Но поскольку этот банк принадлежал им, они только преуспели в том, что выставили себя в смешном свете перед друзьями и врагами.
___________
* «Хаавара» на иврите означает «торговое товарищество». Так был закамуфлирован пакт с нацистами. — Прим. ред.
___________
Дебаты о Сионистско-нацистском пакте продолжали бушевать до 1935 г. Контора по реализации «Хаавара» быстро
— стала солидным банком и торговым домом, причем, когда ее деятельность достигла апогея, в ее Иерусалимском отделении работало 137 специалистов. Под давлением нацистов положения «Хаавары» все время менялись, но по сути соглашение оставалось неизменным: германские евреи могли вкладывать деньги в банк внутри Германии, которые затем использовались для покупки экспортных товаров, продававшихся обычно за пределами Германии, но не исключительно в
Палестине. Когда эмигранты наконец прибывали в Палестину, они получали плату за товары, купленные ими после того, как товары были окончательно проданы. Финансовая изобретательность руководителей «Хаавары» помогла им распространить операции во многих направлениях, но в течение всего срока деятельности привлекательность компании для германских евреев осталась той же самой: это был наименее болезненный путь вывоза еврейского имущества из Германии. Однако нацисты устанавливали правила, которые с течением времени, естественно, ужесточились; и к 1938 г.
средний клиент терял по крайней мере 30 и даже 50 процентов своих средств. Тем не менее в данном случае убытки были все-таки в три раза (а то и в пять раз) меньше, чем убытки, которые несли евреи, чьи деньги шли в любом другом направлении 19.
Высший предел по схеме «Хаавары» составлял 50 тыс. марок (20 тыс. долл., или 4000 английских фунтов) на эмигранта, вследствие чего соглашение теряло свою привлекательность для самых богатых евреев. Поэтому только 40 419 тыс. долл. пошли в Палестину, через «Хаавару», в то время как 650 млн. долл. поступили в Соединенные Штаты, 60 млн. — в Соединенное Королевство; существенные суммы были отправлены и в другие страны. Однако если с точки зрения вывоза ценностей германского еврейства «Хаавара» не была жизненно необходима, то для сионизма она была нужна как воздух. Около 60 процентов всего капитала, вложенного в Палестину между августом 1933 г. и сентябрем 1939 г., переводилось на основе соглашения с нацистами20. Кроме того,
англичане, чтобы ограничить количество иммигрантов, установили ежегодную квоту для еврейских иммигрантов под предлогом слабого экономического положения страны; однако «капиталистам», то есть тем, у кого было больше 1000 английских фунтов (5000 долл.), въезд разрешали сверх квоты.
16 529 владельцев этих сумм были, таким образом, дополнительным источником иммиграции, а также экономическим подспорьем для сионизма. Их капитал породил бум, обеспечивая Палестине искусственное процветание в самый разгар мирового кризиса.
Вначале ВСО пыталась защититься от обвинений в подрыве бойкота и неприкрытом коллаборационизме, утверждая, что трансферт через «Хаавару» в действительности не подрывал бойкота, поскольку Германия не получала иностранной валюты за свои товары, так как все они покупались внутри страны за марки. Однако вскоре Берлин потребовал часть платежей за некоторые товары в иностранной валюте, и ВСО стала искать новых покупателей для Германии в Египте, Ливане, Сирии и Ираке. В то же время сионисты начали экспортировать апельсины в Бельгию и Голландию, используя нацистские суда21. К 1936 г. BCO начала продавать нацистские товары в Англии 22. ВСО не была заинтересована в ведении борьбы против нацистов, и любой вариант защиты схемы «Хаавары» подтверждал это. Зелиг Бродецкий, один из членов сионистского Исполкома и позже, в 1939 г., президент Совета депутатов британских евреев, упрекал весь мир за то, что тот презирал ВСО:
«Конгресс поднялся на уровень, до которого немногие еврейские организации могли бы подняться.
Легко пускать в ход креп-кие ругательства, организовывать митинги, призывать к бойкотам, но гораздо труднее было говорить — спокойно и спокойно доказывать. Говорилось, что решения — относительно Германии были слишком слабы. Нет! Неевреи могли позволить себе пользоваться сильными словами, а евреи не могли делать это»23.
Предателями были не сионисты, предателем был всякий,
шедший не в ногу с ними, в этом по крайней мере хотел убедить весь мир Моше Бейлинсон, видный лейбористский сионист. Он не впервые пытался — обосновать сотрудничество с фашизмом. В 1922 г. он был членом делегации, которая от имени итальянского сионизма заверила Муссолини в своей лояльности. Ну а теперь он пытался разработать теоретическую защиту нацистского пакта.
«После того как — стены гетто были опрокинуты, главным оружием защиты наших жизней и прав стал протест… Все наши протесты на протяжении десятилетий не привели к уничтожению преследований не только в огромной империи царей, но даже в относительно — крошечной Румынии.
Конгресс не «предавал»; он торжествовал победу.
Он не «боялся»; напротив, у него было достаточно мужества положить начало новой еврейской государственной мудрости… В самом деле, 18-й конгресс ВСО имел мужество уничтожить традицию ассимиляторов, главная характерная черта которой заключается в том, чтобы полагаться на других и взывать к другим…
В течение жизни поколений мы боролись с помощью протестов. Теперь у нас в руках другое оружие, сильное, надежное и верное оружие: виза в Палестину»24.
Значительное болынинств-о евреев было против «Хаавары».
У компании не было защитников за пределами ВСО, в то же время торговля с нацистами не пользовалась популярностью и у — многих ее членов. Протесты начали поступать, когда конгресс в Праге еще заседал. Пакт был крайне непопулярен в Польше, где евреи опасались, что, если не будет сопротивления антисемитизму в соседней стран-е, их собственные антисемиты начнут требовать, чтобы польское правительство пошло по стопам немцев. В Америке и в Англии, в каждой из них имелись более или менее сильные демократические традиции, многие сионисты, включая некоторых видных деятелей — участников движения, выступали против пакта. В августе 1933 г. видный кливлендский раввин Аба
Хилел Силвер был одним из самых первых, кто жаловался:
«Да, сама идея переговоров палестинских евреев с Гитлером по торговому вопросу, вместо того чтобы потребовать справедливости для преследуемых евреев Германии, является немыслимой. Создается впечатление, что все это дело было противозаконной продажей, производимой после банкротства, и что евреи Палестины пытаются обеспечить для себя несколько выгодных сделок»25.
Сетования можно было услышать даже в далеких уголках земли. Мельбурнский еврейский еженедельник «Джуиш уикли ньюз» протестовал: «Они выставят нас на посхмешище перед немцами, которые тогда будут в состоянии заявить,
что, если дело доходит до конфликта между еврейским бизнесом и национальным чувством, бизнес всегда выигрывает»26. Раввин Уайз возвращался к этому вопросу бесчисленное количество раз. В сентябре 1933 г. он назвал «Хаавару» «новым золотым тельцом — золотым апельсином» и продолжал: «Я думаю, что откровенно выражу мнение евреев всех стран, если скажу, что нам омерзителен любой еврей, проживает ли он в Палестине или за ее пределами, который идет на заключение любого торгового соглашения с нацистским правительством, какова бы ни была причина»27.
В речи, произнесенной на Всемирной еврейской конференции в Женеве в 1934 г., Уайз резко критиковал лейбористов,
ставших преобладающей силой в палестинском сионизме:
«Один руководящий палестинец снова и снова повторял в Праге: «Палестина — это главное!» Эта конференция должна ясно заявить, что, если Палестина и главенствует над всеми другими факторами в решении наших проблем, ее главенство прекращается, когда оно вступает в конфликт с более высоким моральным законом»28.