Наконец-то головоломка решена!

— Мама, скажи им правду,— настаивала Жанна.

Питер снова обратился к Лейгтону:

— Интересно, отдаете ли вы себе отчет, что вообще подумают люди о человеке, который хотел свалить чужую вину на свою собственную жену, что скажут присяжные? Все будут возмущены. Но это еще не все. Будут задавать вопросы: почему он это сделал? И все несомненно придут к одному выводу: вы защищаете леди Брент, потому что так же виновны, как и она. Все решат, что здесь был сговор, что, когда вы послали ее на 58-ю улицу, то просто приказали убить Ронни. Двое сообщников, старающихся свалить свою вину за третьего. Поэтому вам надеяться нечего, вас будут судить так же, как и Брент. И все это кончится для вас смертным приговором.

Он обратился к Транту:

— Я верно говорю?.

— Думаю, да. При подобных обстоятельствах прокурор потребует приговора для двух виновных.

Базиль Лейгтон с испугом посмотрел на Транта, и его лицо дернулось.

— Лейтенант, я... я...

— Вы отрицаете? — спросил Питер.

— Да... да, отрицаю...

— И вы можете утверждать, что только сейчас узнали, кто истинный убийца?

— Да, да, клянусь, я не знал.

— Значит, после прихода полиции Филлис Брент созналась вам, что убила Ронни, оставила револьвер, вложила ему в руку пуговицу от пиджака Билла, еще одну улику против него? Это так было? Если так, то вы ответите только за сокрытие этого факта. С вами ничего не случится. Но вы должны говорить правду. Значит, так было?

Филлис Брент перевела напряженный взгляд на Базиля, но тот не смотрел на нее. Он беспомощно переводил глаза с Транта на Питера и, не найдя поддержки, прошептал:

— Да. Это так все и было. Только после ухода полиции Филлис мне сказала, что это она убила Шелдона. Но я был в ужасе и не знал, что делать.

— И она сказала вам, что у нее есть ключ от квартиры? — спросил Трант.

— Не... не знаю.— Базиль Лейгтон начал всхлипывать.

— Жанна Шелдон слышала, как убийца в девять часов открывал дверь ключом,— настаивал Трант.— У Филлис Брент был ключ, откуда он у нее?

— Я могу ответить,— вдруг вмешалась Нора.— У Филлис был ключ Жанны. За день до приезда Ронни Жанна вышла из дома, а Филлис обнаружила, что у нас исчерпан весь запас любимого шампанского Базиля. Она обычно покупала его, но тут как-то забыла. У Ронни всегда был этот сорт, и она вспомнила об этом, но ей не хотелось просить Жанну, вернее, она не хотела признаваться, что пользовалась запасом Ронни. Она попросту вытащила ключ из сумки Жанны.

Вот она правда об этом проклятом ключе! Сейчас только у меня мелькнула мысль, что я мог догадаться об этом и раньше. Все стало на свои места.

Питер сел, а Трант спросил Базиля:

— Вы готовы дать официальные показания в комиссариате?

Базиль кивнул головой.

Трант позвал полицейского:

— Отвезите Лейгтона и Брент в комиссариат. Правда, их официальные показания нам не так уж нужны, мы имеем семь свидетелей.

Полицейский смущенно надел на Филлис наручники. Она никак на это не отреагировала и, не отрываясь, смотрела на Базиля.

Вдруг Базиль, проходя мимо Филлис, сказал, всхлипывая:

— Прошу тебя, не давай меня в обиду...

— Не горюй, Базиль, не горюй! Я не допущу, чтобы тебя и пальцем тронули!

И вот наступил час моей радости. Питер и Ирис подошли ко мне.

— Жак, мы все-таки победили! — торжествующе сказала Ирис.

— Да. Благодаря тебе и Питеру.

— Нет,— прервал Питер.— Это твоя заслуга. Я напугал Лейгтона болтовней о сговоре, чтобы заставить его выдать Филлис Брент. Он оказался еще большим трусом, чем я предполагал. У меня же не было ничего, на что я твердо мог опереться. Я поймал режиссера, но это оказалось ошибкой, так как Лейгтон все же был в театре. Я прибегнул к трюку с программкой, но это тоже еще ничего не доказывает. Твоя непоколебимая вера в невиновность Билла двигала моими поступками.

— Почему же ты не считал Билла невиновным, если кассирша подтвердила его алиби?

Питер улыбнулся.

— В том-то и дело, что никакой кассирши не было. Я ее просто выдумал. Но вас я не обманул,— обратился он к Транту,— хотя вы меня и поддержали.

— Я, признаться, был удивлен, каким образом кассирша, дежурившая вечером, работала еще и сегодня утром. Вы прекрасно играли свою роль, и незачем было портить игру. Значит, все было блефом?

— Конечно. Я добивался признания Базиля. Мне удалось это при семи свидетелях. Этого достаточно, лейтенант?

— Несомненно. Но я, со своей стороны, не поддавался настроениям и не выдумывал фактов. Супруги Фенвик действительно существуют, и у них имеются корешки билетов, так что защите нечем будет оперировать. До сегодняшнего дня я был уверен в вине вашего сына. Но, когда вопреки всем фактам вы послали меня ко всем чертям, я задумался. Если бы у меня не возникло сомнений, я не пришел бы сюда с Питером. Вы — истинный герой этой трагической истории.

— Извините, лейтенант,— сказал я.— Жаль, но у меня почему-то не было к вам доверия.

— Доверия ко мне? Да, конечно, ведь я с самого падала строил из себя дурака. Хорошо бы мы выглядели, если бы вы мне верили! Я иду в комиссариат, вы наверное, захотите поскорее забрать оттуда вашего сына. Я распоряжусь, и Билла освободят.

Только сейчас я почувствовал настоящее облегчение. Через несколько минут я буду с Биллом! В  порыве счастья я вспомнил о Жанне.

— Жанна, пойдем со мной за Биллом!

Она оторвалась от матери. Ее глаза горели. Она подбежала к дверям, где стояли Питер, Ирис и Грант.

Я подошел к Норе.

— Может быть, и вы пойдете?

Она подняла на меня глаза и, как бы не понимая, спросила:

— Куда?

— Мы с Жанной идем за Биллом. Хотим, чтобы и вы пошли с нами.

Ее веки задрожали. Быстрым движением она отвернулась.

— Боже мой, как я была слепа! После всех этих лет...

— А вы постарайтесь забыть эти годы,— сказал я.

Я был счастлив. Теперь мы с Биллом будем понимать друг друга и нашего счастья хватит, чтобы поделиться им и с Норой. Я не буду торопиться к Биллу. Он, должно быть, захочет увидеть Жанну. Все закончилось хорошо и не стоит надоедать Биллу своими нежностями.

— Иди одна, Жанна. Забери Билла и привези его в нашу квартиру. Мы с твоей матерью приедем немного позже.

Всего за несколько дней до того, как начался этот кошмар, перед ним носились дети, прячась между рядами молодых кленов и высокого папоротника, растущего по опушке рощи. По грязной дороге ехала машина. Джон Гамильтон слышал шум ее мотора, Эмили Джонс, вероятно, тоже слышала, потому что она внезапно закричала:

— Враги!

Дети молниеносно попадали на землю, скрывшись в зарослях папоротника. Джон Гамильтон сделал тоже самое: он знал правила. Он сам и придумал эту игру. Вообще он придумывал все детские игры.

«Неудавшийся отец» — называла его Линда, когда хотела сделать ему больно.

Эта игра возникла в один прекрасный день, тут, в лесу. Тогда он сказал, обращаясь к Лерою Филлипсу: «Подумай, как бы ты себя чувствовал, если бы был зверем. Каждый раз, при приближении человеческого существа, ты бы себе говорил — враги!» Эмили Джонс, главная выдумщица и заводила, тут же отреагировала:

— Теперь мы дикие звери! Все люди наши враги!

Дело происходило ранней весной, и после этого, по предложению той же Эмили, они неоднократно превращались в «зверей», а весь род человеческий становился для них представителем грозного племени «врагов».

Лежа в зарослях папоротника, с удовольствием вдыхая лесные запахи прелой листвы, грибов, Гамильтон почти позабыл про письмо от «Рейнс и Рейнс», лежащее у него в кармане, и предстоящий мучительный разговор с Линдой. И все благодаря детям. Как это часто случалось и в прошлом, они совершили это маленькое чудо.

Глухое урчание машины приближалось. Джон Гамильтон хорошо видел крепкую ножку Анжелы Джонс, высунувшуюся из-под папоротника. А вот Тимми Мерленд и Лерой Филлипс, спрятавшиеся неподалеку, были совершенно незаметны. Откуда-то слева доносилось приглушенно частое дыхание Бака Риттера. Бак был толстым мальчиком и всегда задыхался.