А тогда, восьмого мая 45-го, я приземлился в Гюстрове, и нас потащили в домик, где был организован богатый стол в столовой. Здесь базировались немецкие истребители, прикрывавшие Росток, большое количество «Мессершмиттов» и «Фоккеров» и сейчас находится на лётном поле. Немцы их бросили, так как бензохранилище было разбомблено. Но в офицерской столовой было большое количество продуктов и выпивки. Жалко, что у Светланы закончилась практика, так не хватает её сейчас. Окна открыты, кто-то постоянно ставит патефон, но, в комнате накурено, поэтому я вышел в коридор. Вслед за мной вышел и Коля. Он достал «Казбек», но не закурил.

— Что хмуришься, командир?

— Да, накурили, просто не продохнуть, хоть и окна открыты. А так, думаю, чем заниматься будем после войны…

— Самолётами, командир.

— Не получится, наверное…

— Получится, вот, прочти. — он достал из кармана коричневый конверт. Обычно в конвертах простые письма не ходили, приходили просто треугольники. — Официальный запрос придёт после окончания войны. Нас с тобой переводят в Чкаловское, только местами поменяемся. Я буду командиром эскадрильи, а ты моим заместителем, пока. НИИ ВВС будет ходатайствовать о направлении тебя в Академию Жуковского. Вопрос уже решён. Головачёва помнишь, Костя?

— Да, помню.

— А ты документацию по «Кинг-Кобре-Р» внимательно читал?

— Да нет, не очень, так, пробежался по внесённым изменениям.

— Пошли! — и он потянул меня на этаж ниже в учебный класс. Достал Описание, открыл последнюю страницу, там были перечислен коллектив разработчиков модификации, в том числе, значилась моя фамилия и фамилия Силантьева.

— Насколько я в курсе, тебе надо будет сдать на класс «Летчик-Испытатель», и сдать экзамены в Академию. Головачёв, а он уже инженер-полковник, зам. начальника НИИ, связался со мной ещё в прошлом году, мы с ним давно дружим. Он не оставил идею привлечь тебя в НИИ ВВС, но я попросил его не форсировать события, так как ты хорошо знаком с Вершининым, и мог запросто открутиться от предложения перейти на работу в тылу. Зная тебя, я ожидал именно этого. Но, работа испытателем всегда было делом добровольным. У тебя и сейчас имеется возможность отказаться от этого предложения.

— С женой надо посоветоваться, она учится, и придётся опять жить порознь. Спасибо, Коля, я подумаю. Пошли наверх!

Предложение более чем заманчивое. Однако, зная, что нас ждёт впереди, несколько трудновато ориентироваться в этом вихре событий. Интересно, почему ещё не стреляют, должно ведь прозвучать по радио известие об окончании войны? Ах, да ещё пятнадцать минут. В 19 часов, в 22 часа по Московскому времени в столовой зазвучал голос Левитана. Что тут началось! И стрельба в воздух, и слёзы, и поцелуи. Мы выжили, и мы победили.

Утром полётов не было, да и никто бы не смог пройти медкомиссию.

Через неделю пришёл приказ перебазироваться в Темпельхофф, в Берлин. Там несколько раз сгоняли вдоль линии разделения: отслеживали исполнение союзниками договорённостей. Я побывал на заводах «Фокке-Вульфа», потрогал руками «Ме-262». Там же встретились с Сашей Покрышкиным, его дивизия стоит под Дрезденом. Из 16 полка «убыли» Клубов, Борис Глинка, Бабак, Ивашко, Девятаев, Жердев, Цветков. Это только те, кого я знал.

— Борька ранен, плохо срастается ключица, спишут. Остальные погибли.

— Иван и Миша живы. Иван где-то Чехословакии, а Мишу я видел Штеттине, недавно, но поговорить нам не дали, он в какой-то комиссии.

— Части корпуса стоят в Чехословакии, найдём! А ты сам куда?

— Послезавтра лечу в Москву, но, почему-то парой, и техники выезжают тоже.

— У нас эскадрилью сводную забирают на Дальний Восток, но, без самолётов.

— Там Аэрокобр много, видимо поэтому. Значит и нас туда.

— Остановился где?

— Вон в том домике.

— Вечером загляну, если смогу. Всё, Костя! Рад был увидеться! Как Светлана?

— Учится.

— А моя дочку растит!

— Бракодел!

— Не бракодел, а снайпер! Будет кому за пацанами присмотреть!

В Москве, в Чкаловском, машины поставили на замену двигателей, а нас отправили в Хабаровск поездом, в распоряжение генерала армии Пуркаева. Зачем менять двигатель на моей машине не понятно? Она же новая! Но, приказы не обсуждаются. По приезду две недели маялись дурью без машин. Лишь в начале июля обе «Кинг Кобры» пришли на аэродром Ракитное. Техники приехали вместе с машинами. На этом их путешествие не закончилось. Через день, мы облетали собранные машины и ушли в Седанку. На обеих машинах не было никаких опознавательных знаков. Все предыдущие слои краски были смыты. Ещё в Ракитном попросил Виктора, моего техника, «списать на пристрелку» пару-тройку магазинов для пушки. Мама у меня из Харбина, так что есть «неоплаченные долги», но, пока, у нас с японцами договор о нейтралитете.

— Понял, командир, сделаем.

«Лишние» боеприпасы перекочевали в ЗиП. Начальник разведки фронта, целый генерал-майор Архипцев, поставил задачу в Седанке:

— Пришли установки Ставки о присоединении к действиям Объединённых Наций в начале августа. В целом, обстановка нам известна, но требуются последние уточнения реальной обстановки на всём протяжении двух, или трёх, фронтов. Учитывая Вашу большую дальность, требуется произвести облёт прифронтовой полосы, раз. Разведать вероятные резервы противника, два. Посмотреть, что делается у союзников. Нас, непосредственно, максимально интересует положение с резервами в Корее, на Сахалине, и непосредственно на островах, включая Курильскую гряду. Ориентировочно, начало операции — первая декада августа. Данные нужны ещё вчера. Самолёты у вас — американские, себя ни под каким соусом не раскрывать, место базирования тоже. Огня не открывать, в бой не вступать, только, если нет другого выхода из положения, но, сразу предупреждаю: попадёте в глупую ситуацию, на поддержку не рассчитывайте. Вас никто не посылал, никаких приказов по фронту никто не отдавал. Таких военнослужащих в нашей армии попросту нет.

— Пираты Японского моря! — ответил Коля.

— Основной вопрос! Следите за тем, чтобы не притащить никого на хвосте! — нисколько не поморщившись, ответил генерал Архипцев. — Привыкайте, товарищи разведчики! Мы так уже 5 лет живём! Если прижмут, можете уходить на Окинаву, в Чойболсан и в Ичан, где находятся союзники, наши войска и части китайской армии. Но, помните, кроме частей Мао Дзе-Дуна, остальные китайцы, запросто, могут вас сдать японцам. В общем, товарищи, обстановка сложная, но, нам передали, что вы оба владеете английским, поэтому вас и прислали. Комбинезоны вам передадут американские, проверьте машины на отсутствие каких-либо документов на русском языке. Если что, требуйте американского консула. Обычно срабатывает.

— Так это поэтому у машин вместо Березиновских пулемётов Браунинги?

— Да, именно поэтому. Не волнуйтесь, китайцы плохо говорят по-английски, разбираться особо не будут. Ну, а к японцам, вообще, лучше не попадать. Вопросы есть?

— Есть! Механики жаловались на масло. Требуется Шелл 20–40 и Шелл 90.

Генерал снял трубку и куда-то позвонил.

— Через час доставят. Ещё вопросы?

— Вопросов нет, товарищ генерал. Судя по сводкам, самолётов, способных оказать нам противодействие, в районе нет. Поэтому, Николай, ты возьмёшь правый фланг, я возьму левый, над морем. После замены масла, мы будем готовы, товарищ генерал. С кем держать связь?

— Связи не будет. Дежурный приём флотской радиостанцией. Всё остальное только устно по ВЧ или здесь, в Седанке. От меня здесь будет мой представитель, полковник Иванов. — генерал встал из-за стола, открыл дверь и позвал Иванова. Вошёл довольно пожилой полковник, со значком «Почётного чекиста».

— Знакомьтесь: Иннокентий Иванович. Он, непосредственно, будет курировать ваши действия.

Пока техники меняли масло, разговорились с Иннокентием Ивановичем. Он работал ещё с Артузовым, в основном по Китаю и Японии. Знал «моего» отца, «деда» по матери, кстати, и настоящих, тоже. Так получилось, но по происхождению Сухов и я с Дальнего Востока. Иванов из «бывших»: флотский офицер, перешедший на сторону революции. Интереснейшую беседу прервал Витя: