Старик мгновение помолчал, как бы размышляя, стоит ли продолжать, но потом все-таки добавил:

- А крест до сих пор храню: как амулет- чтоб свои не били,- он склонил голову набок и с открытой простоватостью посмотрел прямо в глаза Колосову.

«Ох, ты какой! Молодец!»- мелькнуло в голове у полковника. Он понимающе улыбнулся и спросил:

- Ну, а с деревней что?

- Опять пруссаки заняли,-флегматично ,ответил старик и привычно наклонил голову. Колосов подвинулся к вахтеру.

- Да, Яков Сидорович, много такого бывало и тогда, и в более поздние времена. Бывало, но не должно больше быть. Короче, вы должны нам помочь, Яков Сидорович. Человек вы поживший, опытный и важность момента, я полагаю, понимаете. Теперь, с вашего позволения, перейдем к делу … Обстоятельства вам, полагаю, известны, так что не будем терять времени.

Эти слова явно пришлись старику по душе. Он даже выпрямился и с готовностью, как бы извинясь за предыдущий суховатый тон, быстро заговорил:

- Да я всегда от всего сердца рад. Ежели чем могу помочь, посчитаю за честь. Нам, старикам, справедливость дороже всего.

- Вот и прекрасно. Припомните, пожалуиста,-только получше припомните,- что вы делали в тот день, когда была совершена кража, с кем встречались, разговаривали, особенно -кто в конце рабочего дня входил или выходил из университета. Не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного?

Вахтер, окончательно успокоившись, свободно положил кепку на стол, уселся поудобнее, спросил разрешения закурить. Пыхнув дымком, начал:

- Понятно. Что я делал в тот день?.. Сменщик один у нас в отпуске, так что я за двоих дежурю. Посему вернулся я утром домой, дров старухе наколол для плиты, два ведра воды принес, чтоб не ворчала. Позавтракал - и на боковую: в четыре снова на смену заступать.

Старик рассказывал не спеша. Колосов его не перебивал мерно кивал седой головой, внимательно слушал. Вахтер добрался, наконец, до самой сути. Полковник насторожился.

- …И вот ушли эти самые маляры … - Старик замолчал. Потом долго поглядывал на начальника милиции из-под густых, нависших над глазами бровей . Неожиданно спросил:- Извините, Александр Петрович, а вот этот товарищ, что меня сюда привел, часом не в начальниках ходит?

- Майор Толстиков? Да нет, не в особых. Он старший следователь. А что?

Вахтер помялся.

- Да как сказать … Нерасполагающий какой-то человек. Больно уж настырный. Вот так возьми да всё ему и выложь.- Старик внимательно посмотрел на Колосова, поднял тонкий сухой палец:- Главного он не берет во внимание: душу человеческую тоже в учет надо принимать. Так-то … Не сказал я ему, а тебе, Александр Петрович, скажу. Последним из университета в тот день ушел комендант наш, Вихрастов Иван Никифорович. А промолчал я вот почему. Судимый он. За кражу какую-то сидел. Но я вот и нюхом, и духом, что называется, чую, что парень тут ни при чем. Душевный он, простои. Опять же: и работает, и в школе вечерней учится. На такое не каждый способен. Семья у него все-таки …

Потолковать вам с ним не мешает. Может, он что и делал и слышал в тот вечер.

Полковник записал на листке фамилию Вихрастова, переспросил имя и отчество. Припомнив, сказал:

- Знаю я этого парня, на работу хотели мы его устроить … Комендантом, говоришь, работает, Яков Сидорович? Н-да … А во сколько же он ушел с работы?

Да минут через пятнадцать после маляров. И в руках ничего не было?

- Нет. Это я хорошо помню. Посидел он еще со мной, закурить дал, поговорили с ним. Радовался, что в другой класс перешел… Потом домой заторопился: Жена, сказал, заждалась, наверно.

- Ну, а как он выглядел? Спокойный был?

Вахтер покачал головой

- Значит, подозреваешь его все-таки, Александр Петрович?- он вздохнул.- Вот этого-то я и боялся …

- Наше дело такое, Яков Сидорович,- прямо ответил Колосов.- Проверять приходится многих, чтобы найти, кого нужно. Да ты не беспокойся- безвинный не пострадает,- успокоил он старика.

- Дай бог, как говорили в старину… Выглядел-то Иван Никифорович нормально. Спокойный был. Он завсегда такой Характер у него неторопливый

Полковник задал еще несколько вопросов и отпустил вахтера. Прощаясь, тот напомнил:

- Очень я тебя, Александр Петрович, прошу: смотри, чтобы огня по своим не получилось.

- Итак, на горизонте появилась новая фигура: комендант университета…

Колосов приостановился, обдумывая мысль.

- Вихрастов, товарищ полковник?- быстро опередил майор Толстиков.

- Совершенно верно,- подтвердил Колосов. Поинтересовался:- А ты откуда знаешь, Алексеи Николаевич?

Следователь подробно рассказал о работе, проведенной за день.

- Что ж, и это урожаи,- подвел итог полковник.- А я о Вихрастове услышал от твоего вахтера. Плохо ты с ним поговорил, в общем, что-то в обиде на тебя старик, Алексеи Николаевич!

Толстиков потупился, прикрыл глаза.

- Да очень уж он неразговорчивый Так, нес все разную ерунду … ну, а я поторапливал, время не терпит.

Колосов нахмурился.

- Не тебя учить, Алексеи Николаевич. Но поторапливать надо умеючи, да и не всякого. Повнимательней будь к людям, поменьше о пенсии вспоминай… Рановато ты начал о легкой жизни думать,-жестко заключил полковник.

Майор виновато выпрямился на стуле, но глаз не поднимал. Походив по кабинету, Колосов сел за стол.

- Ладно, выводы сделаешь … Теперь давай-ка наметим план действии на ближайшие дни.

Комендант учебного корпуса Никитин оказался совсем не таким, каким представлял его Дубов. Это был сутуловатый, высокого роста человек с впалой грудью. Говорил он тихо, внимательно прислушивался к собеседнику. Дубов чувствовал себя неловко.

- Так вы давно знаете Вихрастова?

- Нет. С тех пор, как он к нам поступил. Меньше года.

- Ничем таким… особенным он не привлекал вашего внимания?

- Обыкновенный парень. Правда, излишне старательный, я бы сказал, будто угодить хочет. А в общем ничего, с таким работать можно.

Следователь подошел с другой стороны.

- Семью его знаете?

- Нет. Не ровесники.

- Так … О судимости его слыхали?

- Слухи ходят. Сам не проверял - ни к чему, если человек старательно работает … Могу даже прибавить:

Приходил он однажды к Троицкому, попросил разрешения взять немного алебастра, цемента и извести -ремонтировался. Тот, конечно, разрешил. Другой на его месте спрашивать бы не стал, и без того все под рукои. Прежние коменданты с такими просьбами не заходили.- Никитин положил на стол руки с длинными узловатыми пальцами, потрогал чернильницу.- В общем, товарищ следователь, о Вихрастове ничего больше сказать не могу. Если уж по-честному - как бы лишнего не наговорить на человека.- Он встал, и Дубов понял, что разговор лучше кончить.

Они пошли по пустому гулкому коридору, запачканному известкой. «Надо посмотреть и на главное действующее лицо»,- подумал Дубов.

- Вы не могли бы показать мне этого Вихрастова издали так, чтобы он сам не видел?

- Это можно. Вон, во дворе.

Никитин указал в окно. Перед раскрытыми дверями склада двое рабочих лениво сгружали с машины бумажные мешки с цементом. Третий, одетый в простецкие брюки и серую рубашку с расстегнутым воротом, помогал им: подхватывал мешки и укладывал в штабель. Лица этого человека лейтенант издали не рассмотрел. «Пятьдесят второго размера дядя,- вспомнил он слова майора Толстикова.- Пожалуй мои старик не ошибся…» Вслух сказал:

- О чем говорили, пусть останется между нами. Пока, извините, не прощаюсь. Возможно, придется и встретиться.

- Ваше дело такое,- осторожно отозвался комендант.-Мне что - можно идти?

- Да, уж извините за беспокойство!

Дубов долго ходил по коридору, сторонясь забрызганных известкой стен, поглядывал в окна. Взгляд его неизменно приковывала одна фигура. Вот разгрузка окончилась. Рабочие в кузове машины присели на борта покурить. Тот, за которым наблюдал лейтенант, подошел к шоферу, отметил ему какую-то бумажку. Дубов усмехнулся: нюх не обманул, третий и есть комендант.