Раз как-то я ушел в лес и, усевшись там, принялся размышлять на эту тему. При этом невольно у меня возникали вопросы самого щекотливого свойства. Если человеку действительно ниспосылается все, о чем он просит, то отчего же отец Уинн не может вернуть себе деньги, потерянные им в неудачной спекуляции со свиньями? Отчего самой госпоже Дуглас до сих пор не была еще ниспослана украденная у нее серебряная табакерка? Уж на что усердно молится мисс Ватсон, а все-таки остается худощавой, как щепка!.. По здравому размышлению я решил, что россказни насчет барышей от молитвы — чистейший вздор. Я так объяснил и вдовушке, но она возразила, что молитвою приобретаются исключительно только духовные блага. Это было для меня совершенно уж темною водою вооблацех, но почтеннейшая госпожа Дуглас рассеяла мрак моего неведения, сообщив, что человек, удостоившийся таких благ, чувствует себя обязанным помогать другим, делает для других все, что может, заботится всегда о других и никогда не думает о себе самом. Для меня лично к числу других принадлежала тоже и мисс Ватсон. Я ушел опять-таки в лес, чтобы удобнее предаться размышлению, но не мог усмотреть ни малейшей выгоды для себя самого из обладания подобными духовными благами. Если бы для кого и мог получиться тут барыш, то именно только для других, а не для меня лично. Под конец я решил, что не стоит ломать свою голову над такими рассуждениями. Будь что будет! Потом, может быть, и выяснится в самом деле, как мне лучше всего по ступить. Иногда вдовушка принималась беседовать со мной и рассказывала о божественном Провидении так, что у меня просто начинали течь изо рта слюнки, но мисс Ватсон на другой же день, бывало, разрушит своими словами и объяснениями решительно все, что было создано перед тем ее сестрою, госпожою Дуглас. Постепенно начало у меня возникать убеждение, что, по всей вероятности, существуют два разных Провидения и что бедняге — простому смертному можно было бы еще жить припеваючи с помощью того Про видения, о котором говорила вдовушка, тогда как с божественным Провидением мисс Ватсон ему пришлось бы пропасть всенепременнейшим образом. Придя к такому заключению, я решил отдаться Про видению вдовушки, если Ему представится во мне какая-нибудь надобность. Вместе с тем, однако, я не мог сообразить, какую выгоду получит Оно от этой операции, так как сознавал себя простым, невежественным, грубым и неблаговоспитанным мальчишкой.

Родной мой отец находился в безвестном отсутствии уже более года, и это обстоятельство было для меня весьма приятно, так как я не имел ни малейшего желания опять с ним свидеться. В трезвом виде папаша имел привычку дубасить меня всегда, как только я попадусь ему под руку, а потому, когда он показывался где-нибудь по соседству, я старался уходить заблаговременно в лес. Недавно распространился было слух, будто мой отец утонул в реке, милях в двенадцати выше нашего местечка. Утопленника признали за моего родителя, так как он был такого же роста, как мой отец, одет в лохмотья и обладал необычайно длинны ми волосами. Лица распознать в точности было нельзя — вследствие долгого пребывания в воде оно успело совершенно уже разложиться. Говорили, будто утоп ленника нашли плавающим на спине. Его вытащили из воды и похоронили тут же, на берегу. Сперва было я поверил, что моей отец и в самом деле утонул, но мне нельзя было долго утешать себя такой мыслью. Обдумав хорошенько, я вспомнил, что утонувшие мужчины никогда не плавают брюхом вверх, и тотчас же сообразил, что вместо моего отца похоронили какую-нибудь женщину в мужском платье. После того меня стали опять мучить тревожные опасения. Мне лично вовсе не хотелось встретиться с папашей, но я был уверен, что он с течением времени непременно явится в нашу деревню.

В течение месяца мы несколько раз играли в разбойников, но потом мне это надоело, и я вышел из шайки. То же самое, впрочем, сделали и все остальные мальчики. Мы никого не ограбили и не убили, и только делали вид, будто занимаемся грабежом на большой дороге. Иногда наша шайка внезапно выскакивала из леса и мужественно нападала на стадо свиней или на телеги, в которых женщины везли овощи на рынок. Но мы при этом ограничивались всегда только демонстрациями. Том Сойер называл свиней золотыми слитками, а репу, морковь и т. п. — драгоценными уборами, украшенными самоцветными каменьями. Совершив такой набег, мы удалялись в пещеру, где каждый рассказывал о своих чудесах храбрости и о том, скольких купцов, путешественников и солдат он убил и смертельно ранил. Я, признаться, не видел во всем этом для себя ни малейшего прока. Как-то раз Том велел одному из наших мальчиков бегать по округе с зажженной палкой, называвшейся у нас «слоганом» и служившей условным знаком для шайки собраться вместе и выступить в экспедицию. Атаман объявил нам, что получил от своих шпионов секретные сведения о приближении богатого каравана. Большая партия испанских купцов и богатых арабов должна была расположиться завтра лагерем в «пустом» ущелье. Караван будет состоять из двухсот слонов, шестисот верблюдов и более тысячи крупных мулов, навьюченных бриллиантами. В охраняющем его отряде насчитывается всего только четыреста солдат. Атаман приказал нам устроить засаду, перебить всех солдат до единого и захватить драгоценности. Нам предписано было отточить сабли, тщательно зарядить ружья и держаться наготове. Надо заметить, что мы принимали такие меры предосторожности каждый раз, когда предстояло совершить нападение на какую-нибудь телегу, нагруженную репой. Сабли наши изготовлялись из длинных щепок, а ружьями служили палки от швабр, пришедших уже в негодность. Несмотря на все наши усилия отточить сабли и зарядить ружья, первыми нельзя было рубить, а вторыми — стрелять. Поэтому мне как-то не верилось, что мы могли справиться с такой толпой испанцев и арабов, но зато мне очень хотелось посмотреть на слонов и верблюдов, и на следующий день, в субботу, я добросовестно занял пост, предназначенный мне в засаде. По сигналу мы устремились из леса и с громкими криками бросились с холма на караван, который должен был находиться внизу. На самом деле мы не нашли там ни испанцев, ни арабов, ни слонов, ни верблюдов. Вместо всего этого мы встретились с праздничной прогулкой младшего класса нашей сельской школы. Мужественная наша атака напугала детвору и заставила ее обратиться в бегство вверх по долине, оставив нам в добычу несколько пирожков и кусок ветчины. Впрочем, Бен Роджерс подобрал, кроме того, растрепанную куклу, а Джо Гарпер раздобыл себе молитвенник и какую-то назидательную брошюрку, но как раз в это время учительница произвела на нас контратаку с такой энергией, что мы побросали решительно все и поспешно ретировались. Я вовсе не видел бриллиантов, о чем и объявил Тому Сойеру. Он принялся, однако, меня уверять, что перед нами были целые горы бриллиантов, принадлежавших испанским и арабским купцам, которые везли их на слонах, вер блюдах и мулах.

— Отчего же мы не видели ничего этого? — спросил я.

— Если бы ты не был таким невежественным молокососом и прочел книгу, озаглавленную «Дон Ки хот», то даже и не стал бы обращаться ко мне с такими смешными вопросами. Во всем виновато тут волшебство, — уверял меня атаман. — Целые сотни солдат, слоны, драгоценности и все такое прочее были тут налицо, но враждебные волшебники, желая нам на солить, превратили в одно мгновение богатый караван в детскую воскресную школу.

Я объявил, что в таком случае нам следовало бы непременно пойти войной на волшебников, но Том Сойер возразил, что такое предложение свидетельствует только о моей крайней молодости и неопытности.

— Прими во внимание, что волшебник может в любую минуту вызвать целую сотню подчиненных ему духов, которые искрошат тебя в мелкие кусочки, прежде чем ты успеешь выговорить такое, например, слово, как «Джек Робинзон». Они вышиною с большое дерево, а толщиною приблизительно с нашу церковь.

— А кто же мешает нам призвать к себе на помощь таких же духов? Разве мы не сможем задать тогда трепку волшебникам?