Черник написал удачный репортаж, который понравился не только Вавржику. В редакцию широким потоком пошли письма от благодарных читателей, выражавших желание, чтобы в журнале такие материалы печатались как можно чаще.

Майор Валек аккуратно собирал отклики читателей на репортаж, чтобы потом с соответствующими комментариями преподнести руководству как успех своего отдела.

Петр Черник на это махнул рукой. Однако в редакции нашлись сотрудники, правильно понявшие расстановку сил в игре. И, что немаловажно, это понял главный редактор Краус. Кто знает, может, этот случай послужил толчком для осуществления его давней мечты: иметь в редакции специального журналиста, который бы не состоял в штате ни одного из редакционных отделов, а подчинялся лично ему. И эту должность он предложил Петру Чернику.

Руководство редакции согласилось с главным. Только Валек был против:

— Черник слишком молод и неопытен, чтобы работать самостоятельно. Я считаю, что ему необходим постоянный жесткий контроль. Он уже сейчас начинает зазнаваться, и, если бы я не держал его…

— Так ты, Любош, считаешь, что я с Черникой не справлюсь? — спросил главный редактор. Выслушав невнятный ответ майора, что тот имел в виду совсем другое, он продолжал: — Я согласен, что Петр немного зазнается, но он молод, это пройдет. Он талантливый журналист, у которого рождаются интересные идеи. И, что мне больше всего в нем нравится, он способен эти идеи претворять в жизнь.

Они еще долго спорили о судьбе Черника, причем оказалось, что Валек не хочет отпускать Петра из отдела, потому что на его место придет поручик Грубер, недавний выпускник училища, не имеющий никакого опыта журналистской работы.

В глубине души майор Валек считал, что главный, несомненно, сделал правильный выбор. У Черника прямо-таки журналистский нюх и счастливая рука. Вступление в новую должность он отметил серией репортажей о военно-научных учреждениях, затем последовали статьи об опасных профессиях, о неизвестных страницах отечественной истории. Это были интересные материалы, которые понравились всем: и работникам редакции, и читателям. Один Любош Валек постоянно находил в них какие-то недочеты.

А два года назад у Петра появилась новая идея, которой он сумел заинтересовать сотрудников чехословацкого телевидения и нескольких деятелей науки: при помощи водолазов и ученых исследовать Черное и Чертово озера на Шумаве и развеять легенды, которые долгие годы окружали эти водоемы.

Одна из легенд гласила: до сих пор никому не удавалось измерить глубину Черного озера. Когда-то якобы строился туннель через гору Шпичак и один храбрец попытался измерить глубину озера, но результат оказался трагическим. Как только он опустил отвес, водная гладь разверзлась и поглотила смельчака.

Другая легенда повествовала об извозчике, который исчез подо льдом озера вместе с конной упряжкой и так же, как другие утопленники, остался на дне озера в том же положении, в каком находился в момент смерти. Много историй рассказывали о гитлеровских солдатах, которые в конце войны кончали жизнь самоубийством, бросаясь в озеро вместе с оружием, о необычном химическом составе воды в озере, где якобы не может существовать ничто живое.

Все эти истории и легенды Черник в содружестве с учеными и водолазами хотел объяснить в серии репортажей. Группа водолазов работала на Черном озере целую неделю и обнаружила на дне ящик с архивными документами военных лет. Район Шпичака сразу наводнили журналисты со всех концов республики и из-за границы. Возникло много версий насчет того, как фашистские документы попали на Шумаву и как оказались на дне озера. Петр Черник смог написать только один репортаж, так как о находке в шумавских озерах появились статьи во всех газетах и журналах. Збынек Краус решил тогда, что при таком потоке информации журнал «АБЦ вояка» ничего нового читателям не сообщит, и приказал Чернику работу над серией репортажей прекратить.

Все сотрудники редакции посчитали, что решение главного редактора обусловлено ограниченным объемом журнала. Один только Валек не удержался от язвительного замечания: Черник, мол, не сумел обеспечить своему журналу приоритет в публикации материалов о находке. Никто его не поддержал, но и против не выступил, что начальника отдела вполне устраивало.

Когда ажиотаж вокруг находки улегся, Петр Черник снова занялся загадками Шумавы, причем район поисков расширил. В военных архивах он обнаружил ряд документов, свидетельствовавших о намерении фашистов создать в конце войны в Шумавских горах так называемую Богемскую крепость в качестве форпоста Альпийской крепости. Автором этого плана был Франк [1].

Черпик вместе с фоторепортером Вондрачеком объехали и исходили десятки километров по приграничной зоне, разыскивая фашистские подземные укрытия. Им удалось обнаружить кое-какие интересные материалы времен войны, которые легли в основу новой серии репортажей. Однако, после того как Валек снова высказался критически: мол, Черник во всех этих поисках не достиг главного — не обнаружил нацистского тайника, журналист обратился к разработке других тем. Но Шумаву он не забывал.

Обо всем этом вспомнил сейчас майор Валек и вдруг спохватился: «Черт возьми, у меня из головы не выходит этот пижон Черник, а ведь давно пора доложить шефу о несчастье с Дандой!»

Валек неожиданно быстро для своей грузной фигуры вскочил и устремился к кабинету Крауса. На ходу поздоровавшись с секретаршей начальника, он хотел было пройти в дверь, но она, как ни странно, оказалась закрытой.

— У него Брандл.

— Как обычно, — сухо прокомментировал Валек слова секретарши и язвительно добавил: — Интересно, есть ли у нашего ответственного секретаря еще какие-нибудь обязанности, кроме как часами сидеть в кабинете у главного?

— Об этом вы лучше у него спросите, — тем же тоном ответила секретарша.

— Придется.

Майор постучал и вошел в кабинет. Главный тут же обратился к нему:

— Хорошо, что ты пришел. Садись. Вчера вечером Данда попал в аварию, сейчас он в госпитале.

— Я знаю. Именно об этом я и хотел доложить.

— Уже все известно. Мне звонили из госпиталя. У Данды сломана рука и, кроме того, ушиб селезенки. А ты откуда об этом узнал?

— Мне звонила его жена.

— Надеюсь, ты поинтересовался, не нужна ли ей помощь?

— Я предлагал. Но ей пока ничего не нужно. А у меня от всего этого голова идет кругом. Данда должен был сдать на этой неделе…

Краус махнул рукой:

— С этим уж как-нибудь разберемся. Сейчас в первую очередь тебе надо съездить в госпиталь, поговорить с врачами и, если удастся, с Милошем. Пусть он не волнуется и быстрее выздоравливает.

— Чего ему волноваться? О нем заботятся доктора. А мне вот хоть караул кричи.

— Ладно, выкладывай, что у тебя случилось.

— Данда должен был готовить репортаж ко Дню авиации.

— Пусть напишет кто-нибудь другой.

— Тебе легко говорить. А кто конкретно?

— Кто? Может, мне написать этот репортаж или засадить за него ответственного секретаря? Знаешь что, за материал отвечает твой отдел, вот, будь добр, и решай. Кстати, я не возражаю, если ты сам его напишешь.

— Это невозможно.

— Почему? Ты не хочешь ехать к летчикам? Странно, но сейчас никто не хочет встречаться с летчиками. С тех пор как мы стали писать о «серебристых птицах в голубом небе» и «об отважных защитниках наших воздушных рубежей» пилоты нас терпеть не могут.

— В нашем журнале никогда не было таких слов о летчиках, — подал голос ответственный секретарь.

— Было, не было — все равно! Не мы, так наши коллеги использовали подобные штампы. Поэтому нечего удивляться отношению авиаторов. Так что на этот раз серьезный репортаж о военных летчиках напишет майор Валек. Ты понял меня, Любош?

— Но я действительно не могу сейчас взяться за этот материал!

— Почему?

— Ты отлично знаешь, что завтра я уезжаю на тактические учения на Доброводицкий полигон. Репортаж о них должен появиться в том же номере, что и материал о летчиках.