- Ты хочешь, чтобы она заболела, - возмутилась я.
- Да сейчас лето. Кто болеет летом?
- Я подхватила бронхит в августе, как раз наевшись мороженого, - вспомнила я эпизод из своего детства.
- Совсем его не есть, что ли? – поднял бровь Дима.
- Не каждый день, и не десять штук за раз.
- А я не десять съела, только семь, - выдала Василинка, а я захлебнулась апельсиновым соком.
- Ты с ума сошёл? – вскричала я, вскакивая с места.
- Да ничего не будет, - развёл руками Дима, - Ева, не надо кричать.
- Нет, я буду кричать. В следующий раз я пойду с вами.
- Замечательно, - обрадовался Дима, - именно этого я и добиваюсь.
- Ты редкостный негодяй, - воскликнула я, - хочешь потрепать мне нервы, и тебе наплевать, что ребёнок подхватит простуду.
- Не заводись, - Дима взял меня за руку, - я кормлю её мороженым, потому что не могу ей ни в чём отказать. Ладно, я всё понял. Тогда, в самом деле, пошли с нами.
- Хорошо, - спокойно кивнула я, - только пойдём не втроём, а вшестером. С ним, - кивнула я на Макса, - и с нашими двойняшками. Съел?
- Понятно, - вздохнул он.
- Дима, ты хочешь кофе? – вмешалась Анфиса Сергеевна.
- Не откажусь, - кивнул он, и моя свекровь налила ему чашку чёрного крепкого кофе.
Максим заметно скрипнул зубами, но промолчал. А Анфиса Сергеевна сделала Диме огромный бутерброд.
- Всем привет, - влетела на кухню Фрида.
Эта золотоволосая девочка появилась в моём доме во время моего прошлого дела, я засадила её ближайших родственников, которые её обобрали, и даже пытались убить, в тюрьму.
Фрида рано осталась без родителей, благодаря стараниям её родной тётки, которая в данный момент находится в психиатрической лечебнице тюремного типа.
Фрида очень богата, но пока не имеет права распоряжаться своими деньгами, ей всего двенадцать. Я как вспомню, каких трудов мне стоило оформить над ней опекунство, ни в сказке сказать, ни пером описать.
Сотрудникам социальной защиты очень не нравились нули на счетах у Фриды. Они посчитали меня аферисткой, решившей нажиться на деньгах погибшей четы Светличных. Но за дело взялись Максим и Дима, а связи у них есть, и всё закончилось благополучно.
Ну, да, сотрудникам этим не доказать же, что я сама ох, как далеко не бедствую. Ладно, денег, сколько бы их, не было, всегда мало, но мне чужого не надо.
Так Фрида осталась у нас, и стала полноправным членом семьи.
- Вика, у нас нет апельсинов? – спросила она, заглядывая в холодильник.
- Апельсины вон лежат, в вазочке.
- Тут всего пять штук, - воскликнула она, - а, может, и хватит.
- Да ты что? – воскликнула Анфиса Сергеевна, - сыпью покроешься от такого количества.
- Да я не себе, - Фрида вынула из ящика пакет, - у меня подружка « свинку » подцепила, хочу навестить её. Она по апельсинам просто сохнет.
- Неприятная вещь, - покачала головой Анфиса Сергеевна, - у меня когда-то была. А, если парень ею переболеет, навсегда лишается возможности иметь детей.
- Что? – вскричала я, разлив кофе.
- Что? – посмотрела на меня свекровь.
- Почему не может иметь детей? – в волнении воскликнула я.
- Да что-то там нарушается, - ответила Анфиса Сергеевна, - а почему ты спрашиваешь?
- А он стопроцентно лишается возможности продолжить род? – допытывалась я.
- Абсолютно, - Анфиса Сергеевна странно на меня посмотрела.
Ну, Галина! От кого же ты тогда родила девочек, если не от Елисея Семеновича? Я хорошо помню, Семен Елизарович
сказал, что в детстве Елисей Семенович переболел « свинкой ».
Ох, запуталась я что-то. Эта Галина явно что-то знает, недаром же её сбили. Как только она выйдет из комы, допрошу с пристрастием.
А, может, она уговорила мужа сдать анализы в больницу, ей потом там сказали, что у неё никаких отклонений нет, а Каверин не может иметь детей.
Может, Елисей Семенович решил с ней разойтись, и она решилась на давно известную фишку – суррогатный отец?
Нашла подходящего мужчину, и забеременела от него.
Каверин богатый человек, а Галина из деревни. Но я сама слышала, с какой нежностью он отзывался о жене, он очень любил её? Или она его не любила, изменяла ему. Пожалуй, второй вариант больше похож на правду.
Только вот кто был её любовником?
Завтра я поеду в агентство, выясню, где живёт Римма, и попытаюсь выяснить, не она ли прихватизировала сумочку Галины. Пожалуй, вещи, что я приобрела сегодня, стоит засунуть в стиральную машину, а то мне очень неуютно их одевать.
У меня есть нехорошее подозрение, что их сняли с мёртвой проститутки. А что делать? Мне просто больше нечего надеть. Максим смотрел на меня с подозрением, и я поспешила, во
избежание ненужных вопросов, покинуть кухню.
Тут я вспомнила про мороженое, которое, наверное, уже растаяло у меня в сумке.
Я осторожно вышла на улицу, и вынула из машины оба пакета. Оставила сладкое на столике у дверей, а сама поднялась наверх. Пять минут мне хватило, чтобы засунуть вещи в машину, насыпала побольше порошка, и вернулась на
кухню.
Василинки уже не было, Октябрина Михайловна накормила её, и увела спать. Она пытается приучить Василинку к графику, укладывает в постель в девять, а поднимает в восемь. Вообще-то, она всё делает правильно. Я полностью согласна с ней, хотя терпеть не могу всякие там графики. Но, если я сказала, что прибуду к определённому времени, скажем, в час дня и двадцать минут, значит, так оно и будет. Когда секундная стрелка дойдёт до отметки, я вхожу в помещение.
Глупо, наверное, но все знакомые знают об этой моей особенности, и нередко подшучивают надо мной.
- Вика, к чему были все эти расспросы? – спросил вдруг Максим, внимательно глядя на меня.
- Какие ещё расспросы? – нервно отозвалась я, запихивая коробки с мороженым в холодильник.
- Вика, не прикидывайся шлангом, - рассердился Макс, - ты прекрасно поняла, о чём я говорю. Я говорю о болезни, которую подхватила подружка Фриды, и о вытекающих последствиях для парней.
- Я просто спросила, - пожала я плечами, и вынула из сушилки вазочки, - мороженое будешь?
- Ты не ответила на мой вопрос.
- А ты на мой.
- Оставь мороженое в покое, - воскликнул Максим, и попытался отнять у меня коробку, но я ловко вывернулась. Уселась за стол, и стала раскладывать по вазочкам мороженое.
- Держи, - я пододвинула ему вазочку с коньячным мороженым, - а ты будешь? – глянула я на Диму.
- Нет, - мотнул он головой, сладкое он не любит.
- А что ты тогда делала у нас в морге? – рявкнул Максим.
- Это когда это? – сдвинула я брови.
- Сегодня! Мне Семен уже доложил о твоём посещении морга.
- Не припомню такого, - пожала я плечами, - твоему Семену это приснилось. И нам тоже спать пора, - я встала, прихватила вазочку с мороженым, и убежала наверх.
Надела красную ночную рубашку, и уселась поверх одеяла на кровать, продолжая поедать мороженое.
- Вика, - влетел в комнату Максим, - ты будешь отвечать, или нет? И прекрати есть сладкое в постели.
Я проигнорировала его требование, и даже достала из сумочки
сигареты, и закурила прямо в постели.
- Ты это назло, да? – спросил Максим, вздохнул, подошёл ко мне, отнял сигарету, и затушил её.
- Скорее поцелуй меня, - потребовала я, - и прекрати задавать дурацкие вопросы.
Утром он рано уехал, а я приняла холодный душ, сложила выстиранные вещи в пакет, и спустилась вниз.
Надела красивую короткую юбку цвета изумруда, красный топ, и красные босоножки, и осталась довольна своим внешним видом.
- Вика, - сказала вдруг Октябрина Михайловна, когда я стала пить кофе со своими любимыми вишнёвыми пирожками, - у меня к тебе вопрос.
- Задавайте ваш вопрос, - кивнула я.
- Вы меня уволите?
- Что за глупость? – воскликнула я недоуменно, - никто не собирается вас увольнять.
- Да? – протянула она, - но отец Василисы сказал, что хочет отдать её в садик.