- Ты лжец, Бенсон! Ты лжец и убийца!

Глава 19: Суд

Крафт ожидал, что его ждет настоящий суд – возможно, в зале суда, где за высоким столом сидит судья.      Главный мансер будет свидетелем, и кто-то будет обвинять его, а кто-то другой будет защищать. Может быть, найдутся и зрители, которые придут посмотреть, как вершится правосудие. Но когда – через несколько дней после того, как он втолкнул Гадюку во врата,-стражник вывел Крафта из его глубокой, темной, сырой камеры и провел в маленькую, обшитую деревянными панелями комнату, там его ждал только один человек: судья в черном, сидевший за маленьким столом. Взгляд Крафта тут же привлекла черная кепка, лежавшая слева от блокнота судьи.      Судья надевал ее только тогда, когда выносил смертный приговор. При виде этого у Крафта пересохло во рту.

Судья был крупным мужчиной с седыми волосами и глубоким морщинистым лицом, который, несомненно, был судьей уже много лет. Крафт вдруг подумал, скольких заключенных он приговорил к смерти.

Мужчина заговорил.

- Вы Колин Бенсон, сын Брайана Бенсона?

- Да, сэр.

- Вы обвиняетесь в убийстве Мансера Мистера С. В. Виптона. Вы признались, что втолкнули его через врата в Шолл, намеренно оставив там. Независимо от того, был ли он впоследствии изменен или мертв, результат один и тот же: теперь он мертв для этого мира. Вы признаете свою вину?

Сердце Крафта бешено колотилось в груди.

- Нет, сэр. Я действовал в целях самообороны. То, что произошло, было ...

Молчать! - воскликнул судья, прерывая его.      Он смотрел в точку прямо над головой Крафта. Он ни разу не взглянул ему в глаза.

- Ваши слова должным образом приняты к сведению, но нет никаких возражений против доказательств.       Вы же признались в преступлении, ради бога.- Фыркнул он, словно досадуя на то, что Крафт попусту тратит время.

Крафт попытался заговорить снова, отчаянно пытаясь доказать свою правоту, но охранник сильно толкнул его, чтобы заставить замолчать. Судья взял черную кепку в руки. Крафт не мог в это поверить. Он одел ее на голову и начал оглашать приговор:

- Суд постановил, что вы виновны по всем пунктам обвинения. Отсюда вас отведут в камеру смертников, где вы сможете в последний раз взглянуть на дневной мир. Вас будут держать взаперти до тех пор, пока не доставят на площадь казни, где вас повесят. После этого ваше тело будет брошено в известковую яму. Да смилуется Господь над вашей душой.

И это все. Крафт не смог сказать ни слова в свою защиту, и теперь его приговорили к смертной казни.

Охранник не повел его обратно в предыдущую камеру. Вместо этого, поднявшись на несколько пролетов по каменным ступеням, его втолкнули в камеру с зарешеченным окном. Луч солнечного света пробился сквозь нее и осветил противоположную стену. Это было лучше, по сравнению с вонючей подземной темницей, где он провел предыдущую неделю.       Но это все равно была "камера смерти".

- Это был несправедливый суд, - пожаловался он стражнику, который отстегивал железные кандалы с запястий. - У меня не было возможности высказаться, и некому было меня защищать.

- Вот как обстоят дела сейчас, мальчик, – ответил мужчина - Шолл угрожает нашему существованию. У нас нет ни времени, ни ресурсов, чтобы продолжать идти старыми путями. По крайней мере, тебе не придется слушать, как они строят твой эшафот, - сказал он с усмешкой, указывая на окно, - ведь он уже построен.

Крафт вдруг узнал этого человека – это был тот самый краснолицый охранник, который пытался напугать его, Лаки и Донну, когда они ходили к старой Нэлл. Охранник явно обладал черным чувством юмора.

- Наслаждайся видом из окна!       То, что ты там видишь - это площадь исполнения!

Когда он ушел, Крафт выглянул на маленький вымощенный плитами дворик внизу. В его центре, занимая большую часть пространства, находились помост и виселица, очень похожие на ту, где старая Нэлл встретила свой конец. Перед его мысленным взором возник яркий образ: она раскачивается на конце веревки, ее тело кружится, ноги дергаются в последнем мучительном танце смерти.      Это должно было случиться с ним. Но когда? - удивился он. Судья не назвал день, когда его повесят. Это может произойти через несколько недель, а может и завтра. Эта ночь может стать его последней на земле.

Всю ночь Крафт ворочался с боку на бок. Он надеялся, что его отец каким-то образом выжил в Шолле, но теперь, когда надвигалась его собственная смерть, он понял, что, возможно, никогда больше его не увидит.      Он снова и снова прокручивал в голове то, что произошло в зале суда, и всю несправедливость происходящего.

Главный мансер даже не слушал его объяснений. Лаки ждал снаружи и, должно быть, подслушал их спор. Он вдруг постучал в дверь кабинета Имбиря Боба и вошел без приглашения. Затем он указал на то, что утверждение Гадюки о том, что Лиза была утащена Бертой, не имело никакого смысла – в конце концов, она была здесь, явно пострадав по эту сторону врат. Но главный мансер только взглянул на кровь на руках и ботинках Крафта, покачал головой и предположил, что он сделал это, после того, как Гадюка спас ее. Когда Крафт возразил, что у него нет причин обижать Лизу, Имбирь Боб только покачал головой. И тогда Крафт рассказал ему, что Гадюка признался, что был членом серых капюшонов – и это вызвало поток гневных слов.

- Как вы смеете делать такие заявления! В это невозможно поверить, и вы, очевидно, скажете все, что угодно, даже самое нелепое, в попытке спасти свою шкуру. Вы клевещете на ценного члена нашей гильдии. Неужели вы не понимаете, что все новобранцы проходят тщательную проверку? Немыслимо, чтобы мистер Виптон был членом этого злого культа. В конце концов он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме того факта, что Крафт вытолкнул Гадюку в Шолл; что он осмелился поднять руку на мансера, и это привело к концу жизни Гадюки.

Крафт надеялся только на то, что Лиза придет в себя вовремя и объяснит, что произошло на самом деле. Он надеялся, что это все еще возможно, хотя ее рана была серьезной и существовала опасность, что она умрет. Крафт неоднократно спрашивал о ней, но каждый раз получал сердитый взгляд и каменное молчание. "Очнись, Лиз", - пожелал он в темноте ночи.

На следующее утро пришел охранник и подал ему завтрак-миску холодной каши.

- Тебе осталось жить еще три дня, - весело объявил он. Тебя повесят в понедельник в три часа дня. Есть последние пожелания?

Эта новость была как удар в живот. Не было никого, к кому Крафт мог бы обратиться за помощью - кроме Лизы, и, судя по всему, она уже была мертва. Но был один человек, которого он отчаянно хотел увидеть.       Кто-то, кто все еще будет заботиться о нем, несмотря на то, что он сделал.

- Мой отец-Брайан Бенсон, курьер. Он пропал в Шолле. Есть какие-нибудь новости о нем? Он пропал больше двух недель назад. Главный мансер обещал мне, что не прекратит его поиски. А еще мне хотелось бы узнать, как поживает Мисс Летиция Кромптон-Смит.      У нее травма головы. Она моя подруга - сказал Крафт, понимая, что это правда.

Охранник недоверчиво фыркнул.

- Говорят, парень, что ее травма головы - это твоя вина. Ничего себе у вас дружба.

Крафт попытался было возразить, рассказать ему, что же произошло на самом деле, но, как и главный мансер и судья, стражник отказался слушать и жестом заставил Крафта замолчать.

- Я посмотрю, что можно сделать, - пробормотал он, запирая дверь и оставляя его наедине со слишком долгим раздумьем.

Позже, когда уже начало темнеть, дверь его камеры была отперта и приоткрыта. Охранник не потрудился войти, он просто поставил ужин на пол и сообщил ему плохие новости.

- Мисс Кромптон,-Смит все еще без сознания. Ее состояние является тяжелым. Твой отец все еще где то в Шолле. Ни один курьер не возвращался после столь долгого отсутствия.

С этими словами он снова захлопнул дверь камеры. Сердце Крафта упало. Он был убит горем из-за отца, и новости о Лизе тоже были ужасными. Если бы только она могла проснуться и рассказать правду о Гадюке! Но, может быть, она никогда не проснется ... у Крафта было мало времени. Дни и ночи пролетали слишком быстро по мере приближения часа казни. Конечно, он боялся, что его повесят, что он задохнется и не сможет дышать. Но еще больше он боялся того, что ждало его после смерти.      Будет ли он наказан за то, что сделал с Гадюкой? Церковь говорила, что убийцы отправляются в ад навечно, и там их мучают дьяволы и демоны. Неужели это его судьба? Ты это имела в виду, говоря, что я "получаю по заслугам", старушка Нэлл? - удивился он.

Затем, рано утром того дня, когда Крафта должны были повесить, стражник принес ему то, что он, очевидно, считал хорошей новостью.

- Не унывай, мальчик!- сказал он, подавая ему свой обычный неаппетитный завтрак из холодной каши.      - Похоже, ты умрешь только через неделю.      Вчера на охоте герцог упал с лошади и сломал себе шею. Он мертв, как дверной гвоздь, так что будет несколько дней траура. Люди слишком веселятся на виселицах, так что казни не будет, пока траур не закончится!

Вряд ли это хорошая новость для Крафта. Скоро пройдет неделя, и теперь мучительное ожидание растянется, после чего они вытянут ему шею. Потом он понял, что чем дольше откладывается повешение, тем больше времени у Лизы, чтобы прийти в себя и заговорить за него. Крафт вдруг вспомнил все эти таинственные комнаты на первом этаже замка – те, что со странными названиями вроде "оптимисты" и "пессимисты".

Комнаты оптимистов – и горько усмехнулся.      Казалось, он вдруг обнаружил, что принадлежит к последнему.

Глава 20: Корни

Последняя неделя тянулась мучительно долго. Мысли Крафта постоянно путались – он переключался между беспокойством об отце и беспокойством о смерти Лизы. Он часто размышлял и о проклятии старой Нэлл – неужели это то, что он заслужил?       В конце концов, он убил человека.       Но он хотел спасти Лизу, и казалось несправедливым, что он должен быть наказан за это.