Интерес Хо к женьшеню имел особенную историю. Однажды на фамильном кладбище выкопали могилу, и лопата уперлась в какие-то остатки глиняных табличек. Хо Вен тут же признал иероглифы невероятной древности, убедил работников собрать каждый маленький осколочек, а потом приступил к решению невыполнимой задачи. Фрагменты были практически неразличимы для чтения, но мой будущий тесть решил расшифровать текст или умереть за этим занятием. Его лицо зарделось от гордости, когда он отвел нас в свою мастерскую, показал крохотные глиняные таблички и рассказал о теориях математической вероятности, которые изобрел для того, чтобы восстановить последовательность древнего письма. Хо работал над этой задачей уже шестнадцать лет и расшифровал целых десять предложений. В следующие шестнадцать лет он надеялся прочитать еще четыре абзаца.

В одном Хо Вен был убежден. Перед ним лежала легенда или сказка о женьшене, самая древняя из всех, известных людям.

У моего тестя не было денег. В своей невинности я предполагал, что его ранг ученого стоил больше любых богатств, но вскоре понял, как далек был от истины. Подозреваю, богачи одинаковы в любой стране и деньги – их единственный стандарт ценности. Как вы думаете, обращались ли к Хо Вену как к мастеру Хо? Прославленному ученому Хо? Хо, Второму из Самых Умных Смертных? Нет. Все звали его Подкаблучником Хо, и он жил в смертельном страхе перед Прародительницей, своей женой, её семью жирными сестрами и дочерью. Обычно в больших домах бедный ученый находится по положению чуть выше, чем мальчик, выносящий ночной горшок.

Между Подкаблучником Хо и его дочерью не было никакого сходства. Мою будущую невесту, ослепительной красоты девушку, звали Обморочной Девой. Я предположил, что столь необычное имя почерпнуто из какого-то стихотворения, но при первой же нашей прогулке по саду в сопровождении Ли Као и её отца сразу все понял.

– Слушайте! – воскликнула Обморочная Дева, остановившись на дороге и драматично воздев к небу палец. – Кукушка!

Ну, меня не обманешь, все-таки вырос в деревне.

– Нет, любимая моя, – захихикал я. – Это сорока.

Она топнула своей прелестной ножкой по земле:

– Это кукушка!

– Драгоценная, это сорока, передразнивающая кукушку, – сказал я, указывая на сороку, передразнивающую кукушку.

– Это кукушка!!!!

– Цвет моей жизни, – раздался мой тяжкий вздох, – это сорока.

Обморочная Дева покраснела, побледнела, пошатнулась, схватилась за грудь и завизжала:

– О, ты поразил меня в самое сердце!

После чего качнулась вперед, склонилась влево и изящно упала в обморок.

– Девятнадцать цуней назад, полчи[9] влево, – вздохнул её отец.

– А эти показатели как-то варьируются? – В Ли Као проснулся научный интерес.

– Примерно на полцуня. Всегда девятнадцать цуней назад и полчи влево. А теперь, мой дорогой мальчик, от тебя требуется встать на колени, нежно растереть ей виски и слезно умолять простить за свою нетерпимую грубость. Моя дочь, – объяснил Подкаблучник Хо, – всегда права. Еще ни разу в жизни она не получила того, чего ей хотелось бы.

Возможно, среди моих просвещенных читателей найдется несколько человек, прямо сейчас обдумывающих возможность жениться по расчёту? У меня до сих пор стоит перед глазами тот озаренный солнцем полдень, когда старший слуга разъяснял мне тонкости этикета, возлюбленная жена Подкаблучника Хо и её семь жирных сестер вкушали чай в Саду Сорока Небесных Ароматов, Обморочная Дева издевалась над своей прислугой в галерее Драгоценных Павлинов, а Прародительница распекала слугу, уронившего чашку на Террасе Шестидесяти Спокойствий.

– Гостю дают гравированные палочки и подставку для них, которую тот ставит с западной стороны от тарелки, – поучал меня старший слуга. – Он берет палочки правой рукой, ладонью внутрь, и кладет их на подставку.

– Отрубить ему голову!!! – взревела Прародительница.

– Потом, – продолжил старший слуга, – он поворачивается на восток, по-прежнему стоя к западу от тарелки, и принимает угощение, положенное ему согласно его рангу. Ранг определяется по цвету и форме зонтов, которые держат слуги гостей.

– Ла, ла, ла, ла! – без умолку болтали жена Подкаблучника Хо и её семь жирных сестер.

– Зонт чиновника первого и второго ранга обшит желтовато-черным газом снаружи и кроваво-красным шелком изнутри, имеет три ряда оборок и серебряное острие, зонт чиновника третьего и четвертого ранга точно такой же, только острие у него красное.

– Простите меня, моя госпожа! Разумеется, «Пособие по вышиванию для благородных дам» сочинено Конфуцием! – лепетала служанка Обморочной Девы.

– Зонты чиновников пятого ранга, – неутомимо продолжал слуга, – обшиты голубым газом снаружи, кроваво-красным шелком изнутри, у них два ряда оборок и серебряное острие, у чиновников с шестого по девятый ранг зонт снаружи обшит голубым промасленным шелком низкого качества, кроваво-красным шёлком изнутри, имеет один ряд оборок и серебряное острие.

– Труп выбросите в свинарник!!! – ревела Прародительница довольно.

Однажды ночью Ли Као и я зашли в мастерскую Подкаблучника Хо и увидели, как тот горько плачет, держа в руках простой серебряный гребешок. Когда бедняга чуть-чуть успокоился, то попросил нас выслушать его историю, ведь у него не было никого, с кем можно было поделиться радостью или горем. Ли Као заставил его выпить немного вина, мы расселись и приготовились слушать.

– Несколько лет назад я умудрился порадовать Прародительницу, – начал сбой рассказ Подкаблучник Хо. – Она милостиво позволила мне завести любовницу, но своими средствами я не располагал. Поэтому надеяться на благосклонность знатной дамы мне не приходилось, впрочем, как и на снисходительность служанки знатной дамы, в результате мой выбор остановился на танцовщице из Ханчжоу. Её звали Яркая Звезда, она была очень красивой и очень храброй, я любил её всем своим сердцем. Естественно, меня она не любила, я же старый, уродливый, похож на червя, но никогда не заставлял её делать что-либо против воли, думаю, она была даже счастлива. Как видите, этот гребешок не очень хороший, но это все, что я мог ей подарить, а она носила его в своих волосах, хотела меня порадовать. До этого я никогда не влюблялся и по глупости думал, что эта любовь будет длиться вечно.

Как-то ночью Прародительница принимала у себя нескольких воинов из крепости, и среди них был молодой капитан, чья семья славилась баснословной знатностью. Никто не сомневался, что именно он станет мужем моей дочери. По какой-то причине прозвучало имя Яркой Звезды, и неожиданно капитан весь обратился во внимание. Он сказал, что она не просто танцовщица, что в Ханчжоу про её исполнение Танца Мечей ходят легенды. Молодой военный, сам искусный фехтовальщик, сказал, что отдаст все за возможность сразиться с ней. Так как в этом виде искусства различия в общественном положении значения не имеют, Прародительница приказала Яркой Звезде продемонстрировать свое умение. Когда моя любовь открыла старый плетеный сундук и вынула из него два меча, я понял, что в этих сверкающих лезвиях таится её сердце. Она позволила мне умастить маслом её тело. Меня восхитило, с какой радостью она готовится к поединку. Моя великолепная танцовщица вошла к гостям, словно царица.

Исполнители Танца Мечей носят только набедренные повязки, и зрелище того, как Яркая Звезда, будто кусок мяса, выставлена перед вожделеющими взглядами солдат, было невыносимо для меня. Я не смотрел на танец, но в том и не оказалось надобности. Ветер дул со стороны дворца и доносил до меня лязг стальных лезвий, который становился все громче и громче, все быстрее и быстрее. Я слышал аплодисменты, а потом оглушительный рев собравшихся мужчин. Стук барабанов походил на раскаты грома, песок пересыпался в часах, и публика продолжала восторженно хлопать и изумляться целых десять минут. Судьи отказались выносить решение. Они сказали, что только боги имеют право решать спор между богами, пальмовую ветвь разрезали на две части, и половины разделили между соревновавшимися.