В глазах земледельца зажглось любопытство, и провидцу даже показалось, что было в нем что-то озорное.

 - А зачем? – спросил рельм. – Не медом же столица наша намазана. Да и вождь Колириан в отъезде: с людьми воюет… У тебя, сынок, там родня что ли? Али ждет отрада сердечная?

 - А хоть бы и отрада, - в тон ему отозвался Альдер. – Тебе-то что? Надо мне туда и все!

 - Ну, как знаешь, дружок, - сдался крестьянин. – Да только будь настороже. Всегда. Слышал я, какие зверства эти варвары учиняют… Ох, не дай тебе бог с ними встретиться!

 И он сочувственно покачал головой, а провидец, уже уходя и увлекая за собой хмурого Калче, только рукой махнул, притворяясь веселым и беззаботным.

 - Не переживай, дядюшка, я богу своему помолюсь!

 Два дня они провели в пути, остановившись на ночлег в небольшой деревеньке, где над каждой улицей уже витал дух тревоги. От жителей путники узнали, что люди, по словам чудом спасшихся очевидцев, подошли к самому Аруману, словно гонимые неземной силой, темной и таинственной.

 - Слышал, что говорят? – перешептывались рельмы. – Будто по ночам приходят дикари, и в первых рядах у них настоящие всадники, да только не кони под ними, а громадные волки!

 - Ага! – подхватывали другие. – А еще слышно, что за спинами их то и дело крылатая тень мелькает. Черная такая… И лицо – бледное и омерзительное.

 - Это их дух-покровитель! И у каждого душа такая же черная и уродливая…

 - Сохрани нас, Великий Вардван! Уже до Арумана добрались!

 Наслушавшись таких речей, Альдер проснулся еще раньше обычного и собрался в путь. Калче покинул деревню вместе с ним, но вскоре остановился прямо посреди дороги и заявил:

 - Подожду тебя здесь. Не хочу показываться вблизи большого города: слишком заметный я.

 - Хорошо. Жди до завтрашних сумерек, - кивнул Альдер, уходя.

  Провидец торопился как никогда. Он должен был, обязан был перед самим собой дойти до рельмийской столицы, а потом еще умудриться проскользнуть мимо людей на восток. Как он собирался это сделать, было неясно.

 Но в тот день судьба оказалась благосклонна к провидцу: к вечеру Альдер дошел до цели. Оставалось только отыскать тот самый дом, в котором он провел последний месяц семнадцатого года своей жизни, до того как вернулся в Каллаон. Теперь казалось, что это было не три года, а тридцать лет назад…

 Отыскать заветное место не составляло большого труда: дом находился за пределами крепостной стены, и нужно было всего лишь обогнуть холм, на котором возвышался Аруман, зайти с востока… Только неприятное чувство закралось в душу, когда Альдер приблизился к городу: слишком уж мрачен он был. И гробовая тишина распростерла над заостренными куполами башен свои жуткие крылья.

 Он обомлел, когда увидел, во что превратилась восточная часть пригорода. Почти все дома были разрушены или сожжены, на почерневшей и пропитанной кровью земле валялись мертвые животные и изуродованные тела рельмов, а рядом с ними – трупы людей, этих страшных созданий, у которых не было родинок на подбородках. Откуда-то слышались глухие рыдания, кто-то мучительно стонал… Ветер трепал длинные волосы на мертвой голове молодого рельма, насаженной на воткнутое в землю копье. Бродячие псы, тихо поскуливая, обнюхивали разбросанные по земле кости – и тут же отшатывались в страхе. Словно околдованные, бродили между убитых уцелевшие жители, и в затуманенных глазах стоял такой ужас, что казалось, будто несчастные эти уже потеряли разум.

 - Что здесь произошло? – ни к кому не обращаясь, прошептал Альдер, не сводя глаз с ужасной картины.

 Ему все-таки ответили. Женщина средних лет, казавшаяся достаточно сильной по духу, чтобы не обезуметь от всего пережитого и держать себя в руках. Ее лицо было бледно, на щеках не просохли еще следы слез, и дрожали губы, но голос был тверд:

 - Люди напали ночью. И… вот. Колириан выехал из крепости с войском и отогнал варваров на восток, в степи. Но было уже слишком поздно… Вождь не сумел предотвратить… этого.

 Женщина закрыла лицо руками и поспешно ушла прочь от Альдера.

 А провидец, чувствуя, как весь мир вокруг него то вспыхивает алым, то тускнеет, вдруг как с цепи сорвался. Не разбирая дороги, ничего уже не понимая, он бросился вперед, и ноги сами привели его к дому, за месяц ставшему родным…

 И он замер. Среди развалин ученик Великого увидел последний осколок, оставшийся от прежней жизни.

 Дыхание земли проносилось над верхушками высоких вязов, превращая Рионский лес в волнующееся зеленое море. Ухали совы, выбираясь на ночную охоту, утробно квакали жабы на небольшом лесном озере, и спорило с ними стрекотание кузнечиков. Тихо потрескивали дрова в костре, фыркал Тенкиун, недовольный мошкарой, отрывисто сопел Улдис. Сильфарин смотрел в темно-синее небо, увенчанное серпом голубоватой луны, и никак не мог заснуть после нового кошмара.

 - Ругдур? – негромко позвал он, почувствовав, как сильно дрогнул его голос.

 - Что такое, малыш? – Рельм склонился над лежащим мальчиком. – Опять сон дурной?

 Глядя растеряно и напугано, Сильфарин кивнул, и только когда понял, что может говорить, шепнул:

 - Только это был другой…

 - И там опять была смерть, да? – понимающе и озабоченно спросил Ругдур.

 - Да. Но не моя. – Он вздохнул и зажмурился. – Не моя. Альдера.

 Рельм помрачнел еще сильнее, сдвинул брови, покачал головой из стороны в сторону. Да только что он мог сказать, а тем более сделать? Ничего. Вот и вернулся к костру, лишь погладив мальчика по голове – заботливо, как раньше дочь…

 - Думаешь, с ним все будет хорошо? – Сильфарин перевернулся на бок, чтобы лучше видеть собеседника.

 - Конечно, малыш, - отозвался Ругдур, не отрывая взгляда от полыхающих дров. – Он взрослый воин, да еще и немного чародей – сможет о себе позаботиться.

 - Я надеюсь…

 Смутная тревога все никак не покидала. Темнота бродила между деревьев, нитями страха, словно паутиной, оплетая ветви и повисая в холодном воздухе. Сероватый дымок поднимался в ночное небо, и сквозь его тончайший занавес проступали дрожащие звезды. Закрахан, звезда Единства, на которую любила смотреть в полночь Тайша, сияла ярче всех, а ее младшие сестры вились вокруг, алмазной короной венчая чарующую и манящую луну.

 Луна… Ее жуткий образ вновь и вновь возвращал Сильфарина в черную бездну его последнего кошмара. Луна, оборотни… Альдера загрыз волк…

 К горлу вдруг подступил тяжелый комок, мешающий дышать. Горячая капля выкатилась из внешнего уголка глаза и скатилась по щеке на траву. Что такое? Слезы? Какие еще слезы, откуда? Нет-нет, он не будет плакать! Ведь Ругдур сказал, что с Альдером все будет хорошо, а разве Ругдур будет обманывать? Нет. Он ведь такой добрый, такой честный и смелый… И Альдер не умрет. Не сейчас, не так скоро…

 Это был просто очередной кошмар – не более.

 Чтобы забыться, Сильфарин начал тихонько напевать колыбельную, которую в детстве слышал от Тайши, и вновь перевел взгляд на звезды, старательно избегая смотреть на луну. Вон там, к северу от Закрахан, сияла Паофари – самый яркий адамант в созвездии Огненной Лани. Вот Царукк – звезда Скорбящей Матери, вот Глаз Ястреба…

 - Красивое небо, да? – сказал вдруг Ругдур. – Так и притягивает... И облаков сегодня нет, так что все как на ладони. Я ведь тоже в этом немного разбираюсь... – Он улыбнулся чему-то своему. – Удивлен? Мамка у меня очень суеверная была и все любила судьбу мою по звездам читать. Вот и меня потихоньку учила…

 - А что она тебе предсказала, Ругдур? – шепотом поинтересовался Сильфарин.

 Рельм усмехнулся и махнул рукой.

 - Да что она могла сынку своему предсказать? Только долгую-долгую и очень счастливую жизнь. – Он вздохнул. – А я вот… Даже дочку замуж выдать не довелось…

 Эти слова прозвучали уже без горечи, без острой и нестерпимой боли – в них была лишь грусть. И смирение, граничащее с равнодушием. Прошло уже достаточно времени, чтобы можно было выплакать всю боль, до конца осознать свою потерю и принять одну истину: ничего уже не изменить. Не вернуть.