Официальная же и полуофициальная пропаганда Запада больше не грозилась «раздавить и уничтожить» социализм, не предрекала близости крестовых походов на Советский Союз и его социалистических союзников в Европе. Идеология и политика империализма претерпела (в который-то раз!) еще одно видоизменение. Классовые цели империализма в отношении социалистических стран облеклись в подобающие моменту новые формы. Началось с либерального лозунга «мирного наступления» Дж. Кеннеди. Его сменила широко разрекламированная политика. «наведения мостов» Л. Джонсона²⁰, подразумевавшая налаживание всевозможных официальных контактов, обменов и т. п. и использование их для проникновения в социалистические страны Восточной Европы. Два года спустя эту политику решили распространить и на Советский Союз²¹. А через три года события в Чехословакии наглядно показали, какими заурядными «контрреволюционными туннелями»²² были все эти «мосты». Иначе не могло и быть, так как, по авторитетному свидетельству Дж. Фулбрайта, «наведение мостов» преследовало ту же цель, что и политика «освобождения», но только другими средствами²³. Характер этих средств проступает из откровенного высказывания цитировавшегося выше американского специалиста по «обменам между народами» Р. Бирнса, который рассматривал «культурный обмен как средство ослабить и разобщить коммунистические страны»²⁴.

Чехословацкие события 1968 года выявили дальнейшие видоизменения и новую мимикрию антисоциалистической и антисоветской тактики империализма, в том числе пропаганды.

На международном Совещании коммунистических и рабочих партий (Москва, 1969 г.) Г. Гусак обратил внимание на то, что в. Чехословакии идеологическое воздействие в духе антикоммунизма «в отличие от событий в Венгерской Народной Республике 1956 гот да — приобрело новые черты. В прошлом империализм вел наступление против социализма, против руководящей роли коммунистической партии, против идейных принципов марксизма-ленинизма более или менее открыто. В отличие от этого у нас после января такое наступление внешне прикрывалось социалистической, более того, марксистской и партийной фразеологией. Буржуазные политические и идеологические центры также апеллировали к коммунистам и к партийным работникам. Анализируя якобы с марксистских позиций внутрипартийные проблемы, они открыто вмешиваются в вопросы подбора партийных кадров, в вопросы, касающиеся формулировок устава партии, в вопросы, касающиеся форм партийной работы, и т. д. Их целью было и остается сейчас прежде всего дезориентировать нашу социалистическую общественность, разложить партию, углубить политический кризис в стране, не допустить или хотя бы затруднить восстановление идейного единства партии и единства ее действий»²⁵.

Это — схема империалистической контрреволюции, пришедшая на смену старой, «классической». В ней особенно усиливается акцент на средства идеологической борьбы, психологического воздействия и информации (точнее, дезинформации). В такой форме контрреволюция может выступать только после большой и длительной подготовки. Эту подготовку враги социализма постоянно пытаются наладить, подкрепляя, где возможно, идеологические наскоки мерами экономического, политического, военного и дипломатического давления.

Для антисоциалистической стратегии и тактики империализма чешские события имели еще один аспект. Враги социализма поняли, что ниспровержения социализма в какой-либо из восточноевропейских стран, не говоря уже об уничтожении социалистической системы в целом, им не добиться, пока прогрессивные силы опираются на прочный и непоколебимый Советский Союз. Поэтому, вопреки бесчисленным доказательствам бессмысленности этой затеи, теоретики контрнаступления на социализм все большую роль начинали отводить идее ослабления социализма в СССР. Среди планов реализации этой идеи чаще всего фигурировало предложение стимулировать и поощрять внутреннюю эволюцию в Советском Союзе. За ним стояло мечтание о реставрации в СССР капитализма. К ней Советский Союз, как хотят верить наши враги, мог бы приблизиться в результате внутренней дезориентации, в итоге «эволюционного» перерождения идеологии и обострения всевозможных противоречий.

Выдвигая на первый план идеологическую борьбу, многие теоретики антисоветизма чувствовали, что фактически речь шла не о наступлении, а о контрнаступлении на социализм. В начале «холодной войны», в упоении собственной мощью, размеры которой они явно переоценивали, идеологи и пропагандисты Запада полагали, что они со всех сторон теснят марксистско-ленинское мировоззрение и реальный социализм. Однако при подведении итогов оказалось, что после полутора десятка лет «наступления» «с позиции силы», о котором буржуазия победно трубила на весь мир, она стоит перед фактом невиданного усиления социализма и как государственного строя, и как революционной идеологии.

Но как же-могли они переходить в пропагандистское контрнаступление, если учесть их осведомленность о прочных позициях коммунистических взглядов в сознании советских людей? Только делая разнообразными и усложняя приемы психологической войны, которые, по их расчету, могли бы способствовать незаметному ослаблению коммунистического единодушия советского общества и просачиванию в него чуждых идей и настроений.

В совокупности эти приемы составили специфический метод борьбы, названный «идеологическими диверсиями».

Метод «идеологических диверсий» сложился и обрел характерные черты в конце 50 — начале 60-х годов. В Постановлении июньского (1963 г.) Пленума ЦК КПСС отмечалось: «Теперь правящие круги империалистических стран, не отказываясь от других форм борьбы против социализма, делают главную ставку на идеологические диверсии в отношении социалистических государств… Всеми средствами они пытаются перенести «войну идей» в социалистические страны»²⁶. Идеологические диверсии — главное такое средство. Призванные заменить открытую критику коммунистических идеалов и откровенную защиту идей капитализма, они были рассчитаны на дискредитацию марксизма-ленинизма, советского строя, Коммунистической партии, советского образа жизни без навязчивого предложения буржуазной идеологии и буржуазного образа жизни в качестве альтернативы социализму. Их тактика отличается подменой идейной аргументации в пользу капитализма стимулированием поиска любой надуманной альтернативы марксизму-ленинизму.

Теперь враждебные социализму идеи и акции маскируются под «дружеские или беспристрастные» взгляд и призывы, под мнение «стороннего наблюдателя», под идеалы «чистой демократии». Одна из целей идеологических диверсий — обмануть трудящиеся массы социалистических стран, заставить их слушать западные пропагандистские источники и верить им, перенимать подсказываемые ими оценки.

По замыслу антикоммунистов, психологические провокации, шантаж и дезинформация должны создать атмосферу, которая сначала обеспечила бы идейное разложение отдельных «отщепенцев», а в более отдаленной перспективе — идеологические сдвиги в массовом сознании социалистического общества. Буржуазным пропагандистам-психологам поставлена задача не по силам: создать условия, при которых антисоветская, антисоциалистическая пропаганда могла бы действовать на умы и поступки советских людей так, чтобы они не замечали, что эта пропаганда противоречит их приверженности коммунистическим идеалам.

Нарушение идеологического и морально-политического единства — главной цементирующей силы советского общества, разброд и междоусобицы могли бы, мечтают политики и идеологи Запада, настолько обескровить социализм, что реальным оказался бы вооруженный удар по нему. По планам империалистов, после того как идеологические диверсии разгонят центробежные силы в социалистическом содружестве и внутри каждой социалистической страны, после того как появится достаточно много недовольных, сомневающихся, сбитых с толку, а коммунистические партии утратят свою руководящую роль, после всего этого можно, будет нанести завершающий удар. Переход империалистических держав к методу идеологических диверсий выдвинул пропаганду в число важнейших средств Запада на антисоциалистическом фронте.