— Как! Итальянец? В Москве?! Главный? — Саша озадаченно присела на огромный валун, стоявший прямо на тропинке. Они, беседуя, дошли до очередного чудесного местечка этого необыкновенного сада. Здесь в красивом беспорядке были разбросаны природные камни, сквозь которые кое-где прорывался энергичный ручеек. А вокруг камней росли папоротники.

— Илья Сергеевич. Так его зовут. На самом деле отца зовут Сержио. Мог стать со временем моим преемником. Тоже могущественная диаспора в Италии. Вообще эта семья имеет русские корни, прадед Ильи был женат на русской княжне.

Синьор Риффальди тоже расположился на невидимой с тропинки миниатюрной скамеечке, над которой свисали вьющиеся шапкой, буйно цветущие ветви неизвестного кустарника. У Саши от возбуждения неровно стукнуло сердце. Романтика! Любовь сквозь расстояния! Русская княжна, надо же!

— Но, как говорится, вмешалась судьба. Ему исполнилось восемнадцать лет, семья повезла его в Москву знакомиться с русской родней. А там семья попала в автокатастрофу. Все погибли, а его привезли в клинику в Москве, собрали, но он остался в инвалидной коляске. Жить Илья стал в Москве, окончил МГУ и работал на Орден в московском офисе при клинике. Спустя двадцать лет случилось одновременно два события. На одной из встреч Потомков Первых, тогдашний глава московского отделения сказал, что хотел бы уехать в Канаду и организовать новый канадский офис. А в далекой Италии умер двоюродный дед Ильи. Наследником перстень выбрал Илью. Решено было, что Илья возглавит московский офис.

— Таким путем ваша семья Риффальди избавлялась от конкурентов за власть в Италии… И получала союзников в Москве… а Кампус построили на месте, где было найдено Зеркало прошлого… — кивнула Саша.

Они одновременно встали и потихоньку побрели дальше через сад камней.

— Там, в Москве, у Ильи, Клиника будущего. Медики уже сейчас могут предложить биоэлектронный протез, позволяющий слепым людям восстановить утерянное зрение. А Илья надеется с помощью новейших материалов и технологий снова ходить. И многое, многое другое. Спид, наркотики. Все излечивают в клинике Ильи.

— А почему же о таких возможностях знаете только вы, ваш Орден? — потрясенная услышанным, Саша забежала вперед и остановилась напротив уже порядком уставшего и тоже с удовольствием остановившегося синьора Риффальди. Здесь был небольшой пригорок. Он закрывал их от усилившегося ветра, порывами налетавшего с моря.

— Не совсем. Но да, мы пользуемся привилегиями и вправе выбирать, кого лечить. И что за это получать.

— А что теперь мне делать? Расскажите, о чем вы там советовались со своими?

— Конечно. Вариантов всего два. Вы остаетесь жить в Италии. Вы нужны мне здесь. И я готов торговаться за условия. И второй вариант. Московский офис. Илья уже в курсе. Он вас ждет. Думайте, Саша. Думайте. Не торопитесь. Но, я надеюсь получить ответ до вашего отъезда.

Саша и синьор Риффальди подошли к вилле со стороны моря. Здесь, в низине, ветер с моря, налетая, образовывал небольшую воронку, будто закручивая в нее двух стоящих, друг против друга, людей. Каждый думал о своем.

Саша — о том, что она теперь сможет спасти отца, который погиб по её вине. И еще кое-что поправить в прошлом. Неужели у нее может получиться? И тогда самый страшный день в ее жизни, постоянно напоминающий о себе ночными кошмарами, забудется навсегда. И папа будет жить. И она не останется убийцей! Но, Риффальди сказал, что тайна походов в прошлое утеряна вместе с исчезнувшим предком Морани. Значит, чтобы попасть туда, сначала нужно разгадать тайну Зеркал! Только бы открыть их!

Синьор Риффальди — о том, что теперь-то он сможет укрепить свою власть. Какая отличная находка и как вовремя! А девочка эта, с горящими от приключений глазами, конечно, поедет в Москву. Пусть едет. Там племянник Илья будет контролировать любой ее контакт с Зеркалом и докладывать ему, Риффальди, незамедлительно о новостях. Сто пятьдесят лет назад Орден был очень могущественным. Все хотели попасть в прошлое, что — то изменить, исправить. А Орден кому-то благосклонно разрешал, кому-то отказывал. После гибели предка Алдо Морани все стало приходить в упадок. Сейчас настал момент все вернуть. Только бы Саша смогла разгадать тайну Зеркал! Только бы открыла их!

Ночью в отеле Саша никак не могла уснуть, ворочалась, вставала, выходила на балкон, подставляя горящее лицо прохладному соленому ветерку. И вспоминала все, что услышала за этот долгий день. Что же делать? И под утро она, наконец, нашла решение. Саша скажет, что дает Ордену время, чтобы найти того, кого примет камень, и камень без проволочек отдаст найденному наследнику. Пусть ищут. Незаконные дети тоже идут в расчет. Желтому камню все равно, законный наследник или нет. Кровь-вот главное доказательство. А Саша пока поработает в этом Московском Офисе, Кампус, кажется? Им с Игорем выплатят деньги за найденные сокровища, она исправит свое прошлое и отдаст перстень Ордену. Работать на Орден Саша не хотела. Водить в прошлое по заказам нужных Ордену людей? И какие цели эти люди будут преследовать в прошлом? Нет уж, пусть сами разбираются с прошлым и своими перстнями. Саша сразу успокоилась, и, уже засыпая, подумала, что надо как-то повежливее отказаться от Итальянского Офиса, чтобы синьор Рифальди не почувствовал себя обиженным. Конечно, разгадывать тайну Зеркал ей лучше в Москве. А когда разгадает, то приедет в Италию. И все, спать!

…Алдо разъяренно ворвался в кабинет Риффальди. На окне от сквозняка мгновенно надулись нелепым пузырем легкие воздушные шторы.

— Ты отдал перстень какой-то сопливой туристке из Москвы? Моя семья — наследники этого перстня!

Синьор Риффальди поднял спокойное лицо от бумаг, разложенных в аккуратном порядке на столе.

— Ты забываешь, Алдо, что от твоей семьи остался ты один…да еще твоя бывшая жена, которая не в счет. Успокойся. Камень сам признал девочку из Москвы. Я здесь ни при чем.

— Но я мог хотя бы попробовать! Ты не дал мне никакой возможности!

Алдо Морани стоял, нависая над стариком, угрожающе уперев руки в край стола.

— Конечно. Молодая глупая девочка, ею легко управлять. Если бы камень достался мне, ты бегал бы у меня на посылках, старик!

С этими словами Алдо выскочил из комнаты, напоследок яростно хлопнув дверью, на ходу вынимая из нагрудного кармана ослепительно белой рубашки телефон.

Хозяин кабинета прикрыл глаза. Вечный круговорот. Молодые рвутся к власти, сметая любые препятствия на своем пути и отбрасывая на обочину жизни ненужных, как им кажется, стариков. Алдо мог бы со временем занять его место. Это бесспорно. Но пока он слишком горяч и импульсивен. После того, как они неделю назад побывали в Китае на научной конференции по модификации ДНК, он носится с какой-то бредовой идеей мирового господства Ордена. Рано. Еще рано. Он, Риффальди, будет стоять возле входа в Зеркала и пропускать туда жаждущих. На пользу Ордену.

Оставшиеся до отлета в Москву деньки у Саши с Игорем прошли в суматохе: съездили еще раз, но уже одни, к синьору Рифальди, сообщили о своем решении. Созвонились с куратором московского офиса, договорились о встрече. Побывали в музее, который готовил выставку — продажу найденных в море ценностей. Вместе с Павлом посетили консульство и еще раз полицию. Сейчас, в свой последний отпускной день, когда до отъезда в аэропорт оставалось всего три часа, они решили искупаться. Напоследок. Оставили чемоданы у портье и побежали на пляж. Саша растянулась на лежаке и, пригревшись на солнышке, не заметила, как задремала.

— Хочешь кофе?

Не открывая глаз, она засмеялась. Дежавю. Как тогда, в полицейском участке.

— Вставай, засоня. Позвонили, машина будет через пятнадцать минут.

— А ты посмотрел погоду в Москве?

— В столице идут дожди, готовься.

В кабинке для переодевания Саша сняла мокрый купальник, затолкала его в непромокаемый пакет, и помчалась в отель, доставать из чемоданов теплые вещи. У нее было отличное настроение! Домой! Подумаешь-дождь! Они с Игорем заварят большой чайник отличного черного чаю, возьмут большую сдобную булку, посыпанную сахаром, намажут маслом, усядутся на любимый диван, а если в квартире холодно, накроются теплым пушистым пледом, и будут смотреть телевизор. Целых сто каналов, и все на русском языке! Повеселевшая Саша смахнула бабочку, спрятавшуюся от солнцепека на широком листе неизвестного цветка, пахнущего чем-то знакомым, из детства.