В тот самый день, когда в кино-иллюзионе «Багдад» состоялась премьера супербоевика «И сердцем, как куклой играя, он сердце, как куклу разбил», Сеня Вол решился потревожить дневной отдых короля.

— Миша, тут такое дело… — мялся бестактный Вол.

— У мене есть надежда, что это дело на хорошие миллионы, — бросил не выспавшийся Винницкий.

— Как вы могли подумать иначе, Миша? Стал бы я вас будить за пару пустяков.

— Так что за пожар случился среди здесь?

— До нас приперся Гриня Кот с интересным делом…

— Тоже мне явление кота народу, мало ли гастролеров сейчас крутится в Одессе. Нехай платит пошлину и работает. И вообще, Вол, если вы еще раз станете портить мене свидание с подушкой, я буду до того недовольный, что ваша морда это сходу измерит.

— Как вы могли так грубо подумать, Миша? У Кота шикарное, но срочное предложение. Между нами, я и так дал вам отдыхать лишнего, хотя роль будильника с вашими настроениями оплачивается совсем у другую сторону. Кот уже пару часов горит от нетерпения, пуская всем в глаза солнечные зайчики от своего лысого купола. Он вместе с Шуркой Матросом приканчивает второй штоф самогона. Вы дождетесь, что припрется мадам Гликберг делать опять снова свой бесконечный шкандаль. Потому что Шурка не спросил у мамочки можно ли ему насвинячиться с Котом. А чему научит Кот мальчика, кроме грабануть банк и бегать из тюрмы? Вы уже проснулись, Миша, или мене дальше трясти воздух пустыми словами?

— Вол, приведете Кота до моего кабинета. Но если его миллионное дело окажется туфтой, он начнет пускать зайчиков не раздетой от волос головой, а голой жопой среди Ришельевской, — окончательно проснулся король и еще раз пожалел собственную личность. — Вы же знаете, Сеня, недосып для мене, как серпом по яйцам.

Когда Гриня Кот пришатался до кабинета Винницкого и открыл свой рот по поводу поздороваться, король сразу унюхал, что прежде самогон был гораздо лучшего качества.

— Я серьезный человек, Винницкий, — важно сказал саморекламу Кот. — И у меня мало времени…

— Время, — философски заметил король, — кто знает сколько оно стоит. Вы сильно спешите у тюрьму досиживать свои сроки, раз устраиваете такой пожар, Кот? Так насколько мене рассказали, самый последний раз вы резво покинули кичу как раз потому, что продули Симону Левому на честное слово, хотя отдавать было нечем, а, Кот? Вы решили заработать, чтобы расплеваться с долгами, так зачем, как обычно, вам не взять банк или потрясти фраеров в теперь уже заграничной Бессарабии? Много ли стоит ваше время, Кот?

— Я думаю много. Миша. И предлагаю вам сделку на пять миллионов. И не бумажных «колоколов», а самого настоящего золота.

— Кажется, за эти деньги вы начнете просить, чтоб я захватил всю Одессу и держал город под персональным флагом, — улыбнулся король.

— Вы почти угадали. Миша. Мне нужен план одесского укрепрайона.

— А может вам проще, чтобы мы заняли сразу Кремль? Тогда не нужно будет страдать частями и вы сделаетесь новый царь. Кот, вы просто не понимаете чего говорите — пять миллионов за ключ до Одессы, нафаршированной сейчас золотом, как никогда раньше. Перестаньте мене смешить такой дешевой ценой. Это же тонкая работа, какую вы все равно хрен поймете. Взять этот план из сейфа Алмазова, это не ваши замашки — мочить доходяг на большой дороге или налетать на банк без охраны Так что не гоните пену насчет этого золотого, но все равно копеечного заработка, Гриня.

— Миша, умные люди всегда могут договориться между собой. А насчет Симона — вранье. В натуре, падло буду, ртом божусь. Вы мене немножко знаете…

— Я вас знаю, Кот, и потому разговариваю. Эта сделка будет стоить вам десять миллионов. И только потому, что я вас таки-да знаю. Король не имеет право заработать на этом деле меньше вас, Кот. Так что или готовьте аванс или перестаньте крутить башкой и пускать мене солнце в глаз. Он и так слипается от усталости после важных дел.

— Молдаванка примет аванс бриллиантами? — капитулировал Гриня.

Король молча кивнул. Кот завалился до себе за пазуху, но сколько бы там ни шарил, кроме шпаерас перламутровой рукояткой, кастета и нескольких маслин, ничего интереснее не нашел. Кот на всякий случай поковырялся у сапогах, но из всех бриллиантов обнаружил в них только сильно пахучие портянки.

Король посмотрел на потуги этого кладоискателя и заметил:

— Не нужно пучить глаза на лоб так сильно, Кот. Иначе их на место можно будет вставить только молотком Молдаванка иногда любит пошутить гостей Вол! Выбигите из-за двери.

— В чем дело, Миша? — чуть тише обычного заорал Сеня, подбегая до короля с двумя револьверами наголо.

— Вол, идите до Шуры Матроса и скажите ему, что Грине вряд ли нравится этих шуток. И идите по-быстрому, пока он не умотал гулять, а Кот не дошел до разрыва сердца. И передайте Шурке слово короля, если он опять начнет делать детство из своего поведения, мы все это расскажем мадам Гликберг. И тогда хороший прочухон прокапает райским блаженством рядом с ее нудностями.

Такого творческого вечера Одесса еще не помнила. В Доме актера перед публикой, набившейся в зал, с понтом там давали шаровые билеты до Турции, выступали Холодная, Мозжухин, Лысенко, Хенкин, Алексеев, Бунин, Толстой и другие не менее известные творческие деятели вроде борца Ивана Заикина. И пока артисты зажигали высоким искусством сердца зрителей, среди которых бил своими ладонями начальник гарнизона Гришин-Алмазов, окруженный руководством контрразведки, в городе начались менее заметные, но кое-кому интересные концерты. Молдаванка в который раз сумела доказать, что среди нее тоже имеются гениальные артисты.

Водопроводчики, чинившие в резиденции Алмазова вконец скурвившуюся канализационную систему, еще ковырялись между труб, когда до здания на виду часовых подъехала пролетка, у которой сидела интересная мамзель с густой вуалью над носом. Несмотря на вечернюю прохладу, мамзель обмахивалась веером белоснежной рукой в черной перчатке. Кроме еще одной перчатки, другой одежды на этой курочке не наблюдалось даже из бинокля.

Тут как раз произошла смена караула и, хотя морда Сени Вола не очень смотрелась при погонах штабс-капитана, ротмистр козырнул ему четче обычного, бросая взгляды мимо всей улицы до пролетки.

В это же время морские офицеры приперлись до казарм и, пусть какой-то унтер успел заорать «В ружье!», он получил исключительно в морду и лег отдыхать посреди своей нелегкой службы. А тех солдат, что не успели лечь в койки и придавить по сну, без шума и пыли загнали до столового помещения, предупредив: лишний хипесобеспечит дополнительной работой только похоронную контору Бурневица, которая и так вкалывает по двенадцать часов в сутки. И хотя один чересчур бдительный деникинский офицер добрался до телефона, перед тем, как почувствовать шабер между собственных лопаток, он успел убедиться: связь стала работать так надежно, с понтом в Одессе успела навсегда установиться Советская власть.