Комендант с удивлением посмотрел на генерала Мюллера.
…В одной из секретных комнат бомбоубежища на другом конце площади двое молодых людей в форме СС подслушивали генеральский разговор.
— Ты только подумай, Вильгельм, до чего может договориться господин комендант. Ему не нужна Пруссия, он хочет отдать Кенигсберг русским. Как ты смотришь на этого пораженца? — спрашивал худосочный эсэсовец с острым кадыком. — За такие слова ставят к стенке. Не правда ли?
Он сидел перед репродуктором с карандашом в руках и старался записывать в книгу дежурного все, что слышал.
Старший из юнцов, награждённый крестом «За военные заслуги», с фельдфебельскими нашивками и наголо обритой головой, подкрутил ручку регулятора, усиливая звук.
— …В январе, в самое тяжёлое время, когда русские взломали нашу оборону, ваш сверхчрезвычайноуполномоченный Кох оставил Кенигсберг. По существу, он убежал, — очень громко доносился из репродуктора голос Ляша.
— Прошу вас, генерал…
— Это главнокомандующий Мюллер, — шепнул фельдфебель, — бормочет, точно спросонок.
Микрофон в комнате Ляша регистрировал самые незначительные звуки. Молодым людям было слышно, как звякнула кофейная чашка о блюдечко, заскрипел стул. Назойливо лезло в уши чёткое тиканье настенных часов.
— Гаулейтер Кох в такой момент, я полагаю, должен был находиться в Кенигсберге, — повторил Ляш, — а не проводить время в имении Нойтиф…
— Ах, генерал, оставьте, пожалуйста. Имперский комиссар обороны, как бы это выразиться, волен находиться там, где он считает нужным, — поспешил вступиться Мюллер. — Я убеждаюсь, вы несправедливы к гаулейтеру.
— Вместе с гаулейтером бежали деятели национал-социалистской партии, — неумолимо продолжал генерал Ляш. — Остались крейслейтер Вагнер и обер-бургомистр Хельмут Билль. В городе творилось что-то ужасное… Пропаганда Геббельса сыграла злую шутку с народом. Я всегда утверждал: нет болезни тяжелее глупости… Немцы не ждали врага у себя дома. Бегство на запад было повальным, будто прорвало плотину. Обезумевшие от страха люди бросались на тонкий лёд залива… Я не могу без содрогания вспомнить об этой ледяной трагедии. Сколько погибло народу, знает один бог.
Слышно было, как комендант тяжело вздохнул, как чиркнула спичка. Задребезжала ложка о блюдечко.
— Пиши, Ганс, — шипел фельдфебель, стараясь как можно ближе придвинуть своё ухо к репродуктору. — Нельзя пропустить ни одного слова. Это настоящая измена… Проклятье! — Второпях вместе с прилипшей сигаретой он сорвал кожу с губы.
— Гм-гм… до нас доходили слухи, но я никогда не думал, что все зашло так далеко, — звучал в репродукторе ленивый голос Мюллера. — Мне кажется, дорогой генерал, вы сгущаете краски.
Звонко ударили часы. Два часа ночи. Собеседники умолкли. Послышались шаги — кто-то вошёл, попросил разрешения доложить обстановку на позициях.
…Дежурный офицер подал Ляшу стопку депеш. Зашелестели бумаги. Комендант мельком провёл глазами по строчкам и отложил документы в сторону. Их содержание так и не дошло до сознания генерала.
— Надеюсь, ничего серьёзного? — спросил главнокомандующий.
Мюллер сам не надеялся на победу, но всем говорил другое. Так поступали все, кто его окружал. Говорили одно, делали другое, думали третье. Кому можно верить, пойди разберись; чем хуже шли дела, тем больше твердили о победе. Приходилось немало шевелить мозгами, прикидывая, как уцелеть в этой кутерьме.
— Так точно, господин генерал, — ответил Ляш, — в сводках все по-прежнему. — Незаметно взглянув на фотографию красивой женщины, стоявшую на столе, он задумался, поглаживая пальцами серебряные волосы на висках.
Замолчал и главнокомандующий. Его не интересовали излишне и даже, как он считал, вредные откровения генерала Ляша. Будущее Германии сейчас его почти не трогало. Другой вопрос — что думает о его преданности фюреру гаулейтер Кох. Вот об этом стоит побеспокоиться. Он угодливо нёс на вытянутых руках свою преданность. О-о, Мюллер был совсем не из тех людей, которые могли с риском для жизни указывать фюреру на его ошибки. Пускай это делают другие, те, кому не жаль своей головы. И он стал вспоминать о предложении знакомого фабриканта, сулившем большие выгоды. А дело совсем простое: на одном из военных транспортов вывезти в Данию какой-то ценный груз. Половину выручки в твёрдой валюте обещано ему. Он получит эти деньги, не пошевельнув даже пальцем. Генерал Мюллер улыбнулся. О-о, какой прекрасный подарок он сможет преподнести Мине. А девочка умеет благодарить…
От приятных размышлений его снова оторвал резкий голос коменданта Ляша. По-видимому, тот все ещё не потерял надежды убедить главнокомандующего в своей правоте. Но Мюллер упорно пропускал все мимо ушей…
В комнате бесшумно, словно привидение, появился начальник штаба, он наклонился к генералу Ляшу.
Выслушав его, комендант чуть повернул голову в сторону Мюллера.
— Простите, господин генерал, какой-то штурмбанфюрер требует пропустить его в бункер, хочет видеть вас. — Слова «какой-то штурмбанфюрер» Ляш произнёс небрежно, сквозь зубы. — Вы будете с ним разговаривать?
— Что-нибудь важное? Конечно, впустите его, — торопливо согласился генерал Мюллер.
Толстый эсэсовец с независимым видом переступил порог, заметив на стене портрет Гитлера, он сказал во весь голос:
— Хайль Гитлер! Я к вам, генерал Мюллер, — добавил он.
— Не кричите, господин майор, здесь не… казарма, — оборвал его генерал Ляш. — Напрасно разряжаете батарею. — Он кивнул на электрический фонарик, пристёгнутый к пуговице чёрной шинели.
Толстяк потушил фонарь.
— Я выполняю приказ… — с добродушным видом начал он снова.
— Кто вы такой, господин майор? — оборвал пришедшего комендант и нахмурил брови.
— Штурмбанфюрер Эйхнер, уполномоченный главного управления безопасности рейха. — Эсэсовец подтянулся и понизил голос.
— Ну вот, теперь по крайней мере ясно, кто вы, — заметил Ляш. Он отвернулся с безразличным видом и взял со стола синий томик Гёте.
— Я вас слушаю, дорогой штурмбанфюрер, — сказал генерал Мюллер почти ласково.
Он был недоволен поведением Ляша. «Зачем дразнить опасного зверя, — думал он, — несносный характер… Как это он до сих пор сохранил голову? Неужели слух о его близости с Гиммлером правда? А Гиммлер не любит Коха… Но тогда?!»
— Мне приказано эвакуировать из города важную персону, профессора… Вместе с женой, срочно. Сегодня ночью уходит на запад военный транспорт номер восемьдесят семь. На пропуске должна быть ваша подпись.
Штурмбанфюрер расстегнул шинель и выбросил на стол из бокового кармана мундира два прямоугольника плотной зеленой бумаги.
— Не возражаю, — сразу согласился Мюллер. Искоса взглянув на пропуска, подписал оба.
— Скажите откровенно, генерал, часто удаётся транспортам вырваться из опасной зоны и благополучно прибыть, например, в Киль или хотя бы в Копенгаген? — спросил эсэсовец.
Губы генерала Ляша тронула усмешка. Он перевернул страницу книги.
Мюллер выразил на лице скорбь и развёл руками.
— К сожалению, другого ничего предложить не могу. Простите за любопытство, штурмбанфюрер, кто этот профессор: крупный специалист? Наверно, военная промышленность?
— Нет, так, пустозвон, янтарные запонки, — ухмыльнулся Эйхнер. — Но сейчас он дорого стоит. Если профессор попадёт в руки русских, они смогут выжать из него несколько миллионов золотых марок… Я пойду, генерал, время не ждёт.
Эйхнер спрятал пропуска.
— Хай… тлер, — сказал он негромко и, оглянувшись на Ляша, добавил: — Желаю победы, генерал.
В комнате наступила тишина.
Мюллера снова одолевала зевота, клонило ко сну. Так бывало часто, когда он нервничал. Эта склонность появилась у генерала ещё в детстве. В птичнике отцовского поместья он испугался индюка. С этого и пошло. Лечился Мюллер долго и упорно, ездил на курорты. Однако болезнь почти не поддавалась лечению. Вот и сейчас генерал нервничал: с одной стороны, беспокоила возмутительная болтовня коменданта, с другой — страх, он боялся попасть в руки русских. Машина приедет за ним только в шесть часов, сам виноват, черт возьми, надо было уехать раньше. Гаулейтер предлагал ему место на самолёте, он отказался. Хотелось ещё раз показать свою преданность, готовность умереть за фюрера… А вдруг начнётся штурм и ему придётся погибнуть в этой норе? Однако он держался бодро. Никто не догадается, что под самоуверенной личиной скрывались тревога и страх.