Электростанции как-то работают, и сланец на северо-востоке добывается и перерабатывается. А вот «мануфактурам» всем, и «Балтийской» в Таллине, и «Кренгольмской» в Нарве, нелегко приходится в борьбе с азиатскими конкурентами. Похоже, их уже не реанимировать.
Эстония всегда славилась продукцией легкой и пищевой промышленности. Трикотаж фабрики «Марат» раскупали двадцать лет назад, в цене он и сейчас. Только, где он производится, интересно?
Эстонские конфеты фабрики «Калев». Кто помнит, тот знает. Кто не знает, все равно слышал. Шоколад не уступает ни бельгийскому, ни бабаевскому, по крайней мере, на вкус. И, независимо ни от чего, он найдет свое место на мировом рынке. Даже если не вспоминать про марципан, который фабрика «Калев» поставляла еще российскому императорскому двору.
А рыбные консервы? Шпроты? Не умерла отрасль. Пусть и большей частью из покупной, а не из своей рыбы, но что-то делается. Умение и навыки видны не то, что в каждой банке, а даже в каждой рыбке. Вот только постепенно переориентируется сбыт отрасли на запад. Потому что трудно с российскими порядками. Дорого очень получается. Много платить надо. И официально, и так, просто, по дружбе. А закупочные цены — наоборот, низкие. Вот и начинает менять русло баночный поток.
Еще несколько лет назад крупнейшее на северо-востоке Эстонии рыбообрабатывающее предприятие «Виру ранд», тот самый бывший колхоз «Октообер», по-русски, понятное дело, — «Октябрь» отправляло в Россию ровно половину своей продукции. Сейчас — один процент. Поставки пошли в Чехию, Венгрию, Канаду.
Сосиски и колбасы Раквереского мясокомбината известны не всем. Потому что до каждого дойти не могли. На весь Союз их ни за что бы не хватило. Но тот, кто попробовал — запомнил этот вкус и запах навсегда. И вспомнит их с закрытыми глазами. Это лучшее, что можно придумать с колбасами и сосисками.
Сегодня продукция Раквереского мясокомбината идет не только соседям — в Литву и Латвию, но и в Швецию, Данию, Грецию, Австрию, Польшу. Не говоря уже об Украине, Молдавии и странах центральной Африки. В Африку продаются свиные ножки. На холодец, наверное. Жарко там, и холодец эстонский, похоже, нарасхват идет.
Кстати, на таллиннском рынке раквереские сосиски и колбасы стоят около 50 крон за килограмм. Немного больше 100 рублей. Но о ценах речь впереди. Это вообще отдельная тема, потому что все до обидного непонятно.
В самом центре Таллина, на улицах Виру и Пикк, в переулочках вокруг Ратушной площади, идет борьба за торговые площади, за магазины — какой товар кого вытеснит. Арендная плата — как на Арбате в Москве.
Побеждает лен. Он вытесняет и золото, и антиквариат, и оружие, и все остальное. Получается, что прибыльнее льна ничего и не придумано.
А в Твери, похоже, лен забросили. Промашка получилась. Но, может, еще сообразят, кому положено.
Финляндии надо отдать должное. Не будь ее — и Россия, и Эстония развивались бы по-другому.
Страна Суоми всегда была благодарна России за счастье внезапно свалившейся на нее свободы.
Эстония большую часть двадцатого столетия с завистью поглядывала на север, с укором и надеждой — на юго-восток.
Финны, даже не ведая того, готовили общественное сознание Эстонии к возможности лучшей жизни. Сразу с появлением телевидения умельцы стали настраивать эстонские телевизоры на прием сигнала «из-за бугра». Полсотни километров — это и не бугор вовсе, а кочка какая-то.
Элементарная простая наружная антенна и звуковая приставка за двадцать два рубля — все, что нужно было для приема продукта чуждой идеологии. И никакие мачты глушителей на перекрестке улиц Вирмализе и Комсомоли в Таллине не могли спасти от этой чужеродной напасти.
Финские телепередачи не смотрели только самые ленивые, самые трусливые и самые идеологически выдержанные. То есть смотрели практически все.
А ведь это были не только американские боевики и чуждая, неведомая нам, эротика. На всех финских каналах были и объективные новости, и аналитические передачи. Так что было, что с чем сравнивать. Совсем не удивительно, что к происходящим дома процессам, к съездам и передовицам газет, народ относился с мягкой иронией, не теряя при этом надежды на перемены.
Никак не возможно было скрыть, что финны строят отличные корабли, что мы покупаем у них не только жевательную резинку, но и металлообрабатывающие станки. Что жить там совсем не хуже, чем у нас. А даже, похоже, и получше. И никак не скрыть совсем очевидные факты. Потому что рядом живем.
Десятилетия прошли. Но оторвалась Финляндия так, что не догнать пока. Вот врачи эстонские стали вдруг массово туда отъезжать, потому что там платят больше. А квалификация и эстонских, и российских врачей — никак не ниже. Пришлось эстонским властям срочно поднимать зарплату врачам. Теперь никто не уезжает. Понятно, почему.
Так что и сегодня Финляндия стимулирует прогресс на постсоветском пространстве. В России это не так заметно, потому что замечать всерьез никто не хочет. Кроме, пожалуй, Питера и Ленинградской области. Уж не этим ли влиянием Суоми объясняется победное шествие питерских кадров по самым вершинам российской номенклатуры?
У финнов много странностей. У них, например, действует закон, запрещающий разводить костры на камнях. Потому что камни чувствуют боль. А может быть правы финны? И боль чувствуют не только люди?
Каждый год осенью наступает пора миграции лягушек. Миллионы особей, дождавшись самых долгих и проливных дождей, собираются в огромную армию, которая начинает двигаться только по ей известному маршруту. И почему-то всегда путь пролегает через скоростные шоссе. Потери — страшные.
Озадачились эстонские власти: надо спасать невинных земноводных. Решили проложить под трассами специальные коллекторы, по которым направить лягушачьи потоки. Все понятно и очень достойно. Не ясно только, как лягушки будут узнавать, когда и куда надо сворачивать.
Конечно, туризм много дает, по разным данным — до трети доходов страны. Реально — десятую часть. Но и это немало. Спрашивается: с чего бы это финны, шведы, немцы, англичане и даже канадцы вдруг взяли и променяли привычные места отдыха на холодную Эстонию? С какой такой стати? А теперь еще и японцы с китайцами маршрут облюбовали. Неспроста, видно.
Значит, налажено недорогое и регулярное транспортное сообщение. Действительно, десятки огромных комфортабельных паромов ежедневно заходят в Таллинский порт.
Значит, есть, где достойно разместить гостей. И вправду, гостиничный бизнес расцветает на глазах. Деньги хорошие вкладываются. Новые гостиницы строятся, старые переделываются, реконструируются.
Значит безопасно в Эстонии. Иностранец, в отличие от россиянина, никогда не поедет туда, где есть хоть какая-то опасность для здоровья и жизни.
Значит, есть, и чем привлечь. Для этого нужна или духовная приманка, или материальная. Или и то, и другое вместе.
Поначалу это даже выглядело смешно. Финские туристы упаковками покупали свое же финское пиво и несли-везли его на свой паром огромными сумками на высоких колесах. Или брали в магазине свой же джин с тоником. А то и водку «Финляндия». Потому что все это было и остается намного дешевле, чем на родине, в двух часах ходу от Таллина. Если напрямик, по морю. Или двадцать минут на вертолете.
Не всегда, конечно, содержимое бутылок и банок до парома добиралось. Поэтому нетрезвый финский друг стал на время привычной деталью таллинского пейзажа.
С последнего этажа гостиницы «Виру», где расположился ресторан, открывается прекрасный вид на море. Теплоходы приходят и уходят. Сидим с друзьями. Рядом компания бравых, но хорошо и давно подвыпивших финских парней. Каждый входящий в гавань и уходящий паром она встречает тостом и громогласным приветствием. Пока не обнаруживает, что последний на сегодня уходящий теплоход — со знакомым названием и с их вещами. Их корабль.