Потом Колька увидел, как из марева к нему выскочил еще один демон, с великолепными клыками, на которых застыла кровь. Через плечо вампира вилась со словами «Под руководством партии — к новым спортивным достижениям».

Лязгая окровавленными клыками, вампир с явным удовольствием поведал Цукеру:

— Что ты ждешь, дед? — продолжил вампир, — прокуси девке жилу на шее и напейся молодой горячей крови — легче станет.

— Не могу, сынок, — простонал в ответ вампир Колька, — клыки у маки повыпадали…

— Ладно, дед, — продолжал командовать молодой вампир безо всякого уважения до возраста Цукера и его жизненного опыта, — разорви когтями ее тело — и юная кровь добавит тебе сил.

— Не могу, — чуть ли не заплакал в ответ Колька, — когти от старости обломились. Благодаря мудрой политике партии и лично дорогого товарища Брежнева.

Вампир-собеседник с жалостью посмотрел на Цукера, словно увидел свое будущее, и тихо спросил:

— Как же ты живешь, дедушка?

— Вот так и живу, — скулящим от жалости до самого себя поведал сильно волосатый Цукер. — от менструации до менструации…

Тут Колька проснулся, кинул шнифтына свои пальцы и убедился, что теперь они дрожат даже на ногах. И если не завязать с народным лечением, как и с государственным, так и его вполне можно продолжить у дурдоме благодаря качеству сновидений.

Кто знает, может Цукер и начал бы ходить в желтом доме по войлочной комнате с дурными мыслями под волосами по поводу действующего только на половину прибора, если бы до него не вломился старый приятель Левка Бык. И пусть у пальцев Быка начисто отсутствовала врожденная гибкость, он умел вскрывать фраеров не хуже Цукера или народного целителя Брежнева.

В отличие от щипача-ювелира Кольки, его дружок Бык промышлял исключительно по ювелирной части, потому что почти каждый день торговал одно то же золотое кольцо по смешной цене. Стоило кому-то из лохов клюнуть на эту приманку у лавки с аналогичными побрякушками, как Левка с дрожью в голосе гнал пену за срочно заболевшую любимую и полное отсутствие наличных. По натуре Бык относился до своей жены не хуже Цукера, хотя его баба ни разу не будила шестью литрами кипятка. Наверное потому что, в отличие от ошпаренного кореша, Бык лупил ее раз в неделю для профилактики семейной жизни. Но лох же об этом не знает. Он видит перед собой не бывшего налетчика Левку Быка, сменившего окрас из-за пошатнувшегося здоровья, а перепуганного жизненными обстоятельствами припоцанного на всю голову, согласного сбросить золотое кольцо по шаровой цене. Покупатель, правда, опасался, из какого металла сделано это рыжье, но чтобы клиент не дергал поперек себя нервы, Бык спокойно протягивал последнее достояние для проверки. И уже через пару минут клиент выскакивал на улицу из магазина с кольцом в руке и устным заключением ювелира насчет золотого качества этой побрякушки.

Бык спокойно принимал назад свой рыжий запас, я покупатель быстро и судорожно начинал мусолить бабки, опасаясь, как бы Левка не передумал. А зачем Левке передумывать, если он таки-да продает хорошую вещь? Поэтому Бык спокойно пересчитывает деньги и отдает покупателю кольцо, кстати сказать, то же самое, а вовсе не фуфловую подмену. И надо же такомy случиться, что в этот момент мимо них с паровозным ревом пролетает какая-то фигура, попутно выдирающая кольцо из вспотевшей руки донельзя счастливого лоха. Покупатель синхронно с Быком раскрывают пасти на ширину мостовой Дерибасовской, но от того трусца бегуна медленней не делается. А потом эта пара бросается в погоню, хотя ворюга уже набрал такие темпы, о которых и не мечтал тренер Борзова перед Олимпиадой. И сколько бы раз Левка не бросался с любым из покупателей на это кольцо в погоню за гнусным рвачем, так ни о чем, кроме колотьях в боках, не могло быть и речи. А потом ювелиру из лавки стало интересно: какого хера одно и тоже кольцо проверяют на качество чуть ли не каждый день? И как хорошо не гонял на короткие дистанции Левкин напарник, оказалось, что некоторые менты просто загубили на себе стайерские таланты Но в какой раскрут не посылали быковского подельника на допросах, он не сдал компаньона, хотя менты прекрасно знали за Левкины способности устраивать и более сложные концертно-спортивные мероприятия посреди города.

Оставшись без напарника, Левка стал перебирать, кто еще из корешей не отдыхает от дел на лесоповальных курортах. И хотя он убедился, что многие трамвайные маршруты остались бесхозными, никто в городе не шелестел сенсацию за первый залет Цукера. В общем, Левка, кривя мордой и душой, начинает уговаривать щипача с дрожащими конечностями: есть в жизни кое-что поважнее его прибора, хотя сам Бык не догадывается, что бы было главнее этого дела лично для него. Но строго между нами. Левка даже радуется дрожащим пальцам щипача, потому что не будь такой травмы, Колька послал бы его куда подальше своего обваренного места.

— Цукер, ты только вникни своими ушами внимательно, какую полезную вещь я тебе расскажу, — убалтывал его, с понтом целку, Бык, — тебе надо отвлечь свое внимание на другое дело — и пальцы тут же перестанут тремтеть. И ты снова сможешь быть король у своем деле. А что касается остального гембеля — так рано или поздно это случается у всех. Хотя, строго между нами, рано лучше — дольше привыкаешь. Мало ли у кого где не стоит, так это же еще не трагедия короля Лира, скажу тебе прямо. Мы сейчас можем закрутить такую маму, от которой не то что пальцы станут твердые, как у статуя под Пересыпским мостом, но и твой балдометр вполне от радости выскочит на двенадцать часов. А если и не выскочит — так чем ты рискуешь, кроме как заработать, что всем трамваям делать нечего? Ты слушай меня, и все будет, как в аптеке, а она еще хрен кого вытащила с того света. У меня есть редкая бимба — гроб, нафаршированный клиентом, у которого крутятся все кости в разные стороны…

После этой фразы Цукер, позабыв за дрожащие пальцы и наполовину годный прибор, стал усиленно вспоминать вампиров из кошмарных снов. Ему на мгновение показалось: из пасти Быка вместо выбитых зубов выскочили и щелкнули сахарного цвета клыки, подточенные рашпилем. Щипач без гремучей брежневской смеси явственно представил темную ночь и вампира — Левку на кладбище, выкручивающего кости в полусгнившем гробу. Колька мотнул головой, словно стряхивая наваждение, и Бык принял этот жест отчаяния за согласие щипача.

— Рыжий гроб, — продолжал Левка, тряся указательным пальцем возле носа Цукера, — и пассажир в нем тоже весь из золота… Правда, совсем небольших размеров, но зато сделан не из говна. Антикварная вещь на любителя, чтоб мне с носом быть, затертый иск Фамильная драгоценность… Ты уже созрел, Цукер, или тебе надо дать по мозгам, чтобы до них дошло, какое счастье приплыло на твои руки?

Цукеру уже не было чего терять, кроме дрожи в цырлах и ночных вампиров с партийно-генетальными заскоками. Он согласился на предложение Быка Главным образом от того, чтоб Левка поскорее заткнулся. И Левка по-быстрому взял ноги в руки из хаты своего уже подельника, предварительно попросив выяснить дополнительных данных по поводу гроба, передав небольшую сафьяновую коробочку Цукеру. Взяв ее в руки. Колька с удовлетворением отметил, что его пальцы почти перестали дрожать.

В сафьяновой коробочке находился миниатюрный золотой саркофаг с аллегорическими изображениями разных этапов человеческой жизни. Внутри саркофага спокойно лежал золотой скелет, не предпринимая никаких попыток сделать пакость Цукеру…

Цукер хорошо догонял, каким макаром можно использовать этот необычный гроб, гораздо хуже он понимал, кто мог запалить такую красоту в виде фамильной быковской драгоценности. Потому что, если бы золотой гроб папа Быка подарил его собственной маме до серебряной свадьбы, вряд ли Левка за это промолчал из скромности. Самому Цукеру светиться тоже не улыбалось. Начни он лазить по Одессе вперемешку с таким сувениром, как тут же менты залюбопытствуют: что за номер трамвая тянет за собой золотые катафалки?