- Эвива Леонидовна, это безобразие!
Я, нервно теребя в руках дорогую сумочку из крокодиловой кожи, постаралась выдавить из себя жалкое подобие улыбки. Крутанулась на вращающемся стуле, и чуть в стеллаж не влетела.
- Ну, не могу же я так просто взять, и отпустить вас! – воскликнул Елисей Семенович, мой начальник, - у нас сейчас такой дурдом!
Вот уже два месяца, как я работаю в одном из самых крутых московских журналов. Во время своего прошлого расследования я познакомилась с одной журналисткой, и Регина Шантан устроила меня сюда фоторепортёром.
Она была очень благодарна мне за то, что я очистила имя её брата от лживых инсинуаций со стороны его жены, и, узнав, что я всю жизнь мечтала быть фотографом, и какое-то время всерьёз занималась художественной фотографией, замолвила за меня словечко.
Регина была на хорошем счету в издательстве, и она давно могла бы получить повышение, но ей не нравилась бумажная волокита. А кому она нравится?
Вообщем, она, несмотря ни на что, работает обычным репортёром, берёт интервью, и не лезет в уютное кресло начальства, чем и заслужила себе особый авторитет.
Мы с Региной очень подружились, и она часто вздыхает у меня на кухне.
- У нас не коллектив, а клубок змей! Все норовят друг друга спихнуть с пьедестала. Но работа интересная, увлекающая. Слушай, а ты не хочешь к нам?
- Сама только что говорила, что у вас одни змеи, - усмехнулась я, размешивая корицу в чашке с кофе.
- Вообще-то да, - кивнула она, - только хочется на работе хоть одно приятное лицо видеть. Работа непыльная, а ты сама говорила, что увлекалась фотографией, - уговаривала она меня, - тем более, художественной. Нам как раз нужен специалист по художественной фотографии.
И я согласилась.
В тот день я очень волновалась, ничего не ела, а утром, надев ядовито-зелёные бриджи с завязками на коленях, красный свитер тонкой вязки, жёлтые сапожки с пряжками, красное,
кожаное пальто, и ввалилась в здание издательства в таком виде. На голове у меня было красное кепи, а в руках фиолетовая сумочка, вся в цепочках, и заклёпках.
На входе стоял охранник, я попросила позвать Регину, она провела меня внутрь, при этом она странно косилась на мой наряд.
- Знаешь, Вик, - проговорила она странным голосом, - по-моему, это слишком.
- Что ты имеешь в виду? – не сразу дошло до меня.
- Я представила тебя, как порядочную женщину, мать троих детей, замужнюю, а явится какое-то пугало, прости Господи.
Я подняла бровь, и, прежде, чем, я скажу какую-нибудь резкость, она воскликнула:
- Ты меня извини, конечно, но тебе следовало одеться как-то менее...
- Ярко?
- Экстравагантно, - подобрала нужное словечко Регина, виляя по коридорам, от которых у меня закружилась голова.
Она вдруг на лету остановилась у какой-то двери, и подтолкнула меня.
- Давай, ни пуха тебе.
- Ты не пойдёшь со мной? – труханула я.
- Нет, нет, иди сама, - и она убежала, а я, скрепя сердце, постучалась в дверь.
- Войдите, - раздалось за дверью, и я осторожно заглянула внутрь.
- Добрый день, - вошла я в кабинет.
За длинным столом сидели двое мужчин, один лет под пятьдесят, совершенно седой, но с фигурой юноши, а другой, хоть и сидел, было видно, что высокий. На нём был льняной костюм бежевого цвета, и голубая рубашка. Очень мужественное лицо, квадратный подбородок, смуглая кожа, чёрные волосы, и внимательные тёмные глаза. Ему можно было дать около сорока лет.
Он первый поднял на меня глаза, и поперхнулся, слегка оттянул пальцами ворот рубашки, и растерянно оглядел меня с ног до головы.
- Девушка, вы, случаем, не ошиблись? – красивым, с хрипотцой, голосом проговорил он, - здесь издательство, а не цирк.
- Я по поводу работы, - воскликнула я, - Регина Шантан обещала замолвить за меня словечко...
- Регина Шантан? – поднял брови красавец, а седой мужчина его перебил.
- Эвива Леонидовна, если не ошибаюсь? – спросил он.
- Да, - кивнула я.
- Присаживайтесь, - указал он на стул, - меня зовут Елисей Семенович, а моего зама, - кивнул он на красавца, - Генрих Вениаминович.
Я тихо фыркнула, что не укрылось от внимательно взора этого Генриха, и он прищурил красивые глаза.
- Регина говорила, что вы замечательно фотографируете, - посмотрел на меня Елисей Семенович, - ведь так?
- Так говорят, я принесла какое-какие свои работы, конечно, чисто любительские...
- Давайте, - взял он из моих рук альбом, и они стали его рассматривать. У меня спина покрылась липким потом от волнения...
- Очень не дурно, - протянул Елисей Семенович, разглядывая снимки.
- Всё это очень хорошо, - медленно произнёс Генрих Вениаминович, - но у нас полный штат сотрудников, и потом...
Какое у вас образование? – прожёг он меня глазами.
- Журфак, - лихо соврала я.
- Журфак? – прищурил он красивые глаза, и закурил сигарету, - не забудьте диплом принести, - и я окончательно скисла.
То, что я не понравилась этому самодовольному хлыщу с наглой улыбочкой, мне сразу стало ясно.
Он стряхнул пепел в стоящую на столе пепельницу, и перевёл взгляд на меня.
- Знаете, я большой поклонник ужастиков, - медленно произнёс он, - и мне очень понравился фильм « Страх », а главная героиня была очень эффектна, - он на сложил руки на столе, - так какое у вас образование?
- ГИТИС, - вздохнула я, - но я театровед, - вот и спалилась.
Когда-то мне предложили роль в ужастике, и я тут же согласилась. Это был очень эффектный фильм, масса спецэффектов, и крови...
- А кого чёрта вы сюда пришли? – в лоб спросил он.
- Я всегда хотела быть журналистом, но мне не позволили, - вздохнула я, - моя мать считала, что копаться в чужом, грязном белье, и выплёскивать всю эту грязь на страницы газеты, ниже плинтуса. Журналистика – моя мечта, я художник, неплохо рисую...
- То, что вы художник, я сразу понял, - улыбнулся Генрих Вениаминович, - по одной вашей одежде.
- И ещё я очень люблю фотографию, занималась какое-то время этим, но непрофессионально, - меня уже несло по кочкам.
Я уже догадывалась, что они сейчас спустят меня с лестницы, и будут правы, но Елисей Семенович вдруг воскликнул:
- Мы вас принимаем.
Генрих Вениаминович даже подавился сигаретным дымом.
- Вы спятили? – прошипел он.
- Я давно хотел взять фотографа, и эта девушка подходит.
Я не верила ушам своим. Меня взяли!
- Пишите заявление, - он подал мне листок и ручку.
Я покорно написала заявление, отдала трудовую книжку, и попросила, чтобы меня сделали внештатным работником.
- Почему внештатным? – спросил Елисей Семенович.
- Потому, что я вольная птица, - пояснила я, - я не смогу сидеть круглые сутки на одном месте.
- Ну, сидеть вы точно не будете, - улыбнулся он, - у нас внештатниками только студенты последних курсов, а вы взрослая женщина, устоявшаяся.
- У меня бизнес, - добила я его.
- Какой, если не секрет?
- Ресторанный, у меня два ресторана, - улыбнулась я.
- Хорошо, будь по-вашему, - кивнул Елисей Семенович, и подмахнул заявление.
Вышла я из кабинета, словно пьяная, и тут же на меня налетела Регина.
- Ну, что? – воскликнула она, глядя на меня горящими глазами.
- Взяли, - выдохнула я, и прислонилась к стенке.
- Ура, - воскликнул Регина, - пошли ко мне в кабинет, - она затащила меня к себе.
У неё кабинет был гораздо уютней, чем у начальства. Я не люблю модерн.
Стены в кабинете Регины были выкрашены в бежевый цвет, деревянный стол, крутящееся кресло, и множество цветов в кадках.
- Садись, - кивнула она на диван, - как тебе наш Генрих?
- Не поняла, - вздохнула я, - но я ему по вкусу не пришлась.
- Злыдень, - коротко, но ясно высказалась Регина, закуривая сигарету.
- Не любишь его? – я тоже закурила.
- А за что его любить? Моральный урод! Что он, что Милочка
Царёва.
- Кто это?