Глава 7

Зал для совещаний был наполнен шумом утренней суеты: шуршание бумаг, скрежет металлических ножек стульев о линолеум, нескрываемые зевки и сонная болтовня. Леви приземлился на свое привычное место ближе к выходу и протянул Мартине стаканчик кофе, который та приняла с благодарностью.

— Так, прошу у всех тишины, — произнес сержант Джеймс Вен, обращаясь из-за трибуны. Сержант был американец китайского происхождения около пятидесяти лет с короткими черными, чуть поседевшими на висках волосами и несколькими глубокими морщинами в уголках глаз. Характерная для ветерана военная выправка, гладко выбритое лицо и безупречно сидящий костюм в столь ранее утро понедельника.

Все присутствующие: следователи, патрульные и прочий персонал — притихли и сосредоточили свое внимание на трибуне. Леви потер полусонные глаза и отпил кофе. Из-за очередного кошмара он подскочил в холодном поту среди ночи, и в результате не выспался.

— Главная повестка дня — серия убийств, расследованием которой всю неделю занимались детективы Валькур и Абрамс. Вен раскрыл перед собой объемную папку с материалами дела. — В настоящее время, учитывая многочисленные и очевидные сходства между убийствами, можно смело утверждать, что это дело рук маньяка.

— Да, «Семерки пик», — выкрикнул Гиббс со своего места на галерке. Под его глазом все еще красовался фингал, оставленный три дня назад метким ударом Анны Грановской.

— В смысле? — переспросил Леви, развернувшись на стуле.

— Ну он же оставляет карту на месте преступления? — Гиббс пожал плечами. — Получается, он «Семерка пик».

— Во-первых, — начал Леви, — мы не можем утверждать, что это «он», поэтому употребление этого местоимения может сбить нас с толку. А во-вторых… — он повернулся, обращаясь напрямую к Вену. — Нельзя награждать этого человека звучным прозвищем. Убийца жаждет внимания, поэтому оставляет тела в замысловатых позах и с меткой. Зачем еще он так старался привлечь внимание к телу Гудвина? Называя тем или иным именем предмет или человека, мы наделяем его властью. И тешим его эго.

— Все верно, детектив Абрамс, — развел руками Вен. — Но тебе известно не хуже меня, что давать чему-то имя — часть человеческой природы. Я могу проследить за тем, чтобы всякого рода прозвища не мелькали в официальной документации, но пытаться запретить использовать имя во время разговора — заведомо пустая трата времени.

Леви глубоко вдохнул и уже открыл рот, чтобы возразить, но на его бедро приземлилась рука Мартины и крепко сжала. Он поморщился и заткнулся, наверное, к лучшему.

Губы Вена слегка дрогнули, но он больше никак не выдал, что заметил жест Мартины.

— Согласно заключению коронера горло всех жертв перерезано слева направо, а значит, убийца — правша. Такого характера раны мало говорят о самом орудии убийства, поскольку оно так и не было обнаружено, но раны на шее практически идентичны во всех трех случаях и, скорее всего, нанесены одним и тем же предметом. Можно с уверенностью предположить, что убийца все еще хранит его при себе.

— Я слышала, что все жертвы находились под действием наркотиков. — Келли Марин сидела в первом ряду и старательно делала заметки. — Это подтверждено?

Вен кивнул в сторону Леви, предоставляя ему слово.

— Да, результаты токсикологической экспертизы подтверждают, что на момент смерти у каждой из жертв в организме было большое количество кетамина, достаточное, чтобы вызвать паралич и диссоциацию. В каждом случае кетамин попал в организм пероральным путем: Дрейеру в стакане с виски, Гудвину и Кэмпбеллу — в бутылке пива.

На этом моменте слово перехватила Мартина.

— Убийца мог подсыпать наркотик в напитки жертв без их ведома, из чего следует, что преступника они не воспринимали, как угрозу. Возможно, жертв принуждали выпить содержимое, допустим, под дулом пистолета, или угрожая еще каким-либо способом. Следов борьбы на телах обнаружено не было, следовательно, убийца не контактировал с убитыми, пока они не попадали под действие наркотиков.

— Что подводит нас к другому вопросу, — продолжил Вен, переворачивая страницу в раскрытой перед ним папке. — Самое безупречное место преступление на моей памяти. До сих пор не обнаружено ни одного отпечатка пальца, ни одного волоска или какого-либо образца ДНК, которые можно приложить к делу. Преступник появлялся на каждом месте незаметно, не оставляя никаких следов на камерах видеонаблюдения. Все записи на заправке, где расплачивались кредиткой Гудвина были стерты. Мы имеем дело с кем-то расчетливым, умным и педантичным, кто хорошо знает, что делает и зачем.

— Мы рассматриваем версию, что убийца возомнил себя вершителем правосудия? — спросил Трой Бертон, еще один детектив.

Вен кивнул.

— Это самая прочная нить, которая связывает между собой всех жертв. Все они совершили серьезные преступления, но наказания не понесли.

— Это само по себе может служить мотивом, — отметил Леви. — Билли Кэмпбелл неоднократно избегал обвинений в домашнем насилии. Расследование в отношении Филиппа Дрейера длилось полтора года, и к реальным обвинениям так и не привело. И Мэтью Гудвин сбежал из города до ареста. Эти люди не просто совершили преступления — им все сошло с рук.

По залу пробежала волна обсуждений. Вен терпеливо дождался, когда все замолчат.

— Расследование таких преступлений требует особого подхода. В отличие от большинства случаев здесь жертвы вряд ли были лично знакомы с убийцей. Вместо того чтобы копаться в их биографиях в поисках личных мотивов для убийства, мы должны тщательно проанализировать каждую деталь самих преступлений и составить психологический портрет убийцы.

— Мне крайне неудобно это говорить, — заявила Мартина, — но убийства всякого рода негодяев в стиле линчевателя, полное отсутствие следов на месте преступления, умение выследить беглеца, которого не могли поймать даже местные «охотники за головами»... Все это наталкивает на мысль, что наш убийца связан с правоохранительными органами.

— Поддерживаю, — устало произнес Вен. — Еще возможны варианты, что он бывший военный или юрист. Нам не стоит забывать, что расследование по Дрейеру велось в закрытом режиме, и не было достоянием общественности. Если убийца действительно выбирал цели не просто так, вероятно, у него есть информатор в полицейском департаменте Лас-Вегаса или в окружении генерального прокурора. А может, и там, и там.

Не только Леви нервно заерзал на этих словах.

— Мы начали составлять предварительный список подозреваемых из тех, кто имеет криминальное прошлое и схожие характеристики с нашими убийствами. Мы руководствуемся тем, что наш преступник не новичок в этом деле. Нужно уделить особое внимание случаям, где основным мотивом преступника являлось повышенное чувство справедливости. Подозреваемые из военных служб или правоохранительных органов попадают в ряды основных подозреваемых.

— Отлично, — произнес Вен. — Наркоконтроль поможет с кетамином и к концу дня должен прислать первичный отчет. Детективы Валькур и Абрамс продолжат вести дело, поэтому все вопросы прошу решать с ними и содействовать им в расследовании. — Он перевернул еще несколько страниц, прочистил горло и продолжил. — Теперь о странном случае со смертельным исходом в «Белладжио» в эту субботу...

Серия убийств, конечно, была основной повесткой дня, но были и другие дела. Совещание продолжалось еще около часа, после чего всех отпустили. Леви и Мартина вернулись на рабочие места и снова погрузились в расследование, продолжая мучительный процесс составления списка подозреваемых.

Спустя пару часов работы на столе зазвонил телефон Леви. Он взял трубку, не отрывая взгляда от монитора компьютера.

— Детектив Абрамс.

— Здравствуйте, детектив, — проскрипел жуткий компьютерный голос. — Я слышал, вы меня ищете.

Леви оцепенел.

— Кто это?

— Вы знаете. Как раз изучаете результаты моей работы.

Леви вскочил с места и щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание окружающих, переведя звонок на громкую связь.

— Вы тот мужчина, который убил Филиппа Дрейера? — спросил он, и все вокруг замолчали. Мартина, широко распахнув глаза, тоже поднялась с места.

На другом конце провода повисла пауза.

— Пытаетесь выяснить мой пол. Хитрый ход, детектив. Но я хитрее. Да, по моей вине Дрейер распрощался с жизнью. И Мэтью Гудвин. И Билли Кэмпбелл.

Твою мать. Леви глубоко вдохнул, стараясь собраться с мыслями.

— Вы можете это доказать?

— Я оставил визитку. Кстати, приклеивать руку Гудвина к бутылке оказалось сложнее, чем я думал...

Леви потер лицо, удерживая остатки самообладания. Мартина отошла от своего стола и начала нервно перешептываться с офицерами. Все в офисе были включены в процесс: кто-то разговаривал по телефону, кто-то торопливо стучал пальцами по клавиатуре, чтобы отследить звонок, как требовал протокол.

— Почему вы звоните мне?

— Хочу заключить сделку.

— Какую?

— Я хочу, чтобы о моих казнях говорили в прессе,— произнес голос. — Не обязательно рассказывать все, можно утаить некоторые детали. Но я хочу, чтобы жители Лас-Вегаса знали обо мне.

Леви в шоке убрал трубку от уха. Мартина помахала рукой с другого конца общего зала, а затем подняла блокнот, на листе которого огромными буквами было написано «ОДНОРАЗОВЫЙ». Что было ожидаемо, но все равно выбивало из колеи: к одноразовому номеру телефона не привязывали платежные карты, а значит, имя узнать невозможно.

— Я знаю, что вы в каком-то роде осведомлены о полицейских протоколах, — сказал Леви. — И должны знать, мы не ведем переговоров с преступниками.

Убийца засмеялся, и его смех прозвучал жутким скрежетом из-за преобразователя голоса.

— Ну конечно. Изо дня в день вы предлагаете педофилам и наркоторговцам пойти на сделку, обещая смягчить предоставляемые им обвинения и скостить срок.