Хлеб до сих пор не тронут. Но не может быть, чтобы «он» так долго обходился без хлеба.

Тодди до сих пор никому не сказал о своем уговоре с Кондием насчет хлеба. И после выходного дня всегда бегал к старой ели и клал в ее дупло хлеб. Затем Тодди незаметно пристраивался у соседнего дерева и ждал…

Но ни разу Тодди не удалось увидеть Кондия.

Хлеб исчезал, на его месте оставалась серебряная монета, а сам Кондий не показывался.

Тодди не брал этих монет… Он палочкой отодвигал их в глубь дупла. Тодди больше не хотел денег.

Теперь он захватит этого Кондия и приведет его под ружьем в поселок. И все лесорубы скажут:

— Какой он герой, этот парень из Канады! Попросим его остаться навсегда у нас в Союзе.

А Тодди выслушает их и скажет просто, без всякой важности:

— Пожалуйста…

Поэтому, когда ребята и Иван Фомич увлеклись операцией, Тодди на цыпочках проник в учительскую, снял со стены винтовку, нащупал в ящике стола коробочку с патронами, положил ее в карман и очень тихо, стараясь не наделать шуму, направился к выходной двери, оделся и вышел на крыльцо. Осмотрелся. Вокруг никого не было.

Тодди во весь дух побежал домой.

Они временно жили вместе с семьей Ивенса. В окнах их дома не было огня. Все спали. Тодди обрадовался:

— Вот хорошо, никто не заметит…

Но в этот момент появился дедушка Лоазари. Он возвращался с дозора. Укутанный в большую овчинную шубу, он, конечно, не заметил юркнувшего за поленницу дров Тодди.

Лоазари что-то долго возился в сенях, сбивая на пороге снег с валенок и вообще не торопился. А у Тодди уже ноги стали мерзнуть… В довершение неприятности возле дома раздались голоса. Это ребята проводили Мери до самого дома.

Мери, по обыкновению, без умолку трещала. Наконец и Мери и дедушка скрылись в дверях.

Тодди осторожно вошел в сени и хотел спрятать винтовку за дверь, между сплавными баграми. В темноте Тодди неловко задел ногой один багор, и он с грохотом повалился на пол. Тодди обмер.

Открылась дверь, на пороге со свечой появилась Мери.

— А ты куда пропал, Тодди?

Тодди растерялся и сунул винтовку назад. Мери заметила это движение.

— Что ты спрятал за спину? — спросила Мери. Тодди молчал.

Прикрывая ладонью пламя свечи, Мери подошла ближе и заглянула через плечо Тодди.

— Винтовка! Наша! Школьная…

— Тише, не кричи, пожалуйста! — испуганно остановил ее Тодди.

— Нет, я скажу сейчас твоей маме, я скажу Ивану Фомичу: ты взял нашу школьную винтовку…

— Мери, — умоляюще сказал Тодди. — Помолчи…

— Нет, нет, нет… — запищала Мери. — Зачем ты взял винтовку?

— Я не могу тебе сказать. Это тайна.

— Тайна? — в глазах Мери зажглось любопытство. — Скажи!

— Мери, индейцы племени навахо говорят, что женщины болтливы, как сороки. Поэтому я не могу тебе сказать.

— Ах, индейцы, сороки, не можешь? — рассердилась Мери. — Тогда я пойду и скажу твоей маме и дедушке. — Мери решительно направилась к дверям.

У Тодди явилось сильнейшее искушение хорошенько стукнуть Мери по затылку или по крайней мере дернуть ее за волосы. Но какой визг поднимет эта противная девчонка! Тогда все пропало…

Мери взялась за ручку двери.

— Ну, скажешь? А не то…

— Хорошо. Но ты должна мне дать «честное пионерское», что никому не скажешь.

— Даю! — поторопилась Мери.

— Я иду ловить Кондия!

— О!!!

— Мери! Что там за шум? В сенях холодно, простудишься. Ложись спать, — послышался недовольный голос матери.

— Я хочу идти с тобой вместе, — шепнула Мери Тодди.

— Ладно.

Ребята потихоньку вошли в избу.

Тодди, не раздеваясь, лег в постель.

Мери плохо спала. Она все боялась, что проспит и Тодди уйдет без нее. Так и вышло. Она услышала только стук захлопнувшейся за Тодди двери.

Мери выбежала в сени: ушел и винтовку унес с собой…

Ладно же!

Мери живо оделась и помчалась вслед за ним.

Тодди прошел спящий поселок задами, мимо каких-то бань, амбарушек и загонов.

Винтовка красовалась у него за плечами. Тодди ощущал тяжесть оружия и чувствовал себя необыкновенно храбрым.

«Пусть только он мне попадется, — думал Тодди. — Сейчас же выстрелю. Руки вверх! И готово. Он испугается: «Сдаюсь»… А после упадет на колени и попросит пощады». Но нет, Тодди не пощадит этого негодяя и вредителя… из-за него чуть не умер дедушка, убытков на миллион и им чуть-чуть не пришлось уехать из этой страны. А Тодди не прочь здесь остаться. Он поймает его и сдаст тому самому следователю…

Тодди шел и мечтал. Незаметно его обступили огромные лапчатые ели. Их ветви отягощены снегом. Поседевшие от инея сосны неподвижно и строго тянутся вершинами к еще темному небу. Гаснут звезды.

Тодди закинул голову и смотрел вверх.

Необычайная тишина леса и предутренний покой смутили Тодди. Он почувствовал себя маленьким и, честно говоря, не очень храбрым.

Чтобы стало повеселей, Тодди набрался духу и громко крикнул, растягивая гласные, получилось: «А… а… а… о…».

— Чего кричишь? — услышал Тодди позади себя хриплый шепот. Не успел он опомниться, как сильная рука схватила его за винтовку и рванула к себе.

Тодди глянул — и остолбенел. Его крепко держал Кондий, тот самый Кондий с рассеченной губой, которому он продал гвозди. Только вид у него был еще страшнее: лицо воспалено и мрачно, одежда в крови и лохмотьях.

Кондий грубо отнял у него винтовку и коробочку с патронами. Тодди заплакал.

— Отдайте винтовку, она школьная. Я взял ее без спросу…

— Ладно, я отдам тебе винтовку, но ты должен помочь мне в одном деле.

— Я все сделаю, только отдайте винтовку, — сказал Тодди плачущим голосом.

— Не реви! — грубо сказал лесник. — Ты знаешь, кто находится в лесной избушке?

— Нет, не знаю…

— Ты врешь! Ты знаешь: там пограничник!

— Да, — сознался Тодди.

— Иди к нему в избушку, вызови, разбуди… Пусть немедля идет к старой бане…

Тодди бежал к избушке лесника и думал о том, что Кондий, этот вредитель и враг Советской страны, едва ли захочет сделать что-нибудь хорошее советскому пограничнику… Кондий всех ненавидит… Может быть, он снова обманывает Тодди и хочет, чтобы он вызвал пограничника на то место, к бане, и Кондий там его убьет. Но, может быть, Кондий сейчас прячется среди деревьев и наблюдает за Тодди?… Может быть…

Но Тодди никогда не был предателем и не будет… Он не передаст пограничнику просьбы Кондия… Нет…

Тодди стоял у дерева, глядел на слабо освещенные окна лесной избушки и думал о том, как бы задержать Кондия. Если Тодди сделает круг и побежит в поселок, Кондий догадается, что Тодди обманул его, и уйдет, унесет с собой винтовку, а быть может, подкрадется к избушке и, увидев в окно, что пограничник один с Анни, убьет их… Он на все способен… И убьет, и винтовку унесет…

Как Тодди после этого посмотрит в глаза Ивану Фомичу или тому, следователю?… Нет, будь что будет!

И Тодди повернул назад.

— Что так скоро? — подозрительно спросил Кондий Тодди.

— Очень торопился, бежал, — задыхаясь, ответил Тодди.

— Ну что, видел его? Что он сказал?

— Сказал, что придет к бане, скоро, скоро… сейчас.

— Что он там — один? — допрашивал Кондий Тодди.

— Что вы, что вы! — заторопился Тодди. — Там в избе полно народу, и все с ружьями… с револьверами.

Кондий схватил Тодди за руку и молча потащил за собой.

— Вы куда меня тащите? — упирался Тодди. — Отдайте винтовку, вы обещали…

— Не кричи! Там мы вместе подождем его прихода, и, если ты меня обманул, я пристрелю тебя из этой же винтовки.