— А еще годок не посидишь? Ведь болеть начнет, жалко! — огорчилась Надежда Никитична.

— Тебе, может, денег не хватает? Так ты скажи. Что там у вас платят в больнице — три копейки.

— Дело не в деньгах. Не только в деньгах. Все равно когда-нибудь придется это сделать. Почему не сейчас?

— Трудно тебе будет.

— А мама моя всегда говорила: «На работе женщина отдыхает», — засмеялась Алена. — Мими утром в школу, я Сашеньку и Аньку в садик — и в больницу. Работать буду с восьми до четырех, в начале пятого заберу малышей из сада — и снова все дома.

— Как у тебя все просто получается! Ну смотри, тебе решать…

В дверь позвонили.

— Мими, откроешь? — попросила Алена.

— Что я вам, швейцар, что ли? — огрызнулась та, но открывать все же пошла.

— Какая она стала агрессивная, — покачала головой Надежда Никитична.

— Пройдет, и следа не останется, — успокоил Николай Иванович. — Вспомни, наши какие были в этом возрасте.

— Да-а, — согласилась Надежда Никитична. — Это трудно забыть.

— Называется «переходный возраст», подростковый криз, — пояснила Алена. — Эмоциональная неустойчивость, желание освободиться от опеки и контроля взрослых, стремление к самоутверждению. Но это опасно, когда родители злоупотребляют своим авторитетом. Я не злоупотребляю, — засмеялась она.

— А ты и не родитель, — определил ее статус Андрей.

— А кто же она, по-твоему? — ехидно осведомилась Мими. — Именно что родитель. Других у нас нет…

Она вошла на кухню, держа в руках большую шестиструнную гитару. Следом за ней шел высокий улыбающийся парень с огромным рыжим медведем и букетом нежно-розовой гвоздики-шабо.

— О! — обрадовалась Алена. — «Все флаги в гости к нам»! Знакомьтесь, пожалуйста — это наш сосед и друг Алеша. А это, — повернулась она к столу, — Надежда Никитична, Николай Иванович и Андрей… Анькин папа.

— Почему Анькин? — обиделся Сашенька. — Это наш всехний папа. — И тревожно заглянул в глаза Андрею: — Правда?

— Естественно! — подмигнул ему тот.

— Мишка мне? — Анька решительно вернула разговор в нужное русло и на всякий случай подошла поближе к Алеше.

— Тебе-тебе! — засмеялся сосед, протягивая игрушку. — Держи, именинница! А это маме. — Он вручил Алене букет, поцеловал руку и, не выпуская из ладони ее пальцы, коснулся губами щеки. — Твои любимые…

— Спасибо, Леша, — зарделась Алена. — Садись за стол. Мими, ухаживай за гостем.

— Я что, официантка? — надменно осведомилась та.

— Так-так! — многозначительно посмотрел на нее Алексей. — Придешь ты ко мне еще раз задачки решать…

— Да ладно! — мгновенно спохватилась Мими. — Чего тебе положить?

— Клади все подряд, — милостиво разрешил Алексей.

— А ты сегодня будешь петь? — спросил Сашенька, дергая гитарные струны.

— Обязательно. Только вот подкреплюсь сначала немного.

— Оставь ты гитару в покое! — взмолилась Надежда Никитична, затыкая истерзанные резкими звуками уши. — Возьми у него, Алена, пока у нас барабанные перепонки не лопнули. — И повернулась к гостю: — Вы музыкант?

— Я юрист, работаю в банке. А гитара — мое увлечение, хобби. Люблю бардовские песни. Сам немного сочиняю. Вот Алену пытаюсь приобщить к нашему движению, но ей, конечно, пока не до песен.

— И часто вы здесь бываете? — осведомился Андрей.

— Да почти каждый день. Мы же родились в этом доме и всю жизнь живем, можно сказать, близкие родственники.

Алексей отодвинул тарелку, промокнул губы салфеткой и взял гитару.

— Ну, что будем петь?

— А вот эту: «Я хочу, чтоб ты стала…» — попросила Мими и бросила на Андрея выразительный взгляд.

Алеша тронул струны, подкрутил колки и проникновенно запел неожиданно низким, красивым голосом, задумчиво посматривая на Алену:

— Браво! — зааплодировала Надежда Никитична, с удовольствием наблюдая, как все больше мрачнеет Андрей, и дивясь женской хитрости ушлой Мими.

— А теперь спой, знаешь, какую?.. — начала было юная интриганка.

— Колыбельную, — подсказал Андрей. — Время позднее, детям давно уже спать пора.

— Но сегодня же праздник!

— Анька вон уже носом клюет.

Он налил себе изрядную порцию коньяка, выпил одним глотком и кинул в рот ломтик лимона.

— Ты же за рулем! — упрекнула Надежда Никитична. — Будто ребенок, честное слово! Ну как ты поедешь?

— А я, пожалуй, здесь заночую, места много. Чего мне через весь город тащиться? Завтра воскресенье. Если, конечно, не прогонят. Не прогоните?

Надежда Никитична украдкой переглянулась с мужем. Алена растерянно застыла. Анька сосредоточенно мяла в руке пирожное «картошку».

— Нет, нет! Ни за что не прогоним! — восторженно возопил Сашенька.

А Мими сурово спросила:

— А презерватив у тебя с собой есть?

— А зачем тебе презерватив? — опешил Андрей.

— Да не мне, а тебе.

— А мне зачем?

— А затем, — вразумила его Мими, — что еще одного ребенка мы уже не потянем…

«Мы совершенно разные люди, — думала Алена, глядя в книгу невидящими глазами. — Чужие духом. Иначе нам было бы легко молчать вдвоем. Не мучиться в поисках темы, не маяться от неловкости, а просто спокойно безмолвствовать вместе.

Сидим, как древние супруги, прожившие бок о бок тридцать лет и три года, когда все уже сказано и понятно без слов, а за плечами долгая общая жизнь. А мы? Что связывает нас? Анька? Случайно зачатый ребенок. Кого это может удержать? Никого!

Что я вообще знаю об этом человеке, кроме того, что услышала от его матери? Ничего! Вот он сидит, уткнувшись в телевизор, неведомый, как пришелец с далекой планеты, такой же враждебный и холодный. А с детьми веселый, открытый. И они его обожают. Вот только Мими сегодня взбрыкнула. Почему, спрашивается в задачке? Потому что остался и она его по-детски ко мне приревновала?

А почему остался? Впервые за четыре года, что мы знаем друг друга? Неужели прошло четыре года? Как быстро летит время! Лечит раны и нивелирует чувства. Вода точит камень, а время любовь. А мою любовь тоже сгладило время? Уравняло с привычкой? Нет…

Так почему он все-гаки остался? Выпил коньяка и не решился сесть за руль? Устал? Или, может быть, дело в Алеше? Повел себя как собака на сене: сам не гам и другим не дам?..»

— Зачем приходил сюда этот парень? — будто прочел он ее мысли.

— Ты имеешь в виду Алексея? — подивилась Алена.

— А что, сюда ходит не только он?

— Он поздравил Аньку с днем рождения, — сдержалась Алена. — Разве это не очевидно?

— А по-моему, мама интересует его гораздо больше, чем дочка.

— И что из этого следует? — приняла она вызов.

Он отвел глаза первым, и Алена снова открыла книгу. Пауло Коэльо. «Пятая гора». Открыла наугад и выхватила глазами строки:

«Пусть так, все равно она будет любить его, ведь впервые в жизни она поняла, что это свобода. Она может любить его, даже если он никогда об этом не узнает. Ей не нужно его согласие, чтобы скучать о нем, думать о нем день-деньской, ждать его к ужину и беспокоиться…»

«Что это? — поразилась Алена, медленно перечитывая напрямую обращенные к ней слова, как ответ на сомнения, таинственный, мистический знак, предопределяющий судьбу, перст Божий, указующий путь. — Разве могут быть такие совпадения?»

Она украдкой покосилась на Шестакова. Тот сидел хмурый, сосредоточенно глядя на экран телевизора.