспилотник.

— Кто такой Уилсон?

— Понятия не имею. Хьюберт распорядился буквально делать то, что он скажет. Когда Хьюберт что-то кому-то делегирует, он делегирует по полной. — Он подумал что она сейчас пожала плечами. — Нормально подремала все таки. — Она зевнула и потянулась. — А ты?

— Да, — ответил Милгрим, все еще перебирающий в уме то, что она сказала.

Она встала и пошла к месту, где оставила свою бронированную аммуницию. Он услышал как она натягивает брюки. Затем застегивает молнию. Он сдержал вздох. — Кофе, — произнесла она. — Я пойду к Бенни кое за чем. С молоком?

— С молоком, — согласился Милгрим, — и сахаром. — Он нащупал свои носки под матрасом. — Что это за музыка у тебя на телефоне?

— Я забыла имя. Какой-то Бриллиант из Сахары. — Она натягивала ботинки. — В детстве он слушал Джими и Джеймса Брауна по радио. Врезал несколько дополнительных ладов в свою гитару. — Так и не включив итальянский зонтик она вышла, впустив на мгновение сероватый солнечный свет, затем дверь за ней закрылась.

Слушая как Гаррет и Пеп, каталонский автоугонщик, погружаются в глубины темы ступичных электромоторов для велосипедов, она очень обрадовалась звонку Инчмейла. Она где-то смутно представляла себе что существуют моторы для ступиц велосипедов, однако Пепу хотелось целых два, для увеличения скорости, при этом Гаррет настаивал на том, что два — это перебор. Если даже один из них сломается, утверждал он, дополнительный вес, в сочетании с сопротивлением генератора, сведут на нет, все возможные достоинства. А если даже мотор будет всего один, и сломается, Пеп сможет крутить педали, используя свои усилия максимально эффективно, потому что не будет тратить энергию на то, чтобы тащить этот самый избыточный вес. Ясность, с которой она ощутила все это, не имея практически понятия о чем идет речь, удивила ее.

Пеп выглядел так, словно бы кто-то сделал яблочную куклу из Жерара Депардье, замочив яблоки в подсоленном лимонном соке, затем запек их и в конце концов поместил их в прохладном, темном месте чтобы они затвердели и не покрылись при этом плесенью. Он конечно не заплесневел, но по его виду можно было предположить что уменьшился он основательно. При этом определить его возраст было совершенно невозможно. С одной стороны можно было предположить что это просто обветренный и опаленный солнцем подросток, с другой стороны он выглядел шокирующе старым. На задней поверхности его правой руки красовался вытатуированный, ассоциативно-фаллический дракон, с крыльями летучей мыши, похожий больше на средневековую гравюру, нежели на татуировку. Ногти его были почти идеально квадратными, со свежим маникюром, отполированные до блеска. Гаррет похоже рад был видеть его, а вот ей рядом с ним было некомфортно.

Инчмейл звонил явно из гостиной. Она слышала на заднем фоне звуки зарождающейся вечеринки с выпивкой. — Ты беременна? — спросил он.

— Ты с ума сошел?

— Портье сказал про тебя «они». Я сделал предположение исходя из этой внезапной множественности.

— Я сейчас спущусь. В единственном числе.

Она оставила Гаррета, распекающего Пепа за то, что тот заказал нечто, называющееся «рама Хетчинса» для велосипеда, который придется утопить в Темзе, после «пары часов езды». Когда она закрывала дверь, Пеп доказывал что велосипед совсем не обязательно выбрасывать, и что «застывшие изгибы» в любом случае очень красивая вещь. Она видела что Пеп смотрел на свои ногти, и этот жест для нее ассоциировался с мужчинами, ухаживающими за собой.

Хайди и Инчмейла она нашла возле бивней нарвала. Инчмейл наливал себе чай из винтажного Банникин прибора, который представлял собой фирменную штучку Корпуса.

— Добрый вечер, — поприветствовал он ее. — Мы тут обсуждаем все недавно произошедшее дерьмо, разнообразие различных поклонников, которые собрались вокруг тебя, ну и плюс вероятность того, что ваши отношения будут жизнеспособными и продолжительными.

— И кто из них лучше всего мне подходит по вашему мнению? — спросила она, присаживаясь.

— Ну для начала неплохо было бы обзавестись хоть одним, — произнес Инчмэйл, опуская чашку на стол. — Но ты знаешь? Я полагаю что до встречи с тобой он был неплохим парнем.

— Ровно то же самое ты сказал о Филе Спекторе.

— Ну это было возрастное, — парировал Инчмэйл, — неудачное стечение обстоятельств. А в целом он гений. Лимон? — Он протянул ей ломтик лимона в богато инкрустированных серебрянных щипцах.

— Не надо лимон. Что значит «застывшие изгибы»?

— Корсет.

— Только что при мне Каталонский автомобильный вор произнес эту фразу.

— Он говорил по английски? Может быть он имел в ввиду химическую завивку?

— Нет. Он говорил о велосипедных запчастях.

— Ладно, я ставлю на то, что это из области производства корсетов. Кстати ты в курсе что Хайди подстрелила человека Рейнской стрелкой для дартс?

— Рениевой, — поправила его Хайди.

— Ну да, Рейнское — это белое вино, и я пожалуй закажу немного такого скоро. Ну а если о тебе, — обратился он к Холлис, — то ты похоже устроилась на работу в фирму, в которой происходят глобальные трансформации.

— И кто же мне порекомендовал это сделать?

— Я же не ясновидящий? Я когда-нибудь предсказывал будущее? — Он попробовал свой чай. Вернул чашку на блюдце. Добавил в нее второй кусок сахара. — Анжелина сказала мне что Лондонское Пи-Ар сообщество похоже сейчас на свору собак перед землятресением. Никто не знает откуда они знают, но они откуда-то знают что источник их волнений это Бигенд.

— В Голубом Муравье кое-что происходит, — осторожно произнесла Холлис, — но я не могу рассказать вам что именно. Точее сказать я даже не знаю что в точности там происходит. Но Хьюберт похоже не воспринимает ситуацию как серьезную.

— Он не считает серьезным то, что произошло в Сити вчера вечером?

— Я не уверена что мы подразуеваем одни и те же события. И я не могу об этом говорить.

— Конечно не можешь. Ты же присягнула агентству на верность, когда присоединилась к этому проекту. Ритуал с черепом Иеронимо. Судя по тональности, которую взяла Анжелина, речь не идет о том, что у Бигенда проблемы или у Голубого Муравья проблемы. Скорее о том, что он вот-вот экспоненциально вырастет. У людей, работающих с общественностью чутье на такие вещи.

— Вырастет?

— На порядки. Все замерло в ожидании. И все готово начать запрыгивать в лодку Бигенда.

— Все?

— Те, кто под ударом, дорогая моя. Это как столкновение тектонических плит ночью, в этом городе, в античные времена. — Он вздохнул. Снова попробовал свой чай. Улыбнулся.

— Как там Боллардс?

— Улыбка исчезла с его лица. — Я подумываю над тем, чтобы вернуть их в Тусон.

— Ну и ну, — сказала Хайди, — горизонтальный сдвиг.

— Я совершенно серьезно, — произнес Инчмэйл, и отхлебнул чаю.

— Мы знаем, — ответила Холлис. — Ты уже сказал им?

— Я сказал Джорджу. Он воспринял это на удивление спокойно. Это достаточно в новинку работать с исключительно умными. Клэмми конечно же зассал.

— Тогда пусть поменяет имя, — сказала Хайди, выдавливая лимонную дольку себе в чай с помощью изящного инструмента, который Инчмэйл использовал до этого.

— Что произошло после того как вы с Милгримом покинули нас прошлым вечером? — Холлис обратилась к ней.

— Они двинулись за нами. Возможно на другой машине, одной из тех, что загнала нас в тот переулок. Прикинули куда мы направляемся и опередили нас, парень с забинтованной головой и еще кто-то. Дождались пока мы пройдем вперед и пошли следом. Все очень дилетантски. Я остановилась чтобы купить нам одежду, чтобы изменить наш внешний вид.