— А какой род войск вы представляете в действительности? — спросил Мун.

— Как вы сами думаете?

— Службу химической безопасности, — подмигнул Мун.

— Довольно остроумно, — генерал засмеялся. — Рад, что вы догадались, о какой безопасности идет речь. Я разведчик, вернее контрразведчик.

— Ищете секретные устройства?

— Ну конечно. Ядовитые вещества — это только между прочим. Пятьсот человек уже ищут как проклятые, завтра прибывает столько же, да еще подводные лодки из Роты. Возможно, он упал в море.

— Разве ваш секрет мужского рода?

— Собственно говоря, это военная тайна. — Генерал улыбнулся. — Но если обещаете не продавать ее русским… — Генерал лукаво сощурил глаза. — Мы ищем код для расшифровки приказа о начале атомной войны. Наши летчики называют его крестом на шее, командир не имеет права снимать его ни на минуту… — Генерал повернулся к майору: — Ну что у вас там получилось?

— Минуточку! — прислушивавшийся к разговору майор Мэлбрич вернулся к своим обязанностям. Несколько штрихов — и разрозненные красные кружки соединены в сплошное кольцо.

Генерал критическим взглядом осмотрел предложенный майором сектор поисков.

— По-моему, радиус не мешало бы расширить. Давайте включим в него на всякий случай остров Блаженного уединения!

— Ни в коем случае! — Майор запротестовал. — Крайняя точка там, где был подобран подполковник Хогерт. — Майор ткнул пальцем в указанное рыбаком место. — И то он упал так далеко лишь потому, что катапультировался… Видите, до острова порядочное расстояние. Мы не имеем права терять времени на бесплодные поиски. Чем дольше они будут длиться, тем меньше шансов обеспечить секретность.

— Согласен! — Генерал повернулся к начальнику полиции. — Спасибо, полковник Бароха. До свидания!.. Ну а с вами, — улыбнулся генерал Муну, — я не прощаюсь. Непременно заходите! Угощу таким коктейлем, что после него вам даже атомная война покажется детской забавой!

Полковник проводил гостей до двери. Потом, повернувшись к Муну, с наигранным возмущением сказал:

— Меня-то он не пригласил на коктейль! Мы, испанцы, очень обидчивый народ. Я ему при случае еще припомню!.. Все равно люблю американцев, завидую им. Один мистер Хемингуэй чего стоит! Всем своим подчиненным приказываю читать американскую литературу… Вы знакомы с «Фиестой»? Даже наш Бласко Ибаньес не описал так красочно великолепное ремесло тореро! Знаете, я ведь сам когда-то хотел стать матадором. У нас это мечта почти каждого подростка.

Вынужденный молчать в присутствии американских офицеров, полковник теперь вознаграждал себя словесным фейерверком.

— Простите, о ваших юношеских мечтах поговорим в другой раз, — довольно грубо оборвал Мун.

— Понял и не обижаюсь… — Полковник вынул из сейфа несколько папок. — Вы специально прилетели сюда за тысячу километров, вам кажется, что любая упущенная минута является чуть ли не преступлением, а я разглагольствую тут о литературе. Итак! — Он раскрыл папку. — Акт о смерти Шриверов…

— Начнем лучше с живых, — предложил Мун.

— С живых? — не понял полковник. — А, вы имеете в виду мисс Гвендолин Шривер! Мы разослали ее фотографию, описание и номер машины по всей стране, опросили окрестных жителей, жандармерия наводила справки во всех гостиницах на всех дорогах в радиусе двухсот километров. Даже справлялись у наших секретных осведомителей, связанных с уголовным миром. Делалось решительно все… и это, имейте в виду, несмотря на то, что в связи с воздушной катастрофой я не смыкаю глаз уже третий день. — Полковник устало откинулся в кресле.

— Чем вы объясняете ее исчезновение? — не спросив разрешения, Мун закурил сигару.

— Может быть, похитили? — Полковник довольно равнодушно пожал плечами.

— Гангстеры, — подсказал Мун. — Ваша точка зрения полностью совпадает с мнением мистера Шривера.

— Гангстеры? — Начальник полиции совершенно неожиданно рассмеялся.

— Вам это кажется смешным? — Мун сердито выпустил густую струю дыма.

— Боюсь, что уедете, так и не поняв до конца души испанского народа. — Полковник досадливо отмахнулся от сигарного дыма. — Украсть средь бела дня машину, остановиться на людном перекрестке, на виду у сотни прохожих, насильно втащить в нее человека — такое в наше время, пожалуй, возможно лишь в двух местах: отсталой Сицилии и передовой Америке. Недаром самые выдающиеся организаторы вашего преступного мира родом из Сицилии. Надеюсь, я этим не задел ваших национальных чувств, мистер Мун?

— Вы намереваетесь прочесть мне популярную лекцию?

— Простите, немного увлекся, — примирительным тоном сказал полковник. — Я только хотел отметить, что испанцы наполовину дети. Серенады, рыцарские традиции прошлого, старые шляпы и драгоценные дамские браслеты, которыми осыпают тореадора, — все это делает нас немного смешными и непонятными в глазах иностранцев. Что касается похищений — у нас это обычно любовная афера, мотивы которой следует искать в упрямстве родителей или эксцентричном романтизме влюбленных.

— Хм…

— Вы что-то хотели сказать?

— Мисс Гвендолин Шривер, насколько я знаю, не испанка, — сухо заметил Мун.

— О да! Но в этом смысле она, пожалуй, хуже любой испанки. О ней рассказывают невероятные истории!

Внешность полковника не слишком импонировала: мясистый нос, крутой подбородок, полное лицо. И все-таки он не был тем, кем поначалу показался Муну, — этаким испанским вариантом лихого шерифа из американского вестерна, предпочитающего седло своего скакуна, шпоры и кольт письменному столу. За неказистой внешностью полковника угадывался цепкий ум службиста. Но едва ли такой станет себя особенно утруждать из-за взбалмошной девчонки, о которой действительно неизвестно, похищена она или сбежала с любовником.

— Мне хотелось бы осмотреть комнату Гвендолин, — сказал Мун. Знакомство с обстановкой, в которой живет человек, будь это даже всего лишь номер гостиницы, дает довольно правильное представление о характере и привычках — в этом Мун убеждался неоднократно.

— В любое время! — Полковник кивнул. — Один ключ она взяла с собой, но запасной находится у портье дона Бенитеса. Вы, должно быть, уже знакомы с ним.

— Немного. Меня удивляет, почему вы не храните запасной ключ в своем сейфе. На вашем месте я бы не слишком доверял ему. — Мун выпустил двойное кольцо.

— Что вы! — На миг дым повис над головой начальника полиции, отчего тот приобрел отдаленное сходство с неким испанским святым. — Дон Бенитес так глуп, извините, я хотел сказать, так честен, что… — Полковник Бароха-и-Пинос энергично покачал головой и сразу же лишился своего ореола. — Вы еще не знаете, что это за человек! Хозяин гостиницы мосье Девилье отличный психолог. На этом он экономит зарплату нескольких администраторов. Раз в месяц дон Бенитес посылает ему в Марсель выручку и отчетность. Весь Панотарос знает, что он скорее добавит из собственного жалованья, чем утаит от хозяина хоть одну песету.

Мун выразил желание ознакомиться с предметами, найденными в комнате матери и сына после их смерти.

— Сожалею, все вещи сразу же отправлены мистеру Шриверу воздушной почтой. Но вы можете познакомиться с описью.

Папка, которую раскрыл начальник полиции, была довольно тощей. Кроме описи вещей, в ней были лишь квитанция об отправке, что-то вроде рапорта и официальное свидетельство о смерти. Все документы были предусмотрительно снабжены английским переводом. Рапорт являлся, собственно говоря, подписанной доктором Энкарно краткой историей болезни.

Мун попросил полковника изложить события своими словами.

— Как вам угодно! — Довольный возможностью поговорить, начальник полиции заулыбался. — Между прочим, не стесняйтесь, курите! Меня это ничуть не раздражает. Итак, начнем с самого начала. Восемнадцатого марта, примерно в полдень, мисс Гвендолин Шривер уехала на своем «кадиллаке».