Миссис Дулич, вернувшись в Нью-Йорк, сразу же стала интересоваться моей деятельностью. Я должен пояснить, что до обнаружения трупа миссис Лоувел и моего отъезда из Хобби-Хауза, Роза Дулич не знала, чем я занимаюсь, так как она тоже приняла меня просто за друга мистера- Роберта Лоувела. Приехав в Нью-Йорк, она увидела меня в компании с Полли Асланд и, вероятно, подумала, что та рассказала мне, как она застала нас с миссис Дулич в кабинете Лоувела. Вот потому-то миссис Роза Дулич и попыталась сразу же убить меня, но так как эта попытка ей не удалась, то она убила. Полли Асланд.

Я взглянул на Розу Дулич, и увидел, что ее лицо приняло восковую бледность.

— Это ложь, наглая ложь! — застонала она.— Я совершенно свободно могу доказать, где я была все это время. У меня железное алиби!

Судья приподнялся со своего, места и строго посмотрел на нее.

— Я считаю, что вам в настоящее время было бы лучше помолчать. Мы все это сейчас узнаем и без вас.

Потом он повернулся ко мне и спросил:

— Скажите, мистер Ларм, чем вы можете объяснить то обстоятельство, что Герберт Асланд, который не мог питать к вам личной неприязни, так как совершенно не знал вас, пытался убить вас?

— Я предполагаю,— очень спокойно ответил я,— что Роза Дулич проследила меня до самого Хобби-Хауза, там она увиделась с Асландом и наговорила ему, что это я виновен в гибели его дочери Полли. Садовник был не слишком разумным человеком-, но- обладал незаурядной силой. Никакого труда не стоило привести его в ярость, Такого человека совершенно свободно можно было уговорить совершить убийство...

— Я не была, в Хобби-Хаузе! — вдруг закричала Роза Дулич.— У меня есть непоколебимое алиби... К тому же, ведь это я сама дала адрес Полли Асланд этому индивидууму.— Она определенно имела в виду меня.

— Это обстоятельство,— продолжала она,— начисто разбивает его сплетение лжи!

— Да, вы действительно дали мне ее адрес,— сказал я совершенно спокойным тоном,— но сделали это лишь потому, что были совершенно уверены в. том, что в тот момент Полли Асланд убежала вместе с молодым Тони Лоувелом. Вы думали, что их не так скоро могут найти и что судебное разбирательство к этому времени, состоится и окончится тем, что судьи придут к выводу о самоубийстве Мэри Лоувел. Вот так, по-моему, это все и было.

Она вся дрожала от ярости. Судья Андерсон будто вдруг очнулся от сна и обратился к ней.

— Вы только что говорили о каком-то неоспоримом алиби, миссис Дулич. Расскажите нам поподробнее об этом, я вас слушаю.

Она резко повернулась и пристально посмотрела в глубину зала, на то место, где сидел Виктор Дулич.

— Мой муж...— начала она.

Судья позвал:

— Свидетель Виктор Дулич, вы вызываетесь для дачи свидетельских показаний. Прошу вас подойти к свидетельскому месту.

Сцена, которая за этим последовала, осталась в моей памяти как одна из самых душераздирающих из всех, какие я когда-либо наблюдал за время моей работы детективом. Я не в состоянии говорить об этом спокойно, не испытывая при этом дурных- чувств по отношению к Виктору Дуличу. Он совершенно свободно мог подтвердить алиби своей жены, но одновременно с этим он как бы становился ее соучастником. Чтобы пойти на это, ему нужно было испытывать горячую любовь к своей жене и совершенно отбросить совесть.

Он приблизился к свидетельскому месту при гробовом молчании зала, прямой, как статуя, и бледный, как смерть. Он шел медленно и ни разу не взглянул на Розу, не бросил в ее сторону даже мимолетного взгляда.

Судья, наблюдая всю эту сцену, кашлянул и заерзал в своем кресле. Он предложил свидетелю подтвердить свою личность, сообщить о своем общественном положении, потом, взглянув на досье, лежащее перед ним, он спросил, подтверждает ли Виктор Дулич, что его жена, Роза Дулич, все время находилась при нем в тот период, когда были совершены все эти преступления.

Было мгновение, когда Виктор Дулич пошатнулся, Роза, не спускавшая с него горящего взгляда, стала умолять его душераздирающим воплем:

— Виктор!

Он пришел в себя, как будто очнулся от какого-то кошмарного сна, и выпрямился. Уж лучше бы он ничего не говорил. Но он, видимо,, считал, что должен все же что-то сказать.

Дрожащим голосом он ответил, глядя прямо на судью:

— Я не считаю возможным для себя ответить на вопросы, поставленные Вашей Честью... Эта женщина... она была...

Его голос предательски сорвался. И вдруг поток слез неожиданно оросил его -лицо, искаженное страданиями. Он еще немного постоял, пошатываясь и обхватив го-, лову руками, а потом резко повернулся и стремглав выбежал из зала судебного заседания.

Ни судья, ни даже помощник прокурора не сделали ни малейшей попытки удержать его. Все и так было совершенно ясно.

— Виктор!... Виктор! — душераздирающим голосом закричала несчастная.

Это был не человеческий возглас, а рычание забитого- дикого зверя. Для нее это было действительно ужасно. Она никак не могла ожидать, что Виктор покинет ее. Это отняло у Розы Дулич последние силы. Она, как подкошенная, повалилась на скамью.

— Уведите меня! Прошу вас, уведите меня! Я сознаюсь во всем...

В тот же вечер я вернулся в Нью-Йорк со своими помощниками. Потом я прочитал в газетах подробное изложение показаний, данных Розой Дулич. Она просто взбесилась, когда узнала, что Роберт Лоувел обнаружил подмену ожерелья. Она положила обратно в сейф настоящее ожерелье, чтобы сразу же пресечь какие-либо толки по этому поводу, но потом увидела для себя. другую возможность завладеть им, учитывая те взаимоотношения, которые создались между Лоувелами и Гербертом Асландом из-за дружбы между Полли Асланд и Тони Лоувелом.

В ее намерения входило направить подозрения полиции на Асланда в случае, если будет обнаружено, что Мэри Лоувел не покончила жизнь самоубийством. Ее самой большой ошибкой была манипуляция с лентой на дороге и то, что она не посчиталась с провидением, которое не хотело принимать меня в свое лоно.

Два дня спустя, после окончательного-следствия по этому делу, я получил очень неприятный сюрприз: все три чека на общую сумму в три тысячи пятьсот долларов, выданные мне Робертом Лоувелом, были возвращены в мой банк с надписью: «На счете денег нет».

Да, это был жестокий удар, Не считая еще того, что страховое общество все время тянуло с выплатой страховки за мою машину, погребенную на дне лагуны.

Все Лоувелы были мертвы. Роза Дулич, совершенно непонятно почему, ничего не сказала о том, где могло находиться ожерелье.

Итак, я сохранил это ожерелье. Я считал, что оно принадлежит мне по праву за то, что мне пришлось так много повозиться с этим делом с риском для своей жизни. Я решил, что в один из ближайших дней мне надо продать его где-нибудь в другом штате.

Патрик Квентин — коллективный псевдоним Ричарда Уэбба (Richard Webb) и Хью Уиллера (Hugh Wheller). Уроженцы Англии (X. Уиллер закончил Лондонский университет), свою творческую деятельность начинали уже в США. Первый роман Р. Уэбб написал в соавторстве с Мартой Килли (Marta Mott Kelley) под общим псевдонимом К. Патрик. Но подлинная известность пришла к нему тогда, когда они объединились для совместной работы с X. Уиллером.

Произведения, созданные ими под псевдонимом Патрик Квентин, отличаются психологизмом, интересом к тончайшим движениям человеческой души, способной на величайшее добро и на величайшее зло.

Наиболее известны две детективные серии Патрика Квентина. Герой одной из них — Питер Далез, сыщик-любитель и театральный продюсер; другой — лейтенант Тимоти Трант, выпускник Принстонского университета.

В 1952 году Уэбб тяжело заболел и к литературной деятельности больше не возвращался.

X. Уиллер написал еще несколько романов, а затем стал драматургом. Умер он в 1987 году.