- Да? Я даже не заметила.

- Перекусим?

- С удовольствием.

- Куда пойдём?

- А давай в суши?

- Ненавижу всё, что связано с рыбой.

- Пицца?

- Отлично!

- Тогда в Патио, ты как?

- Хорошая идея.

- Поехали, тут нет.

- Поехали.

***

Антон тихо вошёл в квартиру, стараясь не привлекать внимания, но ему не удалось незаметно

скрыться в своей комнате.

- Ты где был? – высокий голос его матери резанул по ушам.

- Какая разница?

- Пройди на кухню.

- Я устал.

- У нас гости.

- Мне плевать.

- Не огрызайся!

- Он пришёл? – блондин передёрнул плечами, узнав деда.

- Чёрт.

- Мы ждём! – Роман Владимирович прикрикнул из кухни.

- Чего он хочет?

- Не заставляй семью ждать, – Анастасия Викторовна поджала губы.

- Всем привет, – первокурсник шагнул в открытую дверь, хмуро посмотрев на отца и деда.

- И где ты шлялся? – Алексей Романович сдвинул брови, буравя сына взглядом.

- С каких пор тебя это волнует?

- С тех самых, – повисла неловкая пауза.

- Ты был у Савкина? – зам.декана сложил руки на столе в замок.

- С какой стати? Ведь ты постарался, чтобы я не приближался к нему, – Антон сел на стул, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу. Ему нужно было держаться, не показать слабину, не

прогнуться.

- Хочешь сказать, что ты послушал меня?

- Ты не оставил мне выбора.

- Где ты был?

- Заело?

- Не хами.

- Скажи, тебе в кайф ломать меня? – блондин растянул губы в усмешке.

- Тебя никто не ломает, – Роман Владимирович всё больше мрачнел. – Это для твоего блага.

- Какого блага? Какого, мать вашу, блага? – первокурсник вскочил на ноги. – Кто дал вам право

решать за меня? Кто?

- Это болезнь, – Анастасия Викторовна подала голос от двери.

- Это вы все больные!

- Антон! – его отец ударил кулаком по столу.

- Что? Решил показать, кто в доме хозяин? Не опоздал ли?

- Щенок!

- Вы всю мою жизнь только тем и занимались, что растили из меня идеального человека. Да мне

вместо сказок с детства энциклопедии читали!

- Ты должен поблагодарить родителей, они вложили в тебя лучшее, – зам.декана чеканил слова.

- О, конечно! Я им благодарен, а тебе особенно! Ведь это ты влез в мои отношения и рассказал о них

матери с отцом.

- Это не отношения!

- А что?

- Извращение! – пожилой мужчина брезгливо поморщился.

- Не тебе решать, как мне жить!

- Мы хотим помочь тебе, – Алексей Романович поднялся и, обогнув стол, подошёл к сыну.

- Помочь? Тем, что заставили меня сделать больно человеку, которого я меньше всего хотел ранить?

Тем, что вынудили отказаться от того, что было дорого мне?

- Это всё юность, – дед махнул рукой.

- А ведь Савкин был твоим любимчиком.

- Я не знал, что он развращает моего внука.

- А с чего ты взял, что он меня развращал?

- Тебе не было восемнадцати.

- Ага, именно на это ты давил, шантажируя меня.

- Нужно было остановить эту мерзость.

- А не мерзко использовать маленького ребёнка, угрожая лишить его отца родительских прав и

засудить?

- У него мать есть.

- Эта тварь, которая рассказала тебе о нас с Глебом, чёртова наркоманка, ненавидящая Артёма!

- Мне она показалась приличной девушкой.

- Ты видел то, что хотел видеть, – Антон снова опустился на стул, а его отец отошёл к жене.

- Мой внук должен выздороветь. Я использую любые средства и методы.

- Это не я болен, а ты. Ни один нормальный человек не станет давить на другого при помощи

ребёнка.

- Бессмысленный разговор. Я уже давно сказал тебе всё, что думаю. Если я увижу тебя рядом с этим

извращенцем, то он вылетит из университета, а органы опеки узнают интересные подробности его

жизни и ещё раз подумают, правильно ли они поступили, когда подписывали документы. Кстати, это

ведь было совсем недавно, можно поковыряться в делах и выяснить, всё ли было законно с этим

усыновлением.

- Мразь. Какая же ты мразь, – блондин сжал кулаки. – А ты не боишься Михаила Савкина?

- Не думаю, что этот зажравшийся бизнесмен будет отрываться от своих грязных делишек ради

какого-то мальчишки.

- По себе судишь? Ты не знаешь нашу семью.

- Нашу? – Роман Владимирович удивлённо вскинул брови.

Первокурсник запнулся, осознав, что именно сказал, а потом растянул губы в широкой улыбке и

ровно произнёс:

- Да. Они моя семья.

- Ты с ума сошёл! – Анастасия Викторовна заохала, а её муж скрипнул зубами от злости.

- Я вылечу тебя.

- Удачи.

Глава 10

- Кленова , что с тобой, а? – Марина трясла подругу за плечо.

- Ничего, – Маша уставилась в учебник, изображая интерес к геометрии.

- Кому ты врёшь?

- Всё в порядке.

- А серьёзно?

- Корнилова! Сама не хочешь заниматься и других отвлекаешь! – Ангелина Витальевна, типичный

образец учителя советской закалки, сурово смотрела из-под толстых линз очков.

- Извините, – Марина притворно смутилась и опустила взгляд.

- Молодёжь! – женщина покачала головой и вернулась к объяснению материала.

Маша не видела ничего перед собой. Обычно говорят: «смотришь в книгу, а видишь фигу». Именно

так и было. Максим не объявлялся после того разговора с её отцом, не звонил сам и не отвечал на её

звонки. Майор Кленов отмалчивался на вопросы дочери и хмурился, будто она затрагивала

запретную тему. Хотелось ясности, понимания происходящего, но никто не спешил выложить ей

желаемое.

Она надоела ему? Конечно, он взрослый парень, у него свои друзья и интересы, а он, по доброте

душевной, возился с ней, как с маленьким ребёнком. Обидно. Рядом с ним она выросла, потеряв

прежнюю наивность и посмотрев на мир чистым взглядом, не затуманенным розовыми стеклами, налепленных на нос очков. Нет, она не утратила своей неиспорченности , просто научилась видеть

грязь в людях. Только романтичность, свойственная многим юным девушкам, никуда не ушла. Да и

могла ли она исчезнуть, когда рядом с ней был настоящий принц? Может, не такой, как в сказках, не

на белом коне, а с растрёпанными рыжими волосами, задорным смехом, россыпью веснушек на

бледной коже и с кучей интересных историй на любой случай. Было бы странно, если бы она не

влюбилась в человека, находившегося рядом всё своё свободное время и по-доброму заботящегося о

ней.

Кленова не увлекалась дамскими романчиками, в которых бушуют страсти, но и ей были не чужды

земные желания. Ей тоже хотелось чего-то яркого, пылающего, обжигающего - ей хотелось ответа на

свои чувства. Наверное, это слишком требовательно, слишком много после того, что Максим уже

сделал для неё. Маша всегда думала о чувствах других, а не о своих. Возможно, прояви она хоть

немного эгоизма, и он сдался бы, но, разве это значило бы что-то? Было бы, как тогда, в конце весны, запомнившейся ей навсегда: порыв, поцелуй со вкусом его злости и её отчаяния, крепко сжимающие

тело руки и трепет в груди. Жалость, не более того. А нужно было больше – всё и сразу, целиком, без

остатка. За эти месяцы она изменилась, как внутренне, так и внешне, заметно преобразившись.

Теперь она не была похожа на забитую серую мышку-зубрилку, а часто ловила на себе изучающие

заинтересованные взгляды парней, которые прежде, если и обращались к ней, то лишь с просьбой

списать домашку. Нет, она не стала прекрасным лебедем, переродившимся из гадкого утёнка, но

заметно похорошела, стоило только перестать носить бесформенные блузки и юбки времён

пионерских галстуков. Приёмная мать с восторгом приняла такие перемены и всячески поощряла

девочку, отец пожимал плечами, но старался сунуть дочери чуть больше на карманные расходы, насколько могла позволить зарплата честного мента. Её брат, получая фотографии в письмах, во