- Первый вариант мне больше нравится, - заметил юноша.

- Готов? - проигнорировал его библиотекарь. - Скажи, если боишься. Я один пойду.

- Нет, готов, - без раздумий ответил Александр.

- Тогда пошли, - сказал старик и провёл ладонью по страницам, плачущим чернилами.

Всегда разноцветный поток, переносящий в другие миры, в этот раз оказался монохромным. Вместо привычного ощущения тепла, сопровождающего перемещение, библиотекарь и его помощник ощущали ледяной холод, пронизывающий до самых костей. Протяжный вой, исходивший из самого сердца снедаемого болезнью мира, был настолько исполнен отчаянием, что у слышавших его всё сжималось внутри, а волосы вставали дыбом.

- Опоздали, - изрёк библиотекарь.

Клубы пыли вздымались в воздух. Чёрные тучи ливнем проливали на горящую землю слёзы мира, оставленного творцом. Ежесекундно вспыхивающие молнии разрывали небо на мелкие части. Раскаты грома смешивались с ужасающим гулом, доносившимся из-под земли, и истошными воплями миллионов гибнущих от безжалостной стихии людей. Эта симфония бьющегося в агонии мира дополнялась треском, с которым рассыпалась на осколки реальность.

- Не может быть, - ноги Александра подкосились, и он упал на колени. Он и библиотекарь стояли на одном из немногих клочков земли, до которых ещё не успело добраться разрушение.

- Твоей вины в этом нет, - бесчувственно произнёс старик. - Равно как и моей. Мир разрушается уже не один час. Слишком поздно мы узнали о прогрессирующей болезни. Нет. Слишком сильно создатель хотел уничтожить своё творение.

- Что же теперь делать?.. - дрожащим голосом спросил юноша.

- Необходимо обезопасить другие миры, - ответил библиотекарь. - Смотри и запоминай. Когда-нибудь и тебе придётся так делать.

Старик широко раскинул руки в стороны и возвёл их к небу. Его силуэт, освещаемый вспышками молний, был столь величествен и устрашающ, что седой библиотекарь казался богом, всезнающим и всемогущим. Но богом он не являлся и не обладал всеобъемлющей силой, позволяющей спасти этот мир. Он мог только...

- СЖАТЬ!!! - прокричал библиотекарь. Его крик был настолько силён, что заглушал всё: шум оркестра конца света казался воплощением тишины по сравнению с голосом старика. Крик библиотекаря достиг самого края заражённой Вселенной.

И стали сжиматься эти края с невиданной скоростью.

Сжатие продолжалось считанные секунды. Ровно до тех пор, пока в ладонях у хранителя книг не осталась крохотная, размером с горошину, чёрная сфера, внутри которой находилась непроглядная тьма. Это всё, что осталось от мира, брошенного создателем.

Александр огляделся по сторонам. Он сам не заметил того, как они снова оказались в Библиотеке.

- Вставай, - чуть слышно скомандовал старик.

Юноша, всё ещё пребывая в растерянности, резко поднялся на ноги.

- Руку, - потребовал библиотекарь.

Александр подчинился и протянул вперёд сразу обе ладони.

- Отнеси в Отдел Карантина, - прошептал седовласый хранитель книг. Он стоял, осунувшись, словно вспомнив о почтенном четыре тысячи пятисотлетнем возрасте.

Помощник молча кивнул. Никакие слова не смогли бы вернуть к прежней жизни разрушенный мир.

Глава 9. Хорошая новость

- Ох-ох-ох... - вздыхал светловолосый мужчина, возвращая на полку прочитанную книгу и тут же приступая к чтению следующей.

Этот ритуал повторялся ровно одиннадцать раз и, разумеется, не мог остаться незамеченным помощником библиотекаря. А если учитывать то, что Александр впервые видел в Секции ненаписанных книг кого-нибудь, кроме седого старика-библиотекаря, то интерес студента к происходящему только возрастал. Любопытный юноша уже несколько часов подряд подглядывал за этим мужчиной из-за стеллажей. Незнакомца не затягивало внутрь томов, а это означало одно из двух: либо он был из мира Александра, либо являлся сотрудником другого отдела.

- Ох-ох-ох, - в очередной раз вздохнул посетитель библиотеки.

Но не успел он взять в руки другую книгу, как внезапно оказавшийся перед ним Александр спросил:

- Вам чем-нибудь помочь?

- Вы новый помощник? - предположил мужчина.

- Да. А Вы...

- Я из Отдела стабильных миров, - представился посетитель. - Одна книга стабилизировалась... Хорошая новость, не правда ли? Так вот, я пришёл подготовить бумаги для перевода. Да только... зачитался... Увы, многие миры созданы не до конца, поскольку люди-создатели ленятся переносить образ из своей головы на бумагу. А ведь эти миры настолько захватывающие, интересные и удивительные, что окунуться в них мечтал бы каждый, знай он об их существовании!

- Я Вас понимаю, - улыбнулся Александр. - А какую книгу переводят?

- "Порывы юношества и нарывы общества", третья слева на второй полке четыреста двадцать пятого стеллажа, - ответил служащий Отдела стабильных книг. - Участвовал в её спасении?

- Нет, но читал, когда впервые попал сюда.

- И как?

- Одна из любимых.

- Значит, новость о том, что нестабильность ей больше не грозит, должна радовать тебя вдвойне, - мягко произнёс посетитель.

- Да, это действительно хорошая новость, - улыбнулся помощник библиотекаря.

- Через пять дней я её заберу, - мужчина снова потянулся к книжной полке. - А пока... мне бы хотелось немного почитать.

Александр кивнул и отправился к четыреста двадцать пятому стеллажу. "Порывы юношества и нарывы общества" - вторая из прочитанных в Библиотеке книг и, наверное, самая любимая. Юноша обрадовался, что этот мир стабилизировался, что нестабильность больше ему не угрожает. Главный герой, молодой революционер, являлся одним из самых любимых персонажей Александра, а конец произведения оказал на студента огромное впечатление. Эх, если бы в реальном мире издали эту книгу...

- А где? - он хорошо помнил, как выглядел однотомник: ветхий, в кожаном переплёте. Ничего похожего на полках не наблюдалось.

Библиотекарь предупреждал, что книги способны менять свой облик. На это влияют различные факторы: от степени стабильности мира зависит то, насколько новой или ветхой будет казаться книга, а то, какой будет обложка, определяет душевное состояние автора. Вот и "Порывы юношества и нарывы общества" изменила свой вид. Её кожаный переплёт сменился мягкой тканевой обложкой, украшенной изображением объятого пламенем города и стаи белоснежных голубей, летящей в небо на фоне черного дыма. "АрIADнА" - таков был псевдоним автора, стоявший над названием, написанным кроваво-красными чернилами.

- А раньше имени автора на обложке не стояло, - задумался Александр. - Апиадха... какой странный псевдоним.

Юноша решил перечитать книгу прежде, чем её переведут в Отдел стабильных. Он редко перечитывал книги, предпочитая этому занятию знакомство с новыми произведениями, но сейчас ему очень хотелось заново пережить события, оставившие незабываемые впечатления. Чтобы служащему Библиотеки прочесть книгу, хранящуюся в подконтрольной секции, не проникая в неё, необходимо было надеть специальные очки, которые Александр носил в нагрудном кармане: с узкими прямоугольными линзами и в роговой оправе. Надев их, парень приступил к чтению.

Помощник библиотекаря обнаружил, что книга изменилась не только внешне. В целом сюжет остался прежним, однако отдельные сюжетные линии были доработаны в лучшую сторону. Описания стали более яркими, диалоги приобрели естественность, а персонажи получились настолько живыми и продуманными, насколько это только возможно. Ни одной логической неточности, ни одного сомнительного события или факта. Отныне этот мир по праву можно считать образцом стабильности. Несмотря на то, что Александр знал, чем окончится произведение, последняя глава снова заставила перевернуться всё внутри юноши.

Когда юноша читал эту книгу, он прекрасно видел зелёные холмы, поля, на которых колосилась золотая пшеница, бескрайние моря и озёра, вода в которых являлась кристально чистой. Красота природы противопоставлялась автором прогнившему насквозь обществу. Если в природе всё было хорошо и гармонично, то в обществе складывалась обратная ситуация. Так, в редкие дни шторм бушевал в морях, но ещё реже в правящих верхах утихали интриги. Раз в десятилетия сковывал лёд бурные реки - столетиями нарастала ледяная корка на сердцах, передаваемая из поколения в поколение. Раз в три месяца времена года сменяли друг друга - люди же меняли свои маски каждую минуту. Хищники охотились на дичь, ведомые естественным чувством голода, богатые заставляли бедных работать до смерти, под влиянием противоестественной жадности.