Я пошел по дороге быстрым шагом, чтобы согреться. Каждый раз, когда слышался шум мотора, я пригибался или спускался вниз с дороги.

В час с четвертью я был в Ветеле. У первого встретившегося мне прохожего я спросил адрес Эрнеста, полицейского врача. Эрнест было, безусловно, его имя, а не фамилия, и тип не сразу мог понять, о ком это я говорю. Мой вид не внушал ему доверия. Наконец он указал мне жилище врача.

Я дошел до него в пять минут. Врач был дома и в это время завтракал. Сперва он никак не мог меня узнать, потом все же выслушал. На мое счастье, он, против обыкновения, не был пьян. После того, как я опорожнил полбутылки виски, которое он любезно предложил мне, я объяснил ему то, чего ожидал от него.

Он не казался слишком удивленным,, когда я стал утверждать, что Мэри Лоувел была мертва еще до того, как ее .повесили. Аргументы, которые я ему привел, были вполне-достаточными, чтобы убедить его.

Он тут же бросил свой завтрак, и мы пошли в морг, где находился труп женщины. После небольшого спора с дежурным врачом он приступил к вторичному осмотру.

— Надо сделать это как можно быстрее,— сказал я.— Если моя гипотеза правильна и если следы, которые я обнаружил на пуховике, были оставлены жертвой, защищающейся от нападения, должны быть обнаружены в ее зубах и под ногтями хотя бы ворсинки от этого шелка. Нужно, чтобы эти доказательства были получены до начала судебного разбирательства. 

— Официальное следствие обстоятельств смерти миссис Мэри Лоувел, найденной в прошлую субботу повешенной во время между половиной восьмого и восемью часами утра в гараже поместья Хобби-Хауз, начинается по требованию помощника прокурора Ветела.

Судья Андерсон сделал паузу, повернул голову в сторону и отрыгнул. У него, вероятно, были нелады с желудком. Потом ударил молотком по столу и наклонился над досье, лежащим перед ним.

— Первым свидетелем по делу выступает Стефан Миле, офицер полиции прокурорского надзора в Ветеле.

Его взгляд шарил по присутствующим в поисках названного полицейского. В этот момент вмешался Вильям Глен, помощник прокурора.

— Разрешите, Ваша Честь. В этом деле появились новые факты, весьма значительные, и Министерство юстиции просит, чтобы Эрнест Бессе, полицейский врач, официальный представитель в судебном трибунале, был выслушан первым.

Судья Андерсон посмотрел на- помощника, прокурора, нахмурив брови. Потом, как бы сообразив что-то, ответил:

— Я согласен удовлетворить просьбу Министерства юстиции. Пусть войдет Эрнест Бессе.

Врач неторопливым шагом приблизился к барьеру. По дороге он подмигнул мне. По знаку помощника прокурора агент принес изрядно потрепанный желтый шелковый пуховик. Из дыры, очевидно, сделанной врачом, торчали перья.

У судьи Андерсона от удивления округлились глаза. Я медленно повернулся, чтобы посмотреть в зал. Роза Дулич прикрыла глаза рукой: казалось, что она плакала. Виктор, который обнимал ее за плечи, был совершенно белым, но держался с достоинством. Флосси сидела рядом с ним.

Мой взгляд перешел на широко открытую большую дверь в глубине зала. Там находились Джемс и Майк. Они стояли, скрестив руки на груди, с очень решительным видом. Полицейский врач начал свои показания.

— Постараюсь быть кратким, Ваша Честь,— начал он,— По просьбе одного из свидетелей, который привел мне весьма веские доводы, я произвел повторный осмотр тела Мэри Лоувел. Должен признаться, что мое первое заключение было неверным. Я допустил грубейшую ошибку. Сейчас я с полным правом утверждаю; что смерть Мэри Лоувел произошла не вследствие повешения. Ее повесили уже мертвой.

Судья от неожиданности подскочил на месте. Его сразу покрасневшие глаза вопросительно уставились на помощника прокурора, который оставался невозмутимым, со странной улыбкой на губах.

— Вы хотите сказать, что было совершено преступление, не так ли? — спросил судья!

С очень. важным видом Эрнест поклонился и ответил:

— Решать должен не я, Ваша честь. Вы будете делать выводы на основании свидетельств.

Магистрат вдруг побагровел и хлопнул по столу правой рукой.

— Продолжайте, прошу вас,— сказал он.

— Этот пуховик имеет следы, позволяющие прийти к заключению, что с его помощью была задушена Мэри Лоувел. Тщательное обследование тела позволило мне обнаружить между зубами и под ногтями жертвы ворсинки желтого шелка, которые, при лабораторном анализе, подтвердили свою принадлежность к этому пуховику. Мэри Лоувел сильно сопротивлялась насилию: она кусала и царапала в отчаянии этот шелк. С другой стороны, очень внимательное обследование трупа и полосы вокруг шеи от веревки позволяет утверждать, что следы на теле жертвы появились уже после ее смерти. Я предоставляю вам судить самому...

Судья Андерсон казался совершенно ошеломленным. Он слегка приподнялся на стуле, чтобы посмотреть на вещь, лежащую перед ним на столе, которую врач называл пуховиком.

— Почему же этот... этот пуховик такой мокрый? —  наконец проговорил он.— Что это, результат ваших лабораторных исследований?

— Нет,— ответил Эрнест.

— Ваша честь,— вмешался помощник прокурора.— Теперь я попрошу вас выслушать свидетеля Питера «Парма, который сможет дать вам исчерпывающие объяснения по этому вопросу.

Немного нервничая, судья Андерсон распорядился:

— Вызовите свидетеля Питера Ларма.

Я подошел к барьеру и быстро объявил о себе все, что полагается в таких случаях, и о своей профессии. Судья привел меня к присяге, и я начал давать показания:

— В прошлую пятницу,— начал я,— Роберт Лоувел поручил мне проделать одну работу, которую я пока не считаю нужным открывать, так как она не имеет ника-, кого отношения к тому делу, которым мы здесь занимаемся. Работа, которая мне была поручена, вынуждала меня, провести конец недели в Хобби-Хаузе. Я приехал туда вместе со своей секретаршей, в прошлую пятницу, около семи часов вечера. Мистер Роберт Лоу-вел и его друг Виктор Дулич появились на вилле в субботу утром, что как раз. совпало с моим пробуждением. Я немедленно спустился вниз, чтобы приветствовать моего клиента, который и познакомил меня с Виктором Дуличем.

Наш клиент направился к своей жене. Миссис Лоувел не оказалось в спальной комнате, и кровать ее, была не тронута. В результате поисков, которые последовали за этим, мы обнаружили ее висевшей на трубе в. гараже.

В тот момент я, как и все остальные, подумал,-что она сама покончила с собой. Потом, два часа спустя, когда я уже собирался покинуть Хобби-Хауз и возвратиться в Нью-Йорк, меня вдруг поразили, некоторые детали. Как вам известно, миссис Лоувел была маленького роста. Я решил проделать некоторый эксперимент.

Я влез на ту самую скамейку, которую мы нашли опрокинутой под ее ногами и, несмотря на мой рост в метр восемьдесят сантиметров, с большим трудом дотянулся до трубы, на которой, якобы, повесилась миссис Лоувел. А следы, оставленные веревкой на пыльной трубе, были очень отчетливыми: Если бы миссис Лоувел сама закинула веревку на трубу, ей определенно понадобилось бы это делать несколько раз, если ей вообще удалось бы это сделать.

Во всяком случае, пыль была стерта с трубы на довольно большом расстоянии. С другой стороны, и сделанные на месте происшествия фотографий показывают, о чем хорошо известно полиции, что тело почти не касалось стены, очень шершавой и плохо оштукатуренной.

Вы Должны знать так же хорошо, Что повесившиеся люди сильно дергаются перед смертью. Миссис Лоувел, безусловно, должна была бы сильно поцарапаться о стену во время конвульсий, тем более, что на ней была надета лишь ночная рубашка, а по свидетельству медицинского эксперта, на теле трупа не было обнаружено ни малейшей царапины, никаких следов ударов.

Вот я и решил, что миссис Лоувел была мертва или находилась без сознания в тот момент, когда ее повесили.

Судья вдруг перебил меня.

— Это ваши личные впечатления и соображения?