– Ты, наверное, потерялся, – заговорила бабуля Костенога, неся чашку к буфету. – Столько ребятишек теряется. Поэтому они и заходят так глубоко в лес.

Анни повернулась к детям:

– Вы заблудились?

Мальчик кивнул:

– Я Томас, а это моя сестра Клара. Мы тут из-за нашей мачехи. Она сказала, что мы слишком много едим, и ее детям, Пупсику и Виляке, ничего не остается.

– Кто же называет детей Пупсик и Виляка? – спросила Анни.

– Это собаки, – ответил Томас. – Мачеха просто считает их своими детьми. Отдает им нашу еду, одевает в нашу одежду и зовет нашими именами. Она завела нас в лес и бросила тут.

– Мы ждали, что папа спасет нас, но он так и не пришел, – продолжила девочка. – И вот мы шли, шли, пока не пришли к этому домику.

Пушистик метнулся под столом и задел Анни. Та поморщилась и убрала ноги подальше. А крыса вразвалочку подошла к мятному столбику-балке и принялась ее грызть.

– Папа небось и не заметил, что нас нет, – сказал Томас Анни. – Он уходит рано утром еще до восхода солнца, а возвращается, когда мы уже спим.

– Может, вас проводить домой? – спросила Анни.

Да, она торопилась добраться до Клин-клинья, но если дом детишек не очень далеко в стороне…

– Мы не хотим обратно, – ответила Клара, зевнула и потерла глаза кулачками.

– Папа на самом деле нам не папа, – пояснил Томас. – Наш настоящий отец живет в замке. А папа украл нас, когда Клара была совсем маленькой. Вот мы и собираемся найти нашего настоящего отца.

– Не лги, Томас, – одернула брата Клара. – Папа снова тебя выпорет, если узнает, что ты рассказываешь ерунду.

Томас явно хотел еще что-то сказать, но просто посмотрел на Анни, на бабулю Костеногу и молча отвернулся.

– Я пригласила их пожить со мной, – подала голос хозяйка.

Она взяла большую миску с тушеным кроликом, пошла к столу, но вдруг запнулась и едва не упала.

– Пушистик! – Бабуля погрозила крысе пальцем. – Не путайся у меня под ногами. Я слишком стара для таких шуток.

– Может, он хочет выйти, – предположила Анни. – У нас дома собаки порой любили прогуляться перед сном.

– Отличная мысль! – воскликнула бабуля Костенога. – Идем, Пушистик. Подышим свежим воздухом.

Анни дождалась, пока хозяйка выведет своего «песика» на улицу, вскочила и подбежала к стене. Что же написано на сердечках? Может, прочитав их, станет понятно, что это за бабуля такая? Поначалу от надписей особого толку не было.

«Не забудь покормить Пушистика!»

«Если проголодалась – поешь!»

«Сидеть на белом горшке. Готовить в черном горшке».

«Если придут дети – пригласи их в дом. Взрослых не пускай!»

– Странно, – сказала себе Анни. – Она что, боится чего-то?

Следующее сердечко напоминало, что питомца зовут Пушистик. А вот от того, что рядом, по спине принцессы побежали мурашки: «Когда дети зайдут в дом, запри их на ночь в клетках».

– И она делает, как здесь написано? Но это ужасно!

Анни мгновенно сорвала сердечко со стены и сунула в карман. Голос бабули Костеноги, разговаривавшей с Пушистиком, слышался буквально у двери. Читать было больше некогда, а на стене оставались еще десятки «напоминаний».

Сердечко у двери, что вела куда-то из кухни, гласило просто – «Клетки». Висевшее рядом было крупнее, словно надпись на нем важнее.

«Посмотри в комнате «Клетки». Если там есть дети – накорми их. Нужно, чтобы они растолстели. Как растолстеют – съешь их».

Анни содрогнулась и посмотрела на сидевших за столом детей. Тарелки с едой перед ними вдруг приобрели совсем другое – ужасное – значение. Принцесса сломала ноготь, пока отдирала большое сердце от стены, и, сунув его в карман, раскрошила леденец в пыль. Хозяйка уже открывала дверь, когда Анни содрала еще одно напоминание: «Рецепты как приготовить детей смотри в большой синей книге в буфете».

Уже на бегу к своему месту она сунула сердце в карман, раздавила большим пальцем и раскрошила. Бабуля Костенога вернулась домой одна.

Клара на минуту оторвалась от слизывания глазури с пирога и спросила:

– А где Пушистик?

– Кто? – Хозяйка растерянно уставилась на ребятишек. – Что вы тут делаете? Я вас знаю?

– Это же мы, бабуля Костенога, – сказала Анни, вставая из-за стола. – Чарли, Томас и Клара. Вы сказали нам идти ночевать на чердак, помните? Мы просто ждали, чтобы пожелать вам спокойной ночи.

– Ах да. Припоминаю. Спокойной ночи, дети.

– Но… – начала Клара.

– Спокойной ночи, бабуля, – перебила ее Анни, стаскивая детей со стульев. Когда Клара попыталась возразить, принцесса шикнула на нее и пообещала: – Если сейчас пойдем спать, я тебе кое-что расскажу.

Томас, увидев выражение лица Анни, решил ее поддержать.

– Пошли, Клара, – позвал он и помог отвести сестру наверх.

Анни захватила свечу со стола и теперь могла осмотреть чердак. Никаких кроватей, хотя она и не ожидала их найти, но целые корзины поношенной одежды и несколько старых игрушек.

– Ну и где мы будем спать? – заканючила Клара, потирая сонные глаза кулачками. – Хочу к бабуле Костеноге.

– Утром ее увидишь. Бабуля сейчас тоже спать пойдет, – ответила Анни.

Под взглядами детей она отодвинула корзины в сторону, вытащила из них одежду и расстелила на полу, чтобы ребята могли лечь.

– Ну вот. – Анни помогла Кларе устроиться на самодельной кровати. – Это лучше, чем спать снаружи на голой земле. Смотри, что я нашла. Держи. – И протянула девочке куклу.

Пусть одежда куклы была перепачкана, а одной руки не хватало, Клара приняла скромный подарок так, будто ей дали сокровище. Личико малышки просияло от радости, и она прижала игрушку к груди. Клара сонно моргала, пока ее укрывали старым плащом, а к тому моменту, как Анни наклонилась, чтобы поцеловать малышку на ночь, та уже спала.

– И даже сказки рассказывать не надо, – пробормотала принцесса. – Томас, – позвала она мальчика. – Мне нужно с тобой поговорить.

Они отошли в дальний угол чердака, тихонько пробравшись меж корзинами.

– Я прочитала несколько сердец, – прошептала Анни. – Бабуля Костенога – нехорошая женщина. Если останемся, она причинит нам вред. С первыми лучами надо уносить ноги отсюда.

– А почему не сейчас? – спросил Томас.

– Да куда ж мы сейчас пойдем? Ночью в лесу опасно. До утра с нами ничего не случится. Бабуле с ее клюкой на чердак не залезть. Кроме того, мне надо кое-что сделать, когда она пойдет спать.

– Я с тобой.

Анни покачала головой:

– Останься здесь и присмотри за Кларой. Если она проснется и увидит, что одна, то испугается. Приляг отдохни. Оглянуться не успеешь, как я вернусь.

– А если не вернешься? – Голос Томаса дрогнул.

– Тогда, как только птицы запоют, хватай Клару и беги отсюда как можно дальше. Но не волнуйся, я вернусь, обещаю.

Томас, кажется, не очень-то поверил, поэтому, уложив его рядом с Кларой, Анни еще раз заверила, что обязательно вернется, и не уходила, пока мальчика не сморил сон.

Когда и внизу все стихло, Анни прокралась к люку и медленно-медленно его открыла. Комната внизу освещалась лишь огнем в очаге и свечой, которую бабуля забыла задуть. На кухне не было ни души, и Анни осторожно спустилась по лестнице, замирая на каждой ступеньке и прислушиваясь к малейшему шороху. Взяла свечу, на цыпочках подошла к двери с надписью «Клетки» и, глубоко вдохнув, потянула ее. Петли заскрипели, и Анни замерла, но, не услышав шагов, открыла дверь пошире и с облегчением выдохнула. В комнате стояло четыре больших клетки, но все были пусты.

Закрыв дверь так же тихо, как открыла, Анни повернулась и оглядела кухню. Так много сердец, а она понятия не имела, сколько времени у нее в запасе. Хоть до рассвета еще далеко, но если у старухи чуткий сон, можно и не успеть.

С оплывающей свечой в руке Анни обошла комнату, читая надписи. Большинство из них подсказывало бабуле регулярно мыться и есть, но на нескольких упоминались рецепты и расположение горшков и сковородок. Эти Анни содрала и раскрошила. Прочитав все, она подошла к буфету и принялась искать поваренную книгу. Но сперва наткнулась на коробку чистых сердечек с горшочком глазури и тонким пером. Взяв это все, Анни устроилась за столом. И вскоре уже сочиняла собственные напоминания старушке.