— Сашка, тебя ж всё равно сбросят, а так бы хоть повеселились напоследок.

— Сбросят? — Ланарис усмехнулся, подошёл к столу и присел, откинувшись на стуле. — Ну, это мы ещё посмотрим?

— Брось, я же вижу, что творится вокруг. Вы местами уже на подсечно — огневую систему перешли. В стране скоро ни пустынь, ни лесов не останется. Что тогда распахивать будете?

— А вот тут вы подошли почти к самой сути вопроса, из‑за которого я вас сюда вызвал.

— Значит, по делу всё‑таки вызвал, а я уж грешным делом подумал, что тебе просто захотелось увидеть старого друга.

— Не без этого, конечно, но…

Ланарис остановился, тяжело вздохнул и, с минуту помолчав, сделав задумчивое лицо, достал из‑под стола графин и две рюмки, одну из которых поставил рядом с Валенродом.

— Пора обсудить наше дельце, но сначала надо выпить, — произнёс диктатор и стал разливать содержимое графина в рюмки.

Адриан, театрально вылупив глаза, посмотрел сначала на рюмки с графином, потом на Ланариса и, откинувшись на спинку стула, произнёс:

— Не знаю, что вы собираетесь мне предложить, но ваше предложение мне уже чертовски не нравится.

— Может, для начала, всё‑таки выпьете.

— Это водка?

— Обижаешь, простой крестьянский самогон, — произнёс диктатор. — Так что же?

— Чтобы аквилонский офицер отказался выпить на дармовщинку, да ещё в такой интеллигентной компании, — Валенрод рассмеялся. — Но предложение мне ваше всё равно не нравится.

Они выпили по рюмке, потом тут же по второй, что ещё более насторожило Адриана.

— Эта фотография была сделана год назад одним из наших орбитальных телескопов. — Ланарис положил на стол снимок, на котором было изображено что‑то вроде солнечного затмения. — Она была сделана в момент полного солнечного затмения.

— И что?

— Видишь, там, рядом с солнцем.

— Здесь нет солнца.

— Рядом с тем местом где его закрывает Луна, справа.

— И что там?

— Не видишь, вот, звездочка, — диктатор пальцем указал на звезду, располагавшуюся у самого края закрытого солнца.

— Чёрт возьми, Ланарис! Здесь полно звёзд, чем вам приглянулась именно она?

— Тем, что её там быть не должно. В академии перепроверили всё. Это не звезда и не планета. Точнее, её нет среди планет, известных нам.

— Разъясните сию метафору.

— Антитерра.

Валенрод громко рассмеялся, запрокинул голову, потом, продолжая хохотать, посмотрел на диктатора, как на сумасшедшего, скривил какую‑то невероятную гримасу, на мгновение затих, потом снова зашёлся смехом.

— Это… это… это просто… — попытался выговорить Адриан, но тут же моментально прекратил смеяться, придал лицу абсолютно серьёзное, даже озлобленное выражение. — Совсем не смешно.

— Так я и не шучу.

— Оно и беспокоит.

— Антитерра, Валенрод, планета, движущаяся с нами по одной орбите, всегда находящаяся за солнцем. Противоположный мир, о котором раньше ходили лишь легенды.

— Тогда как вы её увидели?

— Из‑за воздействия на неё гравитации планет — гигантов и прочей кутерьмы она иногда немного откланяется и вылезает из‑за солнца, по крайней мере, так сказали в академии. Адриан, ты хоть понимаешь, что раз они находятся на таком же расстоянии от солнца, что и мы, то там, на поверхности такая же температура. Следовательно, должна быть вода в жидком виде. Следовательно, планета может быть пригодна для колонизации.

— Вот сейчас стало ещё несмешней, я б сказал даже как‑то грустно. На что вы, собственно, намекаете?

— На то, что кто‑то должен туда отправиться и всё разузнать: атмосфера, почва и так далее. Думаю, ты понимаешь.

— И даже догадываюсь кто этот кто‑то. У меня только один вопрос, как туда добраться?

— Ты что‑нибудь слышал о плазменных двигателях.

— Слышал, их вроде разрабатывали в аквилонской академии, но потом революция и…

— Революция революцией, а освоение космоса по расписанию. К концу месяца у нас уже будет три ракеты — носителя с плазменными двигателями. В одной из них отправится возглавляемая тобой экспедиция. Отправка остальных двух зависит от полученных вами результатов. Ваш корабль будет разогнан до скорости в шестьдесят вёрст в секунду и отправлен в сторону противоположную движению Терры, через три месяца вы достигните цели.

Валенрод крепко задумался, помолчал с минуту, потом произнёс недоверчивым голосом:

— Мои скромные знания в математике подсказывают, что, ошибись ваши очкарики в расчётах на пару тысячных, корабль может пролететь немного мимо этой вашей Антитерры.

— В таком случае воспользуетесь маневровыми двигателями.

— А если маневровые двигатели полетят? Совсем. Полностью. Так что и не починить. Хотя, Господи, как их там чинить.

— Ну, тогда… — начал Ланарис и остановился. — У вас есть вдова? Тьфу, жена?

— Лучше б не спрашивал, — Валенрод грустно усмехнулся. — Насчёт жены, Бог миловал. Но, если хотите, можете разослать похоронки половине карселионских блудниц, поверьте, они будут плакать навзрыд.

Они оба громко рассмеялись, потом воцарилась тишина, которую прервал диктатор:

— Насчёт экипажа не беспокойтесь, выделим вам лучших.

— Мне не нужны лучшие. Дайте мне тех, кого я вам назову.

— Если пройдут медкомиссию.

— Медкомиссию? Какие перегрузки при взлёте ракеты?

— Пять g.

— При выводе самолёта из пикирования перегрузки по восемь — девять g.

— Дело не только в перегрузках.

— Всё равно.

— Ну, так что?

— Я согласен, — произнёс Адриан и протянул руку для рукопожатия.

— Да кто тебя, собственно, собирался спрашивать, — ответил Ланарис и пожал ему руку.

Уже давно потемнело, дело близилось к полуночи. На улицах было пустынно, комендантский час никто не осмеливался нарушать, никто, кроме лейтенанта Валенрода. Как офицеру, ему было плевать на гарнизонные патрули, его бы всё равно не тронули. Он шёл по улице, обдумывая разговор с Ланарисом сегодняшним утром. Прежде всего, Адриана мучил один вопрос: 'Почему именно он?'.

Почему диктатор выбрал в качестве руководителя экспедиции простого лейтенанта небесного флота. Единственное, что могло послужить тому причиной, так это то, что они были друзьями в детстве, и Ланарис прекрасно знал Валенрода, а, значит, мог доверять. Похоже, что речь шла не об обычной научной экспедиции, но об экспедиции, могущей легко перерасти в разведывательную операцию. Если на Антитерре и вправду есть жизнь, то может быть и цивилизация, тогда, несомненно, начнётся война.

Адриан держал руки в карманах расстёгнутого пальто, смотря себе под ноги. Он не заметил, как перед ним появилась девушка в чёрном, кое‑как заплатанном платье. Она столкнулась с Адрианом, чуть отступив, начала извиняться, путая слова, и тут же, словно куда‑то спешила, пошла дальше. Адриан резко развернулся и схватил девушку за руку:

— За кражу карточек расстреливают, — произнёс он и вывернул ей руку, в которой между пальцами был зажат кусочек плотной бумаги, разделённый на несколько прямоугольников с цифрами и печатями. — Раз офицер, так значит жрёт вдоволь, значит ничего, переживёт.

Девушка побледнела. Она испуганно посмотрела на Валенрода, дрожащим голосом тихо произнесла:

— Прошу вас, отпустите, не надо, прошу.

— Хоть бы воровать научились, — Адриан отпустил её руку. — Вас всё равно пристрелит первый же патруль. Вы хоть на часы смотрели?

Онемев от ужаса, она сделала шаг назад. Валенрод злобно улыбнулся, смотря на неё. Он всё понял, часов у неё нет, темнеет сейчас поздно, поэтому она и задержалась на улице.

Невдалеке послышался звук шагов, в свете под фонарём в конце улицы появились трое солдат с винтовками. Адриан взглянул сначала на них, потом на воровку, которая уже собиралась бежать, хотя было понятно, что её тут же пристрелят.

— Вы кто по национальности? — спросил Адриан у неё шёпотом. — Быстрей отвечайте!

— Мереянка.

— Ко мне, берите меня под руку, — произнёс Валенрод, обращаясь к девушке.