Туристы осторожно выбирались из автобуса: двадцать две старухи со своими мужьями. Они сбились в кучу, как стадо овец, и стали глядеть на собор с его ста тридцатью пятью остроконечными готическими башенками и двумя тысячами двумястами сорока пятью статуями.

Легко можно было отличить американцев от англичан. Английские туристы разглядывали собор с высокомерным видом, потому что в их стране имеются не менее величественные и древние постройки. Американцы громко восхищались и тотчас же хватались за фотоаппараты.

— Это моя группа. Ну, начинаются мои страдания, — вполголоса сказал Умберто.— И что за стадо! Не успеют сесть в автобус, как сразу забудут все, что я им говорил. А завтра утром они не будут помнить даже, как выглядит собор.

— Вполне согласен с тобой,— ответил я.— Человек с твоими талантами не должен растрачивать свое время на таких баранов. Если хочешь, я возьму эту группу.

— Ты? — презрительно спросил Умберто.— А что ты знаешь о соборе? Лучше убирайся, пока я не переломал тебе ноги.

Он нахлобучил на голову форменную фуражку и с широкой улыбкой двинулся навстречу своим экскурсантам.

К стоянке перед собором подъехал еще один автобус, и из него высыпала новая группа туристов.

— А это уж мои,-- сказал Филиппо, гася сигарету и засовывая окурок за ленту шляпы. Он усмехнулся мне: — И что за сборище уродов! Ну и скучища будет!

Я взял его под руку.

— Подожди немного. Ты сегодня утром выглядел слишком усталым. Мы с тобой всегда были друзьями. Отдохни и позволь мне провести по собору этих придурков. Я согласен сделать это за пятьсот лир, а все чаевые, разумеется, твои.

— Пошел к черту, жулик,— сказал Филиппо, вырывая руку. Ты просто скоро лопнешь от зависти!

Я завидую тебе? спросил я, мрачно глядя на него. Да ты посмотри на себя: рубашка грязная, пиджак в дырах. Ты похож па бродягу. Неужели ты действительно думаешь, что я тебе завидую?

Лучше грязная рубашка, чем вообще никакой, с усмешкой парировал Филиппо.-— И лучше дыры на пиджаке, чем на брюках. Взгляни сначала на себя, а потом уж осуждай других.

Я наблюдал, как Филиппо подошел к своим экскурсантам, а потом украдкой оглядел свои манжеты. Они были чистые, но немного обтрепаны. Немало забот мне доставляли и ботинки. Только сегодня я вставил в них пару новых картонных стелек, ио я знал, что в первый же дождливый день они расползутся, я не смогу выйти на улицу и лишусь основного источника дохода. Рано или поздно придется покупать новые ботинки, если я не хочу жить на милостыню.

Если бы я был итальянцем, а не американцем, то мне было бы гораздо легче стать официальным гидом. Но, как американец, я не мог получить необходимое разрешение на эту работу. Разница между официальным и «диким» гидом была слишком велика. Официальный гид получал постоянную работу от туристских агентств, и ему было обеспечено постоянное жалованье, а «дикий» гид вроде меня перебивался случайной работой, причем ему приходилось с большим трудом ловить своих клиентов, которые подчас с подозрением смотрели на человека, предлагавшего им свои услуги, но лишенного при этом служебной фуражки или соответствующей повязки на рукаве.

Однако, не имея официальных документов и формы, только и можно было подрабатывать в качестве «дикого» гида. Во всяком случае, для меня это было единственной возможностью жить в Милане без полицейского разрешения.

Этот день был для меня как раз неудачным. Я уже два часа терпеливо дожидался клиентов. Постепенно в моей душе начало зарождаться беспокойство: у меня совершенно не было денег, а приближалось обеденное время, и мой желудок начинал напоминать мне об этом. Я был голоден и стал подумывать уже о том, не найти ли мне Торчи, одного из самых ловких карманных воров, работавших в соборе, и не занять ли у него хотя бы сто лир. Он всегда был готов одолжить мне деньги, но я уже и так задолжал ему двести лир.

В то время как я решал, что лучше: остаться голодным или одолжить денег у Торчи, из темного переулка на залитую ярким солнечным светом площадь перед собором вышла молодая женщина и легкой грациозной походкой направилась к нашей группе. На вид ей было около тридцати лет. У нее было лицо с широко расставленными глазами фиалкового цвета и большим ртом, подкрашенным алой помадой. Ее волосы отливали медью, а красивую стройную фигуру облегали коричневая юбка и зеленая шелковая блузка.

Эта женщина не была красивой в обычном понимании этого слова. Ее внешность была броской, как сияющая неоновая реклама на темной улице. За несколько шагов до меня она остановилась и вынула из сумочки туристский путеводитель по собору.

Не успел я оторвать взгляда от ее длинных стройных ног в тонких нейлоновых чулках, как к ней уже бросились два других «диких» гида. Но я в два шага опередил их.

— Прошу прощения, синьора,— сказал я с почтительным поклоном.— Может быть, вам нужен гид? В соборе есть много интересного, о чем не упомянуто в путеводителе, и я с удовольствием покажу вам это.

Она оторвала глаза от путеводителя, подняла их, и мы встретились взглядом. У нее был уверенный взгляд, который мужчины не могут не заметить.

Женщина улыбнулась. У нее были крупные белоснежные зубы, и под длинными черными ресницами сверкнули фиалковые глаза.

— И вы действительно можете перещеголять путеводитель? — спросила она с сомнением в голосе.

— Я — специалист по готической архитектуре и итальянским церквам,— ответил я.— В прошлом году я провел по собору тысячу сто двадцать три посетителя, и все остались довольны.

Она захлопнула путеводитель.

— Боже мой, так много?! Вы официальный гид?

— К сожалению, нет. Но это, может быть, и к лучшему. Посмотрите, вот у дверей стоит один из них: с красным носом и гнилыми зубами.

Я указал на Джузеппе — одного из моих «лучших друзей». Он ежедневно напивался и не явдял собой образец красоты, внушающей доверие. Оглядев его, женщина звонко рассмеялась:

— Да, пожалуй, вы правы. Он не слишком-то привлекателен, но, возможно, вы дорого берете?

—- Ну что вы! Я лучший и самый дешевый экскурсовод в Милане, синьора.

Она подняла голову:

— Я заплачу вам сто лир, и не больше,

— За тысячу лир, синьора, я покажу вам сверхтайную «Вечерю» Леонардо да Винчи и монастырь Санта-Мария делле Грацие и даже заплачу за такси.

— Но там я уже была,— ответила она.-— Вы американец?

—- Да, ваш соотечественник, осмелюсь заметить.

Она бросила на меня пронзительный взгляд,

— А мне казалось, что я хорошо говорю по-итальянски,

— Прекрасно, но выглядите вы, как американка.

Она рассмеялась:

— Правда?.. А теперь, не пройти ли нам в бар? Или в собор?

— С удовольствием, синьора.

Мы бок о бок вошли в тускло освещенную громаду собора, под сводами которого гулко раздавались голоса экскурсоводов,

— Сегодня в соборе особенно много туристов,— сказал я, проходя мимо Филиппо и его группы.— Советую вам, синьора, прежде всего пройти к гробнице святого Карла Поромео, миланского архиепископа, умершего в 1584 году и сохранившегося в нетленном виде до наших дней. Теперь, правда, лицо его немного испортилось и он, конечно, не так уже красив, как когда-то. Тем не менее это все-таки весьма любопытное зрелище: человек, сохранившийся в течение четырех веков после смерти. К тому времени, когда мы кончим осмотр его гробницы, большинство туристов уже уйдут из собора и здесь станет свободнее.

— Я не знала, что он здесь похоронен,—- сказала она — Но мне очень хорошо знакома его огромная статуя на Лаго-Маджоре. Почему ее сделали такой большой?

— Друзья опасались, что его могут скоро забыть. Они решили, что статуя высотой двадцать один метр поможет лучше сохранить в народной памяти образ архиепископа. Так, значит, вы бывали уже на Лаго-Маджоре, синьора?