Не желая мириться с объективным процессом национально-освободительного движения, официальный Вашингтон изыскивал наиболее эффективные пути для вмешательства во внутренние дела молодых развивающихся государств. США стали навязывать народам Азии, Африки и Латинской Америки угодные американскому империализму порядки под предлогом защиты «жизненно важных интересов». 3. Бжезинский, выступая в декабре 1978 года в американской ассоциации внешней политики, без обиняков заявил, что «США намерены определять, где и что составляет их «жизненный интерес», какие события и когда будут рассматриваться в качестве угрозы» этим интересам⁷. И американский империализм стал объявлять сферой своих «жизненных интересов» целые районы, находящиеся за многие тысячи километров от Соединенных Штатов. В эту сферу попадали преимущественно страны, богатые природными ресурсами или лежащие на основных торговых путях империалистических держав.

Была сформулирована внешнеполитическая концепция, которую стали именовать «политикой защиты основных источников сырья и путей снабжения им Запада». Выступая перед советом предпринимателей 12 декабря 1979 г., Картер включил такой компонент, как «надежность энергоснабжения» в концепцию «национальной безопасности». Подобный подход был отмечен и в послании президента США конгрессу 21 января 1980 г. «Впервые в официальной внешнеполитической программе США энергетические и военные проблемы были непосредственно связаны между собой, прямо ставился вопрос о необходимости «защиты» энергоснабжения Запада с использованием военной силы»⁸.

Это отразилось и на проведении кампании «защиты прав человека». В опубликованном в начале 1980 года традиционном докладе госдепартамента США о положении в области прав человека в различных странах мира акценты были расставлены не в соответствии с реальным положением вещей, а в зависимости от того, как к тем или иным государствам относится Вашингтон, точнее, в какой степени политика этих государств отвечает американским интересам. «Вопрос о правах человека отходит на второй план по сравнению с другими соображениями», — подчеркивала «Чикаго трибюн», комментируя доклад госдепартамента.

Какие же это «соображения», ради которых американские идеологи и политики решили пожертвовать своей столь трогательной заботой о правах человека? Ответом на этот вопрос может служить откровенное высказывание сенатора Дж. Макговерна. «Необходимо сказать со всей ясностью, — заявил он, — что мы не намерены жертвовать очевидными интересами США только ради того, чтобы считаться борцами за мир и права человека». И отнюдь не заботой о правах человека, а собственной выгодой руководствовались авторы доклада, приукрашивая положение в странах с диктаторскими режимами.

В докладе госдепартамента о положении в области прав человека в различных странах мира отчетливо прослеживались две мерки, два подхода Вашингтона. Один подход использован для «друзей», вне зависимости от того, как обстоит дело в этих странах с правами человека. Другой — для государств социалистического содружества и развивающихся стран, вставших на социалистический путь, для стран, борющихся за национальное освобождение. В отношении этой группы государств США позволяют себе делать клеветнические выпады, поощряют попытки грубого вмешательства во внутренние дела. Такой двойной подход — веское доказательство лицемерия вашингтонской администрации в вопросе о соблюдении прав человека.

Политика администрации Картера в отношении развивающихся стран не могла не привести к ухудшению их отношений с США. В канун 1980 года 3. Бжезинский с плохо скрываемым раздражением говорил: «Соединенные Штаты сталкиваются с двумя принципиально важными проблемами: первая из них — вызов нашему геостратегическому положению в мире, а вторая — вызов нашим отношениям с теми ²/₃ мира, которые за последние два десятилетия внезапно пробудились в политическом отношении»⁹.

В США стали раздаваться голоса правых, консервативных идеологов, требующие еще более ужесточить политику в отношении развивающихся стран, поскольку, мол, именно эти страны могут причинить американскому империализму наибольшее «беспокойство» в будущем. «Завтрашнее поле битвы, — утверждал американский профессор Дж. Киффер, — весь мир. Сегодня задача состоит в том, чтобы обеспечить себе на земном шаре как можно больше стратегически важных пунктов и готовить наши войска к тому, чтобы они удерживали эти территории»¹⁰.

В исследовании Брукингского института «Установление национальных приоритетов. Повестка дня на 80-е годы» была выражена озабоченность американских теоретиков вероятностью «нарастания политических перемен в 80-х годах, которые могут пойти вразрез с интересами и устремлениями Соединенных Штатов, подорвать их позиции, и прежде всего в развивающихся странах, значение которых для США возрастает»¹¹.

Страх перед возможными новыми поражениями привел к активизации попыток империалистических кругов противостоять историческим переменам. «Демонстрируя полное пренебрежение к правам и чаяниям народов, они пытаются изобразить освободительную борьбу народных масс как проявление «терроризма». Они поистине задались целью достичь недостижимого — поставить барьер на пути прогрессивных изменений в мире, вернуть себе роль вершителей судеб народов»¹². Вдохновитель этой политики — воинствующий империализм Соединенных Штатов Америки.

Еще в ходе предвыборной кампании Рейган критически относился к кампании правительства Картера в области прав человека применительно к развивающимся странам. Заявляя, что США должны «принимать мир таким, каков он есть», он утверждал, что на практике политика правительства Картера в вопросах прав человека привела к ослаблению прозападных правительств в «третьем мире»¹³. После прихода к власти администрации Рейгана тогдашний государственный секретарь Хейг заявил в интервью французскому еженедельнику «Экспресс», что вопрос о «правах человека», «который рассматривался помимо основных направлений американской внешней политики в том или ином регионе, затемнил перспективу, перечеркнул саму цель этой политики и нанес значительный вред другим связям США»¹⁴.

США начали проводить в отношении развивающихся стран политику, упор в которой был сделан на традиционный антикоммунизм, и основные аспекты кампании «защиты прав человека» подверглись существенной модификации.

При проведении этой политики стало подчеркиваться различие между дружественными «авторитарными» режимами и враждебными «тоталитарными» правительствами¹⁵. Впервые такое разграничение было введено представителем США при ООН Дж. Киркпатрик. Ей принадлежит высказывание, что в том случае, «если Соединенные Штаты будут вынуждены выбирать между «умеренно репрессивным» правительством и восстанием, которое может привести к присоединению страны к «кубино-советскому блоку», США следует оказать поддержку первому»¹⁶.

Свое обоснование эта концепция получила и в выступлении бывшего государственного секретаря США Хейга на заседании ”трехсторонней комиссии’’ в Вашингтоне 31 марта 1981 г. «Рассматривая нарушения прав человека, — заявил он, — мы должны учитывать… внутренние условия — тоталитарные или авторитарные, а также позицию не только тех, кто стоит у власти, но и позицию и программу тех, кто находится в оппозиции»¹⁷. Называя диктаторские, проимпериалистические режимы «авторитарными», Хейг дал понять, что США будут оказывать им всяческую поддержку в плане противостояния «международной агрессии», борьбы против «тоталитарных» правительств. Что касается критики «авторитарных» режимов за «нарушения прав человека», то представители вашингтонской администрации разъяснили, что она будет носить неофициальный характер¹⁸.

Такой подход получил название «тихой дипломатии». Газета «Вашингтон пост», говоря о визите Дж. Киркпатрик в Чили и высылке из этой страны ряда видных деятелей оппозиции, последовавшей вскоре после ее отъезда, писала, что «данный эпизод показывает существо так называемой «тихой дипломатии», которую нынешняя администрация проводит в области прав человека»¹⁹.