Наступила спасительная ночь. Лодка дрейфовала в полнейшей тишине. Течение и ветер относили ее в восточном направлении. Надышавшиеся ядовитыми парами хлора подводники с радостью открыли люк. Они жадно вдыхали свежий воздух и подставляли лица брызгам волн. Инагаки был совсем плох, он снова спустился в лодку и лежал неподвижно. Люк оказался в полном распоряжении Сакамаки, и он провел всю ночь, прикладываясь к бутылке с вином и наслаждаясь бликами лунного света на волнах.

Под утро беспомощная неуправляемая лодка оказалась вблизи небольшого островка. Сакамаки растолкал полубесчувственного механика. Они решили, что это 5 Ланай, и попытались запустить двигатель. Почти разряженные батареи оставляли мало шансов на то, что это удастся. Но они снова и снова пытались заставить его работать. И — удача! Их отчаянные попытки оказались успешными: лодка двинулась вперед и, о ужас, снова наткнулась на риф! На этот раз она застряла накрепко. Сакамаки принял решение лодку взорвать, а самим добраться до берега вплавь. Вставив в подрывные заряды детонаторы, он зажег бикфордов шнур. Увидев, как побежал огонек, они бросились в море. Было 6-40. Первые лучи солнца робко пробивались из-за горизонта, таял блеклый серп луны.

Вода была холодной, а волна — высокой. Если бы не спасательный жилет, трудно сказать, преодолел бы Сакамаки двести метров, отделявших его от берега. Отравившийся парами хлора Инагаки прыгнул вслед за командиром, но сил выплыть у него не хватило. Он захлебнулся, и его бездыханное тело волны позднее выбросили на берег.

Медленно и с невероятным трудом приближался Сакамаки к берегу.

Под утро 8 декабря пятеро патрульных 298-й американской пехотной дивизии обходили побережье. Они (заметили человека, плывущего к берегу. Наконец волны выбросили его на песок, и он лежал неподвижно в полном изнеможении, точно оглушенная рыба. Он был почти голым и сильно порезался об острые кораллы. Придя в себя и поняв, что попал в руки врагов, Сакамаки пришел в полное отчаяние: удача полностью отвернулась от него! Устройство самоуничтожения не сработало, темный силуэт лодки виднелся вдали среди волн. Через час его доставили на расположенный неподалеку аэродром Беллоу, и он стал первым японским военнопленным во Второй мировой войне.

Итак, лишь одиссея лодки лейтенанта Сакамаки известна нам достаточно подробно, чего не скажешь о четырех других миджетах. Вероятно, только две «малютки» сумели проникнуть в гавань. Лишь лодка лейтенанта Ёкоямы с I-16 прошла незаметно и без особых проблем. Ее заметили, когда она поднялась на поверхность в 700 метрах от базы гидросамолетов «Кертисс». Артиллеристы добились двух попаданий в нее, но она сумела выпустить две торпеды взорвавшиеся на берегу. Эсминец «Монагхэн» протаранил лодку и вдобавок сбросил глубинные бомбы [21].

Еще одна сверхмалая подводная лодка, вероятнее всего, была потоплена в 10–00 крейсером «Сен-Луис». Направляясь к выходу из бухты, он подвергся торпедной атаке. Уклонившись от двух торпед, крейсер обнаружил лодку за внешней стороной сетевого ограждения и обстрелял ее. Что касается пятой лодки, то ее судьба совершенно не ясна. Предположительно, она сумела пробраться в гавань, где вечером 7 декабря затонула вместе с экипажем, а возможно, была потоплена им.

Опасения Ямамото, таким образом, полностью подтвердились: миджеты оказались обнаружены за час до начала атаки Пёрл-Харбора. На руку японцам сыграли нечеткость работы американских служб, общая расхлябанность, неорганизованность и плохая связь.

Существуют и другие версии боевых действий трех сверхмалых подводных лодок. Полностью прояснить картину, видимо, не удастся никогда. В целом же японские карликовые подводные лодки показали себя крайне ненадежными и уязвимыми. Их действия в Пёрл-Харборе окончились полным провалом. Однако японское командование объявило о торпедировании «малютками» линкора «Аризона». Но это был обычный пропагандистский трюк, не более того. Японцы прибегали к нему довольно часто, и не только для того, чтобы поддерживать высокий моральный дух солдат и населения страны. Дело еще в том, что в Японии такое понятие, как престиж, чрезвычайно важно и весомо. Потеря его считается большим позором, который сохраняется длительное время.

В Пёрл-Харборе японские миджеты потеряли свой престиж. Ни одна из пяти сверхмалых подводных лодок не справилась с боевым заданием. И если командование надеялось на их возвращение, то сами подводники полностью отдавали себе отчет в том, что это нереально. Таким образом, это были первые японские подводные лодки-самоубийцы.

Действия команд сверхмалых лодок, несмотря на нулевой результат, полностью отвечали японскому понятию воинской чести (за исключением лейтенанта Сака-маки, оставшегося в живых и невольно нарушившего самурайские принципы). Поэтому девять человек из экипажей миджетов объявили национальными героями, их действия стали неимоверно возноситься.

18 декабря было опубликовано официальное коммюнике японского командования об итогах операции в Пёрл-Харборе. Впервые население страны услышало о существовании "Токубецу Когекитай" — Специального ударного соединения, подводные лодки которого преодолели хорошо охраняемый вход в гавань, атаковали вражеские корабли и потопили по крайней мере один линкор типа «Аризона». Капитан Хирайди Хидео, глава военно-морского информационного отдела, в своей длинной и насквозь лживой речи по радио заявил, что никто из экипажей подводных лодок не вернулся, так как никто даже не имел намерения возвратиться назад. "Их останки навсегда останутся лежать на дне гавани Пёрл-Харбора", — заявил он. "Они знали совершенно точно, что их боевое задание означало верную смерть. Они, однако, горели желанием нанести удар по наглым американцам и хитрым британцам. Успех их атаки нельзя оценить с точки зрения понятий «жизнь» и «смерть». Беспрецедентный, несравненный дух самопожертвования со всей очевидностью демонстрирует традицию Императорского флота и должен считаться одним из величайших достижений начала этой войны… Величайший дух полного самопожертвования, который заставляет плакать даже богов, — это настоящий цветок бусидо, сущность нашего расового духа".

Подобные передачи Хирайди стали весьма популярными. Они регулярно транслировались на всю страну и вызвали широкую волну национализма. Ветераны русско-японской войны сравнивали новых героев с Хироси Такео.

Бывший адмирал Арима, руководивший попыткой блокады Порт-Артура в 1904 году и ставший на закате жизни главным священником храма Мэйдзи, объявил девятерых подводников военными богами. "Никто из них не думал вернуться живым, — сказал он, — и если бы последовало обращение к добровольцам, как в Порт-Артуре, весь военно-морской флот подал бы петицию смерти. Без всякого преувеличения или каких-либо личных пристрастий их героическую смерть можно сравнить с серебристым отражением луны или с бесконечностью глубины чистого пруда".

Мать лейтенанта Ивасы, командира Специального ударного соединения, заявила, что она горда тем, что послала своего сына в смертельную атаку. Хирайди противопоставил матерей погибших японских подводников себя любивым, живущим ради своего удовольствия матерям американских и британских солдат. В то время как последние думают только о деньгах и собственных жизнях, молодые воины Специального ударного соединения будут рождаться снова и снова, чтобы защитить свою страну.

Приравненных к военным богам, девятерых героев-подводников посмертно повысили в звании на два чина, а 8 апреля в токийском парке Хибийя была проведена пышная и торжественная церемония похорон военных героев, Это было первое подобное мероприятие после 19 апреля 1904 года — похорон героев Порт-Артура. За катафалком следовали родители и родственники погибших. В синтоистской церемонии приняли участие тысячи японцев, включая командование военно-морских сил. Семьи героев получили в дар по торту от ее величества императрицы.