– Мне действительно нужно идти, – сказала Анни, стараясь протиснуться к выходу.

Поэт было нахмурился, но тут увидел, что за ней идут еще несколько человек, и, вновь повеселев, продолжил:

– …и подумал: лицо твое совершенно…

Анни проскользнула в дверь.

Сад создали на месте бывшего пустыря между сторожевой башней, крепостной стеной и двумя складами. Сейчас там, где когда-то взгляду представали лишь камни да утрамбованная земля, в любое время года пестрели красками клумбы. Подарок фей Цветодола, родного королевства Каролины, цветник никогда не увядал. Срезанные стебли за ночь отрастали снова, лепестки бутонов раскрывались к утру.

Анни надеялась спокойно поразмышлять среди цветов, но в тот день покоя там не нашлось. Садовники, переговариваясь, переходили от растения к растению, срезали букеты и складывали их в плетеные корзины. Трое юношей раздевали догола каждый розовый куст, не оставляя ни единого бутона, – Гвендолин любила розы больше других цветов.

Посидеть в саду оказалось невозможно, и Анни по ближайшей узкой лестнице взобралась на крепостную стену. Со двором по одну сторону и с внешним миром по другую, здесь всегда находилось на что полюбоваться. Река Хрустальная огибала стены с запада, создавая естественное препятствие на пути возможных захватчиков. Ров с цветущими водяными лилиями окружал замок с остальных сторон, таким образом тот отовсюду был защищен водой. Один из двух подъемных мостов открывался на дорогу, что вела к Милограду, а второй – на дорогу, которая через поля уходила в лес. Именно в эту сторону и смотрела Анни, когда перед ее взором появилась повозка.

Поскольку обычно все направлялись сразу в Милоград, увидев, что кто-то движется к замку, Анни насторожилась. Повозка сама по себе не представляла ничего особенного: обычный сельский возок с двумя впряженными лошадьми и мужиком на облучке. Единственной поклажей его казался окованный железом большой сундук с блестевшими на солнце накладками. Анни с интересом смотрела, как возок приблизился к мосту, как через некоторое время стражники разрешили ему въехать в замок, наконец услышала, как колеса сначала застучали по бревнам, а потом загрохотали по мостовой.

Анни повернулась, чтобы посмотреть, как возок въехал во двор и встал в конце вереницы телег, прибывших из города. Пристроившись в конец очереди, возница натянул шляпу пониже и, казалось, заснул. Разглядев возок вблизи, Анни увидела, что он отличается от других, от тех, что стояли перед ним: сиденье было с выгнутой спинкой, а не с прямой, а по бокам шли странные пятна, будто кто-то пытался замазать гербы слишком тонким слоем краски.

Содержимое каждой телеги осматривалось, прежде чем слуги уносили добро внутрь. Из-за дня рождения Гвендолин повозок было больше, чем обычно – многие привезли принцессе дары. И все равно каждая тщательно проверялась стражей, которая не делала исключений и для запакованных подарков. Большим сверткам, в которые могла бы поместиться прялка, уделяли особое внимание.

Анни надоело, и она перешла на другое место, откуда открывался вид на реку. Принцесса любила Древогорье и не отказалась бы провести здесь всю свою жизнь, но при мысли о браке Гвендолин начинала сомневаться в собственном будущем. Обычно принцесса выходила замуж за прекрасного принца, который, прискакав на могучем коне, уносил любовь всей своей жизни в собственный великолепный замок, где они, конечно же, жили долго и счастливо. Однако это относилось к нормальным принцессам, совершенным благодаря магии крестных фей, а не к обыкновенным девушкам с обыкновенными способностями. Девушки, не наделенные волшебными дарами, считались нежеланными. Ни один принц никогда не проявлял ни малейшей заинтересованности в женитьбе на Анни.

Последние три века те немногие из принцесс в их роду, что так и не вышли замуж, оставались в родных пенатах, живя с родителями, а потом с теми из братьев или сестер, кто унаследовал трон. Все знали, что Гвендолин выйдет замуж, как только ей исполнится шестнадцать. Как супруг старшей дочери короля без сыновей, тот, за кого она выйдет, когда-нибудь воссядет на трон рядом с ней. Если Гвендолин выйдет за Дигби, он наверняка не захочет, чтобы ее младшая сестра жила с ними.

Вскрик ястреба заставил Анни еще раз посмотреть на деревья. Тот же возок теперь тащился обратно в лес, уже быстрее, избавившись от поклажи. У края леса возница спрыгнул вниз, и из-за деревьев появился другой человек и занял его место. Анни подумалось, что это странно. Что еще страннее, с деревьев слезли еще трое и начали хлопать прежнего возницу по спине, будто он сделал что-то особенное.

Когда все они исчезли в лесу, Анни направилась к лестнице. Что-то в увиденном тревожило ее, и она хотела поговорить с капитаном гвардии. Тот поднял голову при ее приближении со словами:

– Ваше высочество, спасибо, что помогли утром. Не будь вас рядом, ведьма обратила бы гвардейцев в жуков. Я своих людей знаю. Жуки из них вышли бы препаршивые.

– Рада, что смогла помочь, капитан. Но есть еще кое-что, на что вы, вероятно, захотите обратить внимание. Я видела, что человек, доставивший сюда сундук, отвел свою повозку к лесу. Там он поменялся местами с другим и вошел в лес пешком.

– Чуднò, но в этом нет ничего незаконного. Может, возница хотел навестить друзей в Милограде и договорился, чтобы кто-то другой отвел упряжку. Вы что-нибудь подозрительное слышали, когда глядели на сундук?

– Нет, ничего.

– Тогда, должно быть, все в порядке. – Лицо капитана просветлело. – Самой большой угрозой была бы магия. А никто не попытался сегодня протащить прялку вместе с подарками. Уверен, беспокоиться не из-за чего.

– Спасибо, капитан, – ответила Анни. – Я, наверное, слишком сильно тревожусь.

– Ваша тревога спасла нас этим утром, – сказал капитан. – И все благодарны вам за это.

Анни кивнула посланнику и заторопилась вверх по лестнице в спальню королевы. В другое время она бы удивилась и обрадовалась тому, что ее призвали в покои матери, но в этот раз знала, для чего та хочет видеть ее – точно не для того, чтобы поблагодарить за поимку ведьмы.

Анни почти никогда не посещала комнаты матери. И не потому, что сама не хотела. Приняв дар феи Луносветы, король и королева невольно приняли и второй «подарок» для Анни. То же самое заклинание, которое не позволяло магии действовать на принцессу, сводило на нет магию других людей. Если кто-нибудь, неважно как долго, находился рядом с Анни, магический дар, которым человек обладал, – будь то красота, очарование или что-то такое простое, как умение распутывать самые запутанные узлы, – начинал терять свою силу. Гвендолин была не единственная в семье, кого при крещении наделили магическим даром. И король, и королева обладали таким же большим набором волшебных качеств, как и их старшая дочь. В тех редких случаях, когда Анни заходила в комнату кого-нибудь из своей семьи, она должна была сидеть в самом углу, так далеко от всех, как только могла, не вываливаясь при этом из окна. То же правило действовало, когда все собирались на обед в Большом зале: Анни приходилось сидеть на противоположном конце с детьми простолюдинов, никто из которых не обладал магическими дарами.

Больше всего принцесса хотела чувствовать себя частью семьи. Но вместо этого… ей казалось, будто она дальняя и не слишком любимая кузина, которой позволили жить в замке. Хотя Анни и очень сильно старалась порадовать своих родителей, но была не в силах сделать хоть что-нибудь, чтобы заслужить такую же любовь, которую они выказывали Гвендолин.

Вздохнув, Анни постучала в дверь. Когда одна из придворных дам впустила принцессу, та обнаружила, что мать ожидает ее в кресле у камина. Хотя королеве было уже за сорок, выглядела она такой же молодой, как и ее дочери. Настоящий возраст Каролины становился виден лишь тогда, когда к ней подходила младшая дочь. А этого королева тщательно избегала.