У меня в голове что-то щелкнуло.

 Чего-чего?

 Мама погрустнела, увидев обалдевшее выражение на моем лице:

 — Ты не хочешь ехать со мной?

 Несколько мгновений удивленно поморгав, я радостно взвизгнула и кинулась ей на шею.

 — Да! Да! Я хочу, мама!

 Таким образом, я положила конец нашему небольшому недопониманию.

 Раздевшись, я брызгаю на себя дезодорантом добрых тридцать секунд, прежде чем отбросить флакон в сторону, и принимаюсь рыться в шкафу в поисках чего-нибудь приличного из одежды. Я выбираю белую рубашку с длинным рукавом, которую заправляю в черные брюки и дополняю свой туалет тонким черным ремешком.

 Определенно, элегантно для здания суда.

 Скользнув в туфли на низком каблуке, я тру заспанные глаза, распускаю волосы, встряхиваю их и смотрю на себя в зеркало.

 Неплохо. Могло бы быть гораздо хуже.

 Поджав губы, я одобрительно киваю.

 Сойдет и так. У меня больше нет времени.

 Когда я выхожу из комнаты, Дрю поворачивается ко мне и окидывает меня оценивающим взглядом. Его голубые глаза округляются.

 — Ты что, правда ... — он неопределенно тычет в мою сторону, — успела собраться менее чем за пять минут?

 — Угу, — бросаю я и бегу на кухню, чтобы взять свою сумочку.

 — Мне нужно серьезно поговорить с моей девушкой, — пробормотал он, качая головой. — Очень даже серьезно. Кому нужно два часа, чтобы собраться в кино?

 Это, правда, слишком много времени.

 Наконец-то взяв свою сумочку и папку, я возвращаюсь к нему.

 — Не говори ей ничего, что потом будет иметь нежелательные последствия. Она собирается так долго, потому что хочет выглядеть хорошенькой для тебя.

 Направляясь к моей входной двери, он посмеивается:

 — Мне она нравится и без всякого этого дерьма на лице.

 Остановившись, я кладу руку на бедро и наклоняю голову:

 — Ты говорил ей это?

 Дрю негодующе поджимает губы.

 Так я и думала. Нет, он не говорил.

 Выгибая брови и указывая не него пальцем, я ему советую:

 — Обязательно скажи ей об этом.

 Мы выходим из моего подъезда и направляемся к его машине.

 — Ты знаешь, что тебе нужно будет сказать? — спрашивает Дрю по дороге к зданию суда.

 — Это несложно, — кивнув, отвечаю я. — Талия в состоянии позаботиться о себе лучше, чем ее родители. И, кроме того, ей уже семнадцать. Если она хочет быть независимой, у нее для этого есть отличная возможность. Мы не говорим здесь о тринадцатилетней. Мы говорим о семнадцатилетней девушке, которая ушла из дома в пятнадцать, нашла работу и жилье. Своими. Силами. Она ответственная и... — повернувшись к Дрю, я добавляю с улыбкой, — она такая хорошая девочка. Такая милая и очаровательная. Я думаю, этого достаточно, чтобы выиграть это дело.

Дрю снова сосредотачивается на дороге, улыбаясь.

 — Я тоже думаю, что это дело у нас в кармане.

 Торжествующая улыбка расплывается по моему лицу.

 У меня эйфория.

 Как только мы выходим из здания суда, больше нет надобности казаться беспристрастной, поэтому я подбегаю к Талии и громко шепчу:

 — Поздравляю, дорогая!

 Она тихо смеется и позволяет себя обнять. Я крепко прижимаю ее к себе, продолжая улыбаться.

 Я люблю свою работу.

 — Спасибо вам, — бормочет она. — Нет, правда, большое спасибо.

 — Не за что, — произношу я, отстраняясь, и заправляю ей волосы за ухо.

 Выпуская ее из своих объятий, я даю ей последние наставления:

 — Теперь ты свободна и можешь делать все, что тебе вздумается. Но это совсем не повод начать таскаться по барам и напиваться, договорились?

 Талия закатывает глаза:

 — Хорошо, мамочка.

 Я хихикаю, мне нравится ее грубоватый австралийский акцент.

 Улыбаясь, я кладу руку ей на плечо и легонько сжимаю его.

 — Ты в курсе, что можешь звонить мне в любое время. Даже если это что-то не очень важное, — говорю я ей, пожимая плечами. — Любой пустяк, вроде совета насчет отношений с мальчиком, или даже какой стиральный порошок использовать для определенного типа пятен.

 Она смеется, и моя улыбка становится нежнее.

 — Любая беда, дорогая. Тебе больше не нужна моя помощь, но ты навсегда останешься одной из моих подопечных.

 Ее улыбка гаснет, а в глазах начинают блестеть от слез.

 — Спасибо, мисс Баллентайн, — шепчет она.

 — О, нет. Теперь ты взрослая. Ты можешь звать меня Лекси, — говорю я на полном серьезе, качая головой.

 Она трет глаза, чтоб не дать слезам вырваться наружу:

 — Спасибо, Лекси.

 — Всегда пожалуйста, — отвечаю я, направляясь к машине Дрю.

 Дрю терпеливо ждет на водительском сидении, во что-то играя на своем телефоне. Подходя к машине, я чувствую, что он наблюдает за мной.

 Дрожь пробегает по моему телу. Мои волосы встают дыбом.

 Резко остановившись, я стараюсь действовать осторожно. Я открываю свою сумочку и делаю вид, будто ищу там что-то важное.

 Мое сердце бешено колотится.

 Где он?

 Я стараюсь незаметно осмотреться. Смотрю через улицу, в направлении к одному из многочисленных кафе. Глаза ощупывают каждый дюйм, ища знакомую черную толстовку с капюшоном. И как только я собираюсь завязать с этим делом, я замечаю его.

 Он наблюдает за мной из-под капюшона своей толстовки, откинувшись назад на скамейке.

 Я знаю, что должна заявить об этом в соответствующие органы.

 Он повсюду. Именно повсюду. Похоже, что он знает, куда я пойду, прежде чем это узнаю я.

 Он поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза.

 Он никогда не делает никаких движений в мою сторону. Он не предпринимает никаких попыток, чтобы познакомиться со мной.

 Он просто... существует. Никогда не беспокоит меня.

 По правде сказать, когда я вижу его, это что-то будоражит во мне.

 Он поселился в моем подсознании. Звезда моих снов. Это смешно, я знаю.

 У него пронизывающие глаза. Они полны огня. Я не знаю, что со всем этим делать.

 — Лекс, готова ехать? — кричит Дрю.

 Я трясу головой, понимая, что простояла здесь почти пять минут, просто уставившись на странного парня на противоположной стороне улицы.

 — Да, поехали обратно в офис, — отвечаю я. Мое лицо горит.

 Мой взгляд снова возвращается к нему.

 Только еще разок взгляну.

 Но он ушел. Как обычно.

 Преследуемая привидением.

 Я мысленно насмехаюсь над собой.

 Как обычно.

 Вернувшись на свое рабочее место, я прощаюсь с Дрю, выслушивая его четырехсотое по счету поздравление с победой в борьбе за свободу Талии.

 Не переставая улыбаться весь путь до своего кабинета, я захожу внутрь и вижу, что кто-то сидит в моем кресле.

 Точнее, раскачивается на нем, закинув ноги на мой рабочий стол, как какой-то бизнесмен-миллионер.

 — Майкл, убери ноги со стола. Сейчас же!

 Мой тон строгой мамочки никак на него не действует, потому как произношу я все это с громадной улыбкой на лице.

 Но Майкл совсем другой. Он хороший мальчик.

 Его ноги соскальзывают со стола, и он ухмыляется:

 — Есть какие-нибудь новости для меня?

 Дерьмо.

 Мое лицо мрачнеет. И видя это, его лицо становится таким же.

 Майклу почти семнадцать. Он из приемной семьи, в этом-то и вся проблема. Его мать вышла из тюрьмы менее чем полгода назад, и он снова хочет жить с ней.

 Но она...

 — Она не хочет, чтобы я вернулся, — он рассматривает свои ноги.

 Я кладу свою сумку на стол и со вздохом падаю в кресло для посетителей:

 — Ох, милый. Дело совсем не в этом. Все намного сложнее, чем просто желание вернуть тебя, и она, кстати, этого хочет.

 Майкл снова смотрит на меня.

 — Вы должны быть на моей стороне.

 Наклонившись вперед, я смотрю ему прямо в глаза.