Айван силился что-то понять, но мысли разбредались, как олени по грибной лощине.

Пристально вгляделся. Глаза девушки совсем бездонными стали, затянулись туманом…

Вдруг заметил — берет Яри пищу левой рукой! Мгновение смотрели они друг на друга, словно боролись взглядами. Глаза юноши выражали непреклонное упрямство. Он перевел взгляд на родинку величиной с крохотную ягоду голубики, которая раньше украшала левую щеку девушки. Родинка оказалась на правой щеке!

— Понял, — со зловещим спокойствием в голосе сказала Яри- перевернутая. — Теперь не выйдешь отсюда.

Но Айван уже не боялся. Ведь сбылось его желание — он попал в подземный мир. А смерть, как говаривал дедушка Ненек, у каждого одна бывает. Чего ж ее бояться? Но что они сделали с Яри! Как ее вернуть? Тихонько зазвучал бубен. Где это?

— Далеко это, далеко… — чей-то шепот раздался.

Откуда-то доносились запахи моря, рыбьей чешуи, сырых ущелий, где преет осыпающаяся земля и пробиваются бледные ростки, дымы костров из высушенного солнцем плавника.

— Покормлю сторожей! — сказала хозяйка, быстро встала и понесла к выходу блюдо с остатками пищи.

Айван поглядел ей вслед слипающимися глазами: выход как будто удалился, одна стена косо наклонилась… А может, она такая и была?

Медведи чавкали у входа, свирепо рычали, разгрызая острыми зубами большие кости.

От их утробного рыка Айван окончательно проснулся. «Почему так спать хочется? Значит, нельзя спать, — подумал он. — А где же Яри?»

Она вошла, губы у нее припухшие, красные, словно она только что плакала, бессильно кусая их. Но в сухих глазах по-прежнему ненависть.

— Спи! — злобно бросила она. Бесшумно шла девушка вдоль стен, и ее тень. гасила невидимые светильники. Остался один, тускло горевший в углу…

Айван блаженно растянулся на мягких шкурах, зевнул и стал дышать глубоко — вот-вот заснет. Она подошла, села и стала гладить его растрепанные волосы, приговаривая свистящим шепотом:

— Спи! Спи!

Но пальцы ее хищно скрючивались, как когти у совы, собирающейся схватить добычу, острые ногти царапали кожу. «Это знак! — подумал юноша. — Она не хочет, чтобы я заснул…»

Вдруг пальцы ее скользнули по его груди, потянули тоненький ремешок с амулетом.

Айван крепко сжал их. Она тотчас рванулась. Юноша быстро поднялся, но она ловко опрокинула его. К горлу тянулись скрюченные пальцы.

— Назад посмотри, — вдруг услышал он чей-то шепот.

Выпустил руки Яри и отскочил в сторону. Быстро обернулся.

В тусклом свете в углу темнела зловещая фигурка с хищно растопыренными руками.

Синаневт, старушка из-под жирника, готовилась метнуть в него искривленный нож.

Он узнал ее сразу — о ней часто рассказывал дедушка Ненек в долгие зимние вечера, когда выла пурга и свет от крохотного фитилька метался по стенам полога. Тогда казалось, что вот-вот появится из-под светильника кошмарное создание подземного мира, приносящее столько бед людям.

Эта старушка появлялась ночью и нападала внезапно. Она состояла в тесном родстве с обитателем трухлявых пней длинным злым старичком Ивликелхеном, пожирающим заблудившихся детей, морской великаншей Майырахпак, лакомящейся печенью утонувших на охоте зверобоев, и черной ящерицей Каманхват, живущей в теплых источниках и подменяющей собой жен, чтобы отнять разум у мужей. Синаневт так легко могла отделить голову человека, словно она никогда и не находилась на его плечах или, бросив нож издалека, пронзала сердце.

Это был конец — Айван понял сразу. Обернулся, чтобы бросить последний взгляд на девушку.

— Яри! — вырвался из его груди страстный зов, в котором соединились тоска и беспредельная нежность.

И сразу будто преобразилось ее лицо — потухло в глазах черное пламя ненависти, на бледных щеках заалел яркий румянец, губы полуоткрылись.

— Подставь мизинец! — крикнула Яри звонким голосом.

Нож просвистел, ударился о вовремя подставленный мизинец, полетел обратно и прибил правую руку старушки к стене. Но и рука Айвана онемела до плеча!

Заскрежетав зубами, старушка вырвала левой рукой нож из стены и снова метнула его!

Айван подставил левый мизинец! И левая его рука онемела до плеча. Нож сверкнул синеватым лезвием и, кружась, снова прибил к стене Синаневт. Она даже зубами от злости застучала. В ярости крикнула девушке:

— Научила его? Но ты всего не знаешь! Сейчас тоже поплатишься, как только он упадет. Эй, сторожащие у входа!

Раздался свирепый рев медведей. Затопали тяжелые лапы, застучали когти о мерзлую землю. Синаневт злорадно засмеялась. Потянулась и ртом вытащила нож из стены. Дунула — и он полетел в сердце Айвану. Юноша качнулся — острие ударилось об амулет на груди, клинок зазвенел и упал у его ног. Прогремел голос:

— Кто зовет меня?

От этого неслыханного голоса старушка пискнула и съежилась. Серой теныо шмыгнула под светильник. Рев зверей тотчас смолк, слышно было, как они затопали прочь.

Айван и Яри переглянулись. Кто-то спас их. Но кто?

Рука юноши нащупала амулет на груди. Посмотрел: в тонкой коже виднелся крохотный разрез от удара ножом. Внутри было что-то твердое, как железо.

— Подарок дедушки Ненека… — прошептал он.

Тут же глаза его вспыхнули:

— Ты вспомнила?

— Я теперь как будто ветром очищенная! — закричала она радостно. Голос ее снова был звонким, исчезли тени на лице.

— Но ты по-прежнему перевернутая, — Айван погладил родинку на ее правой щеке.

— Да. Только Сверху Сидящий вернет мне настоящий облик. Но уже вышла я из-под власти рэккенов, — она прижалась к его груди. — Ты меня вырвал из их лап, твой голос… И еще… еще помог мне дикий человек.

— Тэрыкы? — он с удивлением отодвинулся.

— Рэккены заставляли приготовленную ими пищу есть, но я не могла — очень нехороший запах у нее. «Ничего, проголодаешься, станешь есть», — сказали они. Чуть не умерла я. Но Тэрыкы узнал и стал мне чистую тундровую пищу приносить — корешки, ягоды, орехи… А пищу рэккенов я отдавала сторожащим у входа. Обрадовались рэккены, подумали, будто поедаю я ими принесенное. После этого стали разному учить. Все, что было со мной раньше, я сразу позабыла, как перевернутой стала. И только теперь вспомнила…

— Зачем сюда меня позвала?

— Когда рэккены всему меня обучили, сказано было мне: поедет мимо юноша, замани его сюда, одурманивающим питьем угости и, как заснет, амулет с него сними. Пока амулет у него, нам здесь появляться нельзя, сказали рэккены. Придет лишь Синаневт, покончит с ним, позовет нас, тогда придем. Но когда увидела тебя, ничего сделать не могла, хоть и пыталась.

Что-то вспоминала, не могла вспомнить, сердце от боли разрывалось. И вдруг, когда крикнул, словно проснулась!

Айван воскликнул горячо:

— Поедем со мной!

Девушка торопливо зашептала:

— Рэккены далеко ушли, не скоро вернутся. Но если узнают, что я с тобой ушла, сразу прибегут и нас догонят.

— Как узнают?

— Постоянно издали спрашивают.

Как бы в подтверждение ее слов зазвучали приглушенные угрожающие голоса:

— Оставшаяся в землянке! Ответь нам!

И Яри закричала:

— Слышу, слышу! Здесь я, никуда не ушла! Вас ожидаю!

Голоса смолкли. Айван спросил:

— Какие они?

— Разные. Есть мохнатые, как медведи, есть рогатые, есть с двумя и тремя хвостами…

Но одинаково мерзкие все. — Как соберутся — шумят, страшное говорят…А ты? Наверное, с какой-то мечтой едешь по тундре?

— Тебя искал, — просто ответил он, — Теперь к Сверху Сидящему пойду. Может быть, Солнце увижу.

Яри молчала, опустив глаза.

— Много говорили об этом рэккены. Хвастались друг перед другом, кричали: теперь не увидят Солнца люди. Многие силачи и отважные юноши в путь отправлялись, чтобы Солнце увидеть. На пути их неведомые земли лежали. Никто из них до Сверху Сидящего не дошел, в этих землях остались. А может, и дошел кто-то, да непонятно, что с ним случилось.

— Почему?

— Ничего об этом рэккены не говорят. Но один, очень хитрый, как-то крикнул: пока в одиночку ходить будут люди, никто до цели не дойдет.