- Такие, значит, дела? – растерянно проговорил он, задумавшись.

- И я уверена, что убийца не успокоится, если его не остановить, - упрямо сказала я.

- Марат твой когда позвонит? – посмотрел на меня Дима.

- Завтра обещал позвонить, если что-нибудь нароет, - я всматривалась в его лицо, а внутри до сих пор всё дрожало, - значит, ранение было несерьёзным?

- Чуть плечо задето, - на его лице появилась ухмылка, - испугалась, что он меня убил?

- Дурак, - коротко ответила я, не желая выдавать своих истинных чувств. На самом деле я от переживаний сама чуть концы не откинула, но он догадался, о чём я думаю.

- Не прячься в раковину, - он коснулся пальцами моего подбородка.

- А что с лицом? – перевела я разговор.

- Пуля прошлась по лицу, мне врач потом сказал, что я везучий. Мне дико повезло, что в глаз не попала.

- Ничего, этим шрамом тебя уже не испортить, - не удержалась я.

- Ты хочешь сказать, что старый шрам меня портит? – недоуменно спросил Дима, - тогда почему за мной женщины бегают? Ты сама-то чего отвечаешь мне взаимностью?

- Слушай, отстань, - недовольно посмотрела я на него, - я тебя просто подкалываю.

- Я это понял.

- Вот и молодец, - буркнула я, - ты лучше скажи, старый-то у тебя откуда? Меня этот вопрос давно волнует.

- Отголосок бурной молодости, воспоминания дворового детства, - внёс он ясность, - получил финкой в юности по лицу, за девочку вступился.

- Ты это серьёзно? – немного растерялась я.

- Это точно серьёзно. Она влюблена в меня была, а тут ещё такой геройский поступок.

- А что с ней потом стало? – вдруг заинтересовалась я.

- Даша до сих пор живёт в деревне, в которой я уже не бываю. Я там всё лето проводил, когда в школе учился, а потом в институт поступил. Но после окончания института я там больше не был, столько лет прошло. Она за мной ходила, репейником ко мне прицепилась. А что сейчас с ней, понятия не имею.

- Нельзя так о девушках, - покачала я головой, - репейником прицепилась! Молодец!

- А что такого? – Дима недоуменно на меня посмотрел.

- А что такого! – передразнила я его, - все мужики одинаковые, им в голову не приходит, что девушке обидно и больно, когда её бросают. Или когда отшивают.

- Интересно, однако, меня женская логика всегда поражала.

- Причём тут женская логика? – вдруг рассердилась я, - всё это чушь собачья.

- Ладно, ладно, я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. Что-то у мужчин лучше получается, а что-то у женщин.

- Но мужчины не видят очевидных вещей, - до меня вдруг дошло, что нас куда-то не в ту сторону в разговоре увело.

- Ты это о чём?

- Мужчины не замечают мелочей, они твёрдо идут, желая добиться определённой цели, не реагируя на внешние раздражители. Женщины более импульсивны, и могут делать два дела одновременно.

- Всё это так, но вот я всё это вижу, и всё замечаю.

- Ты вообще индивидуум, в отличие от Макса.

- Что ты хочешь сказать?

- У семейной жизни есть свои минусы. Только ты мне кровать на день рождения лепестками роз засыпал, и не только на день рожденья. Только ты постоянно мне кофе в постель подавал, - я вдруг остановилась, - ты носил меня на руках на площади Сан Марко, мы с тобой целовались всю ночь у фонтана на площади Пьяцца Навона... – мой голос вдруг сорвался.

- Ты без меня жить не можешь? – коснулся он моего подбородка, - помнишь, мы монетки в фонтан кидали? Мы должны вернуться туда, вместе.

- Замолчи, - мне вдруг горло сдавило от слёз.

- Не могу замолчать, ты первая это начала. И я так тоскую, ты даже представить не можешь, как мне плохо. Нет, наверное, можешь, но между нами выросла стена.

- Лучше пойдём домой, - покачала я головой, - эти разговоры ни к чему хорошему не приведут.

Из кухни был виден слабый свет, и доносились голоса, видимо, там были Глеб Никифорович и маман. Мы быстро поднялись на второй этаж, и юркнули в спальню.

Дима снял майку, и я увидела повязку у него на плече.

- Ты вообще как?

- Нормально, - мягко улыбнулся он, - одним шрамом больше, одним шрамом меньше. Кстати, мне маленький бонус не полагается?

- Что ты имеешь в виду? – вздёрнула я брови.

- А ты не понимаешь? – он обхватил меня сзади, и добрался губами до уха.

- На плече повязка, на голове повязка, а ты ещё ухитряешься думать об этом.

- Я могу не только думать, но и делать, - он стащил с меня ремень, и стал расстёгивать комбинезон.

- Ещё кровью истечёшь от усердия, мне только утром не хватало проснуться в объятьях трупа, - попыталась пошутить я, - вот Михаил Игнатьевич обрадуется.

- Я оценил твой юмор, - и Дима без лишних слов затащил меня в постель.

И ведь как в воду глядела, на плече у Димы, когда я проснулась, увидела кровавое пятно, и поспешила растолкать его.

- Я же говорила, - укоризненно воскликнула я, - давай, я тебе по новой перевяжу.

- Давай, - он вынул из тумбочки бинт, потом мы приняли душ, и мы стали перевязывать ему рану.

- А что у тебя с головой? – поинтересовалась я.

- Я же при падении головой о стол хорошо приложился, лёгкое сотрясение мозга. У меня башка железобетонная.

- Стало быть, и мозги тоже? – это уже было откровенным хамством, но меня понесло по кочкам.

- Хамка.

- Уж какая есть, - я пожала плечами.

Я перебинтовала ему руку, и мы спустились на кухню.

- Откуда ты взялся? – подскочил Глеб Никифорович, - ты же должен быть в больнице.

- Ещё вчера оттуда сбежал, - внёс ясность Дима, - вы сами знаете, как я люблю эти учреждения.

- Больницы никто не любит, - кивнула головой маман, - только же надо лечиться.

- Я и дома полечусь, - беспечно махнул рукой Дима, а притихшая Ангелина Михайловна поставила перед ним омлет.

Она вообще последнее время молчала, не кричала про

призраков, и вела себя странно.

Но мне сейчас было не до неё, другие проблемы волновали. Я налила себе чашку кофе, и придвинула ноутбук. Вынула свой мобильник, набрала номер Марата, и положила себе в тарелку овсянку.

Марат не спешил отвечать, я долго слушала гудки, потом раздался щелчок.

- Привет, извини, я телефон на столе забыл, - запыхавшись, сказал мне Марат, - у меня всё готово, лови.

Мой ноутбук звякнул, и я открыла его.

Марат хорошо поработал, прислал мне огромное электронное письмо, и я стала его читать, а Дима дышать мне в затылок.

Соболев Александр Федорович, или криминальный авторитет по кличке Соболь, всю свою жизнь только и делал, что губил невинных людей.

По малолетке попав на зону, он стал бандитом, хотя ему пророчили другое будущее.

Он был славным ребёнком, родители, души не чаявшие в единственном чадушке, видели сына оперным певцом, у него был потрясающий бас, и абсолютнейший слух.

Сами родители никакой музыкальной карьеры не сделали, мать Александра работала в консерватории, она была капельдинершой, а отец настраивал музыкальные инструменты. Они очень любили классическую музыку, ради этого стали работать в театре, а, когда родился сын, они сразу же решили, что он будет музыкантом.

С младых лет они водили ребёнка в театр, старались привить ему любовь к музыке, а потом отдали в музыкальную школу.

Маленький Саша очень преуспел, он упорно шёл к своей цели. Может, он не хотел расстраивать родителей, хотя вряд ли, потому что он должен был об этом думать, когда воровал из шкатулки матери своей одноклассницы бриллиантовое кольцо.

Ему к тому времени уже было пятнадцать лет, он вдохновенно музицировал, просто сливался с роялем, вероятно, любовь к музыке перешла ему по генам.

Родители были в восторге, ведь их сын замечательно учится, делает успехи на музыкальном поприще, и не нарадовались.

Гром грянул потом, когда к ним пришла милиция, и

предъявила ордер на обыск квартиры.

Супруги сначала опешили, а потом пришли в ужас, когда им предъявили заявление родителей одноклассницы Саши.

- Этого не может быть, - только и смогли вымолвить шокированные родители, - он не мог такое сделать!