Да, видимо, этот Смирнов серьезный товарищ.

Но не менее часто я слышал фамилию Зарума. До ресторанного знакомства с ветераном Исаевым я не придавал значения тому, что командированные говорили: «Без Зарумы этот вопрос никто не решит…», «Если Зарума пообещал — значит, сделают…», «Чего он сидит в этой Коноше, Зарума? Что они там строят?..», «Секретарша сказала, что Зарума приедет в концу недели…»

Это же сказала секретарь и мне:

— Главный инженер возвратится из командировки к концу недели. В понедельник — снова на объекты. Сами понимаете, конец года. А строим мы теперь в радиусе пятисот километров. В основном объекты по плану Нечерноземья. Попытайтесь поймать его в субботу с утра. Или в воскресенье…

— Удобно ли в выходные дни?

Секретарь посмотрела на меня как-то странно.

— У Евгения Алексеевича выходных практически не бывает. Тем более — в декабре. Собственно говоря, я даже не помню, когда он был в отпуске… Может, зайдете к управляющему? Он на месте. Могу вас представить. Обычно журналисты идут к Петру Никифоровичу…

— Спасибо. Подожду до субботы…

На первом этаже трестовского здания приютилась многотиражка. Решил заглянуть к коллегам. Тем более что обещал, но все не находил времени. Но многолетнему опыту собкоровской работы знаю: местные газетчики — самые добрые, бескорыстные, неоценимые помощники заезжего журналиста. По отношению к коряжемским друзьям эту формулу можно возвести в степень.

Вся редакция в сборе. Николаи Николаевич Шкаредный рисует макет очередного номера газеты. Стол его, торцом приткнутый к окну, завален, как обычно, материалами и тассовскими пластмассовыми клише (ничего не поделаешь, своего фотокорреспондента в штате нет, приходится пользоваться услугами рабкоров, а они не всегда обеспечивают загон нужных газете снимков).

В одну линию с редакторским, ближе к входной двери, стоит стол литературного сотрудника Нины Васильевны Ремизовой — человека многогранной эрудиции и завидной энергии. По специальности Нина Васильевна— инженер-сплавщик, по призванию — журналистка от бога. Статьи за ее подписью я часто встречал в республиканских газетах Коми АССР (когда-то она жила и работала в Ухте), в архангельских газетах; ее очерки, репортажи, зарисовки смотрел и слушал по областному телевидению и радио. Ремизова относится к категории журналистов, о которых говорят: цепкий, воюющий. Инженерное образование помогает ей проникать в предмет описания глубоко, ставить проблемные вопросы со знанием дела, а беспокойный характер и профессиональная честность не позволяют поступиться правдой. А это особенно трудно в условиях многотиражной, так сказать, ведомственной газеты, печатного органа администрации, которая не всегда любит выносить сор из избы. Ремизова к этому сомнительному девизу относится крайне критически.

Бойкая Ремизова встретила шумными восклицаниями, тут же пожурила за то, что не захожу, не преминула приревновать к бумажникам, хотя строители — тоже важная отрасль трудовой Коряжмы.

— К чему заходить, когда ваших начальников с огнем не сыщешь! — пытался отшутиться я.

— А-а-а, вам, значит, нужны только начальники! — не унималась Нина Васильевна. — Мы-то по простоте душевной думали, что вы певец рабочего класса. Вам же начальников подавай…

— Разве нынешние наши инженеры не относятся к передовому отряду рабочего класса? — парировал я. — Они работают без выходных и отпусков, круглосуточно мотаются по объектам…

— Постойте, постойте! — перебила Ремизова. — Не нашего ли Евгения Алексеевича вы имеете в виду?

— Его…

— Боже мой, как я раньше не подумала! Она постучала себя кулаком по лбу. — Ведь давно хотела «натравить» на него заезжего очеркиста… Этот человек достоин всесоюзной известности…

— А вы сами почему медлите, если достоин?

— Мне ли портить такой материал?! Кстати, о нем у меня уйма записей. А вот взяться за серьезную вещь не могу по двум причинам. Во-первых, боюсь, что пороху не хватит. Такого человека надо описывать анфас, в профиль, изнутри. Во-вторых, Евгений Алексеевич — мой начальник. И если я опишу его без малейших прикрас (а иначе описать его невозможно), то не все поймут правильно… А вы возьмитесь…

— Но ведь застать вашего Евгения Алексеевича в кабинете невозможно.

— Мы тоже не можем, — сказал Шкаредный, хотя позарез надо бы для новогоднего номера.

— Нам проще, — успокоила шефа Нина Васильевна, торопливо перебирая бумаги в ящиках стола. — Ага, вот! — Она раскрыла толстую тетрадь, полистала ее и потребовала тишины. — Слушайте штрихи к портрету. Можете записывать. Пригодится… Зарума родился в 1930 году на Львовщине. Работать начал с девяти лет. После войны окончил школу. Служил на Дальнем Востоке в механизированных войсках. Был командиром орудия. Демобилизовался в 1954-м. По пути домой друг-однополчанин уговорил на несколько дней заехать погостить в деревню Черевково Красноборского района Архангельской области. Заехал. Погостил. Влюбился. Женился на своей Нине Ивановне. Хотел увезти молодую супругу на родину. Но в Черевкове пошли разговоры о строительстве Котласского ЦБК. Решили съездить в Коряжму, посмотреть. Съездили. Посмотрели. Прикипели. Покорил размах стройки. В Заруме с детства жила неуемная страсть к строительству. Поступил в трест плотником. Вскоре назначили бригадиром. Рубил первый барак. Возводил капитальное здание детских яслей на улице Комбинатовской. Руководители стройки заметили исключительные способности и безупречную добросовестность Зарумы. Поскольку стройка утопала в болоте, приступили к сооружению дренажной системы. Евгения Заруму назначили мастером; он был артиллеристом и хорошо знал геодезию… Затем в тресте организовали специализированное управление нулевых циклов, куда Заруму определили прорабом. И это без всякого специального образования. Учиться начал значительно позже. В 1962-м окончил строительный техникум, в 1969-м — институт. Сразу же после диплома — главный инженер треста, чем и обременен по сегодняшний день.

Приметы. Выше среднего роста. Смуглолиц. Черноголов (был; теперь шевелюра пепельного цвета). Глаза темные, добрые, проницательные. Улыбка обворожительная. Руки костистые, спокойные.

Семейное положение. Малосемеен. Жена — Нина Ивановна — двадцать пять лет работает в СМУ-2, начальник производственно-технического отдела. По деловым и человеческим качествам всю жизнь стремится ни в чем не уступать мужу. Дочь окончила Ленинградский строительный институт, работает в Великих Луках.

Вредные привычки. Совершенно не пьет и не курит. Пренебрежительно относится к деньгам. Презирает сквернословие. Ненавидит угодничество.

К вредным привычкам главного инженера следует отнести крайне наплевательское отношение к своему здоровью. Питается несвоевременно, кое-как, особенно в командировках, которые занимают значительную часть служебного времени. О личном времени Евгения Алексеевича говорить трудно: такого времени у него практически нет. С медициной предпочитает общаться только в тех случаях, когда она, медицина, выступает в качестве заказчика строительства объектов здравоохранения. Но однажды, будучи в Архангельске на совещании, неожиданно почувствовал сильные боли в желудке и впервые в жизни был доставлен в больницу. Рентген обнаружил две серьезные язвы, от которых за неделю не отделаешься. Врачи обещали подлечить за два месяца. Это случилось в августе 1975 года. А в начале сентября главный инженер сбежал в Котлас, где надо было строить элеватор сметной стоимостью в два с половиной миллиона рублей. К тому времени строители освоили на этом объекте всего 500 тысяч. Евгений Алексеевич взял особо важную стройку под контроль и заявил, что элеватор будет сдан в срок. В это никто не верил. Не поверили и в Москве, когда в конце декабря была приглашена государственная комиссия. Там считали. что за три с половиной месяца освоить на таком объекте два миллиона рублей физически невозможно. Однако элеватор был построен и сдан в эксплуатацию с оценкой «хорошо». В январе уже применяли первое зерно, а в феврале вышли на проектную мощность…