В купе экспресса, отошедшего в Лондон в 22:15, Понс наконец ответил на мои вопросы.

— Элементарная история, Паркер, — проговорил он, — запутанная случайным появлением у сэра Рэндольфа бумаг из Форин Офис. Смертоносная ловушка была расставлена для него задолго до того, как кто-либо вообще узнал, что эти документы попадут к нему. Отбросив этот мотив, мне пришлось отыскать другой. Врагов у сэра Рэндольфа не было, и завещание не давало повода заподозрить кого бы то ни было.

— Итак, у нас остался тогда только непонятный визит мисс Эмили, закончившийся раздором. Она побывала в Лондоне, чтобы уговорить дядю прекратить опеку. Вернувшись, она пожаловалась своему дорогому племяннику и предполагаемому наследнику, — что вне сомнения обнаружится в ее завещании. И через пару недель, ознакомившись с привычками сэра Рэндольфа по рассказу мисс Эмили, он нанес старику собственный визит, сумел опустить в коробочку отравленную пастилку и ушел в ожидании результата. Он приготовил две пастилки, — вторую для тетушки, — и без всякого труда пристроил ее в нужное место. Конечно, лучше было бы подождать, однако он не рассчитал, что смерть сэра Рэндольфа может быть истолкована не как припадок. Боюсь, он недооценил полицию, к тому же не зря говорят, что жадность фраера сгубила. В любви к деньгам, Паркер, действительно кроется корень всякого зла.