— Вставайте, будет вам спать, — разбудил нас Котенок через несколько часов, — идемте ловить рыбу!

Мы выспались на славу, усталость как руной сняло; мы живо приготовили снасти, расправили сети и собрались на ловлю. Джиджетто пошел в кухню за остатками вчерашней рыбы для наживы — ничего лучшего у нас не было. Я решил, что нужно перед уходом заглянуть к старику; мы вернулись в зал и замерли на пороге.

Наш хозяин вышел из своей комнаты и, держась за книжные полки, слабою походкою шел к нам. Старик поднял голову и с трудом, как бы не находя слов после долгого молчания, сказал по-итальянски:

— Кто бы вы ни были, несчастный приветствует вас.

Я был так взволнован, что не мог отвечать. Джиджетто перевел товарищам слова старика по-английски. Наш хозяин понял, очевидно, что английский язык был понятен нам всем, и, сделав еще шаг вперед, заговорил по-английски:

— Вы кажетесь мне отзвуком далекого мира! Откуда вы пришли сюда?

— Мы попали сюда из Ньюкэстльских каменноугольных копей.

— Из каких копей? Здесь нет никаких копей!

Мы переглянулись в удивлении.

— Неужели вы не знаете их?

— Нет!

Старик опустился на диван. Мы сели возле него.

— Недалеко отсюда есть шахты, — сказал инженер. — Мы пришли оттуда через бесконечный ряд галерей и пещер.

— Значит, вы сможете вернуться туда?

— Нет.

— Вы заблудились? Я покажу вам дорогу: я знаю здесь переходы.

— Нет, этим путем мы не сможем вернуться: он закрыт для нас навсегда. Мы надеемся только на вас, — сказал Мариц.

Старик грустно посмотрел на нас.

— На меня! Несчастные люди!

Он поднял голову и взглянул на висевшие на стене часы- календарь.

— Я живу в этой пещере тридцать три года, четыре месяца и двенадцать дней!

У нас потемнело в глазах. Мариц спросил:

— Тридцать три года? И вам не удалось выйти отсюда?

— Нет. Тридцать два года с лишним я не видел ни живой души.

— По собственному желанию? — спросил Мариц.

— О нет, — вздохнув, ответил старик, — о нет, я многие годы искал выход.

Мне показалось, что своды пещеры налегли мне на плечи.

— Да, — продолжал старик, — если вам нельзя вернуться тем путем, которым вы пришли, вы не выйдете отсюда.

— Он помолчал минуту и прибавил: — Может быть, ваше несчастье будет для меня счастьем.

— А как вы попали сюда? — спросил инженер.

Старик изменился в лице, привстал и сделал несколько шагов. Потом, опершись о стол, посмотрел Марицу в глаза и сказал резким, взволнованным голосом:

— Я не спрашивал вас, кто вы. Зачем вам знать, кто я? Чего вам от меня нужно? Зачем вы пришли сюда? Вас послал сюда он? Он? Он?

Старик замолчал и закрыл лицо руками.

Инженер ответил так, как сказал бы каждый из нас:

— Простите. Мы не хотели встревожить вас. Мы не будем беспокоить вас. Но мы охотно скажем вам, кто мы и как нас зовут. Скажите только, каким именем вас называть, ведь мы будем, как видно, долго вместе.

Старик помолчал немного и, опустив глаза, сказал:

— Называйте меня Мертвым; я буду вспоминать тогда, что, хотя я и с вами, я умер для света.

— Нет, — сказал Джиджетто, — лучше мы будем называть вас Хозяином; это будет напоминать нам о нашем приходе.

— Хорошо, зовите меня Хозяином, — согласился старик.

Инженер начал называть ему наши имена:

— Луиджи Бай, из Италии, флорентиец, по профессии — бездельник; Марсель Уберт из Сент-Этьенна во Франции, шахтер; я — Карл Мариц, инженер из Наталя; Питер Вандоэль из Миддльбурга в Трансваале, земледелец; Николо Галли из Ливорно…

Старик вдруг вскочил на ноги.

— Как? Как вы сказали? — воскликнул он, задыхаясь, схватившись руками за грудь. — Как?

— Николо Галли из Ливорно, в Италии…

Хозяин посмотрел на меня пристально, во все глаза, взял меня руками за голову и, всматриваясь в мое лицо, дрожащим голосом повторил:

— Ни-ко-ло Гал-ли! Ни-ко-ло Гал-ли! Точь-в-точь!

Он закачался и упал на диван.

«Почему старика так взволновало мое имя? Почему он так пристально вглядывался в мое лицо? С кем он нашел во мне сходство?» Эти вопросы не давали мне покою. Я ждал, чтобы старик пришел в себя, чтобы спросить его об этом, и в то же время боялся снова встревожить его.

Он очнулся, обвел нас глазами и сел.

— Простите, друзья, что я испугал вас. Я очень слаб, — дрожащим, тихим голосом сказал старик.

Я не решился тревожить его расспросами.

— Да ведь вы сегодня еще ничего не ели, — вспомнил Джиджетто. — Там, в кухне, есть еще немного рыбы.

— Не нужно, у меня здесь есть то, что мне теперь необходимо.

Старик поднялся и, опираясь на Марселя, прошел в свою комнату. Он вернулся оттуда с бутылочкой беловатой жидкости в руках; откупорив ее, он поднес ее ко рту и сделал долгий-долгий глоток.

— На земле нет таких бальзамов. Эта жидкость восстанавливает силы чудесным образом. У меня есть еще три бутылки этого напитка; отведайте, — сказал Хозяин помолодевшим бодрым голосом.

Мы попробовали эту жидкость. Ощущение силы и свежести разливалось по всему телу.

— Вы сами приготовляете ее?

— Как она называется?

— В нее входит спирт?

— Это сок особого рода морской травы, — ответил старик.

— А как вы добываете его? — спросил я, в надежде, что ответ Хозяина хоть как-нибудь коснется волнующих меня вопросов.

Но он только пристально поглядел на меня и ничего не ответил. Я почувствовал себя разочарованным, мои товарищи — тоже. Наступило неловкое молчание. Джиджетто прервал его.

— Знаете, друзья, хоть мы и напились волшебного напитка, нам нужно будет сегодня есть. Идемте к озеру, — ведь здесь только и кушанья, что рыба.

Старик вздрогнул и вышел из задумчивости.

— Рыбу из озера нельзя есть; она имеет самый невозможный вкус.

— Как так? А та рыба, что мы ели вчера?

— То была морская рыба, отличнейшая кефаль.

— Морская, — воскликнул я с инженером в один голос.

— Вот именно. Что ж, идемте половим — Джиджетто прав: здесь рыба — единственная пища.

— Неужели же мы пойдем к морю?

Перед моими глазами замелькали блестки солнца на синей воде, беспредельное лазурное небо, белый парус вдали.

— Не думайте, — сказал старик, — что я поведу вас на берег моря. Мое море скрыто в густом мраке, рыбы в него заходят, но не живут.

— Значит, мы пойдем в ту подводную пещеру, что нарисована у вас на плане? — спросил Мариц.

— Конечно.

— В таком случае там должен быть выход?

— Да, на глубине сорока метров от уровня моря.

Искорка надежды, на мгновение блеснувшая, потухла.

— Ведь я говорил вам: если тот путь, которым вы пришли, закрыт для вас — вы никогда не выйдете отсюда.

Тут старик взглянул на меня. Что-то промелькнуло в его глазах; видно было, что он очень волнуется. Каждая черточка его лица дрожала — казалось, он испытывает жестокую внутреннюю борьбу.

— И все-таки вы должны отсюда выйти, — сказал он наконец.

Он резко встал и направился в комнату, где были рыболовные снасти.

— Идемте приготовим снаряды, — сказал он.

Я задержал Марица: мне хотелось поговорить с ним.

— Скажи, Карл, что мне делать. Те несколько минут, когда ты назвал старику мое имя, взволновали меня до глубины души. Волнение старика, сходство, которое он нашел во мне с кем-то; время, с которого длится его заточение, его итальянское происхождение, его тосканский выговор, все заставляет меня думать, что он имел какое-то отношение к моему отцу и к его исчезновению. Кажется, я не говорил тебе, что мой отец отправился в далекое плавание и что мы не имели с тех пор о нем никаких сведений. Пароход, на который он сел, благополучно прибыл в Гамбург, но отца моего и еще нескольких пассажиров на нем не оказалось, и нам ничего не удалось узнать о них.

— Ты думаешь, он знал твоего отца?

— Может быть, он был его другом, может быть, он виновник его исчезновения или смерти.