– Объясните так, Мария Валерьяновна, чтоб мне, не медику, все стало понятно. Потому что из вашего рапорта я смог понять только главное, а меня интересуют подробности.

Поташева стала рассказывать в деталях о новом открытии, которое, с ее точки зрения, должно было многое дать как общей медицине в целом, так и судебной в частности.

То, что она излагала, звучало довольно-таки страшновато.

Киевский ученый Бродский по анализу крови смог предсказать, кто из здоровых на сегодня людей умрет в ближайшие пять лет. Он разработал и представил в журнале «PLOS Medicine» анализ уровня содержания четырех биомаркеров, при наличии которых в крови человека он точно умрет в течение пяти лет. Правда, от какой именно болезни умрет, специалист пока сказать не мог.

Результаты «теста на смерть» были получены на базе опытов финских ученых, которые обследовали несколько тысяч изначально здоровых людей, в крови которых определяли содержание более ста химических веществ. Испытуемых, сдавших кровь, прослеживали на протяжении пяти лет. За это время от сердечно-сосудистых заболеваний, рака и других болезней умерли чуть меньше двадцати процентов человек. Анализ показал, что в их крови было повышенное содержание четырех обозначенных биомаркеров.

К ним относятся… впрочем, Мария Валерьяновна не стала утомлять генерала химическими формулами.

Генерал, внимательно слушавший судмедэксперта, скривился, как от зубной боли. Он не любил того, чего не понимал.

– Мария Валерьяновна! Если можно, не вдавайтесь в научные термины. Они для меня как китайский язык. Продолжайте.

– Постараюсь. Для определения содержания определенных веществ в крови человека ученые использовали методы ядерной магнитно-резонансной (ЯМР) спектроскопии и масс-спектрометрии.

– Насколько я знаю, в нашей отрасли такой технической базы нет. Как же вы собираетесь искать эти четыре маркера?

– Она есть у физиков. Неужели нам откажут коллеги из профильного института? Я уже спрашивала. Они готовы сотрудничать.

– Продолжайте.

– Дело в том, Михаил Тарасович, что в статистическом анализе были учтены все дополнительные факторы, так или иначе влияющие на продолжительность жизни: возраст, масса тела, курение, употребление алкоголя и прочее. Но результатов с биомаркерами это не изменило. Замечу свои личные выводы: особенно интересно, что эти биомаркеры связаны с риском смерти от очень разных причин – от сердечно-сосудистых, онкологических или совершенно других болезней. По-видимому, они отражают уровень общей уязвимости организма.

– Вы, Мария Валерьяновна, можете мне, как школьнику, объяснить, что такое биомаркеры, чтоб я составил себе представление, с чем мы имеем дело? – Генерал закурил. Но, вспомнив правила приличия, спросил у пожилой дамы: – Вы не возражаете?

– Ни в коем случае. У нас все курят, я привыкла. Про биомаркеры могу сказать, что это такие биологические молекулы, содержащиеся в плазме крови или тканях, свидетельствующие о каких-то неполадках в организме.

– Скажите мне, пожалуйста, как именно связаны данные биохимические показатели с фатальными рисками для организма? – Генерал взволнованно ходил по кабинету.

– Вам не понравится! – вздохнула его подчиненная.

– Почему?

– Потому что объяснить это я могу только с точки зрения химии.

– Ладно, я потерплю.

– Ну что ж… Например, критический уровень любого из этих маркеров может привести к необратимым последствиям в организме человека.

– И что это нам дает?

– Вы хотели спросить, что нам с этим делать?

– Да. Я именно это имел в виду!

– Исследователи полагают, что в будущем «тест на смерть» стоит проводить в различных группах риска, чтобы выявить намечающиеся болезни задолго до появления симптомов и предупредить их. Хотя они признают, что при этом возникает этическая проблема: как человек воспримет известие о том, что скоро умрет, и что он должен делать с этой информацией?

– А чем, по-вашему, этот тест может заинтересовать нашу систему? Пока я лишь вижу, что это скорее информация для СБУ.

– Тот ученый, мой сокурсник, продолжает изыскания. Через какое-то время он выделит как минимум один маркер теста. И тогда мы сможем определять целую серию преступлений, связанную с фармакологией.

– Да, тут есть о чем подумать! Мария Валерьяновна, вы же понимаете, что эта информация принадлежит к особо секретной.

– Конечно. Именно поэтому я и написала рапорт.

– Прошу вас, больше никто не должен знать о вашей работе. Даже ваш непосредственный начальник. Договорились?

– Договорились, – спокойно сказала Поташева. За те без малого пятьдесят лет, которые она проработала в судмедэкспертизе, эту фразу она слышала неоднократно.

Из министерства она не стала возвращаться на работу, а поехала домой.

Дом свой она любила за тишину и покой, которые особенно ценила после напряженной сутолоки на работе. А еще за красоту и комфорт, который создал для нее племянник-архитектор.

Дизайн однокомнатной квартиры тетушки Поташев-младший разрабатывал в те времена, когда только набивал руку на разных интерьерах. Стандартное жилье тети требовало особенного внимания, ведь речь шла одновременно о гостиной, столовой, спальне и кабинете. Мария Валерьяновна считала, что это невозможно. И действительно, как разместить эти необходимые жизненные пространства в одной комнате? Но полет дизайнерской мысли ее Алексейчика не знал пределов.

Архитектор Поташев применил самый распространенный вариант преобразования однокомнатной квартиры – снос стены между кухней и гостиной. Получившимся свободным пространством он распорядился очень разумно. К примеру, кухню сделал гораздо светлее путем расширения ее за счет лоджии. Теперь тете было так приятно завтракать в комнате, залитой лучами восходящего солнца!

Кроме того, в других частях квартиры были использованы всевозможные раздвижные перегородки. Это были веселенькие ситцевые тканые вставки, местами – вставки из витражного стекла, которые создавали ощущение воздушности. Дополнили этот интерьер ламинат, мягкая мебель с обивкой из светлой кожи, потолок с лепниной. Что касается светильников, то племянник настоял на богатой хрустальной люстре глубокого лилового цвета и бра в том же стиле.

Благодаря всем этим новшествам квартира тетушки стала просторной, уютной и очень стильной. Несколько раз за эти годы она белила потолки и меняла обои, но все остальное оставалось незыблемым. Все в квартире радовало тетю Алексея, и здесь она по-настоящему отдыхала после своей, хоть и любимой, но сложной и выматывающей работы.

В этот раз после обеда Мария Валерьяновна не стала, как обычно, смотреть телевизор, переключаясь на новостные события. Ей хотелось посидеть в тишине и поразмышлять. Разговор с генералом заставил ее взглянуть на «тест на смерть» под другим углом.

«Предположим, какой-то медик тоже изучает последние открытия в медицине. Допустим, что этот медик или фармацевт обладает преступными наклонностями. Впрочем, о чем я говорю? Просто все эти вещи, опубликованные в Интернете, попали в руки к медику-социопату. Разве это невозможно? Что ему нужно для того, чтобы маркеры соединить, синтезировать вакцину? Только оборудование. Подойдет любая хорошо оснащенная лаборатория. Предположим, он синтезировал вакцину из четырех маркеров, что дальше? Он выбирает жертву, которая в чем-то ему мешает. Под любым предлогом делает укол – и готово! В течение пяти лет наступает неминуемая смерть жертвы. Подкопаться невозможно. Доказать причастность тоже. Преступника никогда нельзя вычислить, поскольку смерть в течение пяти лет наступает от естественных причин. От инфаркта, инсульта, рака, да мало ли каких серьезных заболеваний! А тот, кто во всем этом виноват, стоит в стороне и наблюдает. Ждет. Единственный факт, который известен о преступнике, – он терпелив. Ждать пять лет смерти жертвы – это сколько ж нужно терпения иметь? Ну хорошо, не пять. У каждого свой срок, кто-то умер через пять лет, кто-то через три года… Ох! Что-то крутится у меня в голове. Нужно тщательно все продумать… Здесь есть какая-то ниточка…»