На острове то и дело находили останки растерзанных людей. Пойманных на месте и уличенных в зверствах преступников сразу расстреливали. Однако многое так и осталось тайным. Местами стоял резкий, гнилостный запах разлагающейся плоти.

К шестому дню, пришло судно с провизией. Изобразив подобие очереди, люди ждали положенной порции муки. Напирая друг на друга, они ругались, вскоре превратившись в большую свалку.

— Бах. — Прозвучал ружейный залп. В страхе впередистоящие толкали середину. Пытаясь спастись, они дрались и кричали. Вдавливая упавших в землю. Позднее получив свои граммы, некоторые тут же разжевывали ее в сухом виде. После этого в течение каких-то пары минут, они падали замертво.

Офицер вытащил из очереди парнишку в драной телогрейке, лет двадцати с виду. Уличив в том, что тот хотел получить сверх нормы, отвел в сторону. Стальное дуло изрыгнуло огонь.

— Тех, кто хочет лишнего, могу угостить. — Громко прокричал он, убирая пистолет в кобуру. Осунувшийся, невысокий мужчина лет сорока пяти, дрожа от слабости, зачерпнув воды, развел в шапке болтушку. Его примеру последовали и Андрей с Мухтаром, дотянув на таком рационе до дня отплытия.

На девятый день пребывания, зачищающие отряды стали вновь сгонять выживших на баржи. Предстоял завершающий путь к исправительным лагерям.

Так начались долгие, беспросветные наполненные тяжелым трудом дни. С раннего утра до позднего вечера Андрей был на заготовке древесины. Работал, не разгибая спины, до исступления. Только так можно было хоть немного заглушить тоску по родным сердцам. Выполнив норму, арестант получал положенную пайку. В противном случае она урезалась вдвое.

Были и беглецы. Подстрекаемые слухами, они забредали в непроходимые таежные болота, сгинув без следа. Тонули в реках. Некоторые возвращались, поняв тщетность таких попыток.

Так продолжалось до тысяча девятьсот сорок второго года. Утреннее построение состоялось на час раньше. Лагерный глашатай объявил срочный сбор.

— И так, товарищи сидельцы. — Начал свою речь, лично пришедший начальник. — Родина великодушно предоставляет вам шанс на искупление. Не нужно строить иллюзий относительно войны. Многие из вас полягут в первых боях. Отказаться от этой чести, нельзя. Сейчас будет зачитан список, подлежащих мобилизации, остальные отправятся на работы по обычному распорядку.

— Дарсамов! — Прогремела из уст коменданта первая фамилия. Мухтар похлопав по плечу Андрея, вышел из строя. Он хорошо понимал, такой возможности может и не быть больше. Война все ж лучше, спокойного, убогого, скудного существования в лагере.

— Кулаков. — Сердце Андрея подпрыгнуло.

— Какая удача. — Радовался он, делая заветные два шага. После не долгой подготовки, новобранцев доставили в распределительный пункт, откуда на поезде отправили на фронт.

С сентября сорок первого года продолжалась блокада Ленинграда. Не было минуты, когда Андрей не думал бы об этом.

— Ни одного дня меня не было рядом с малышом. Никогда не видел его невинной улыбки. Не знал его объятий. С досадой сжимал кулаки Андрей. — Уже год как их придавила жесточайшая нужда, и возможности что-либо изменить нет.

— Может вы в числе эвакуированных?! Хоть бы это было так. Обращался мысленно он к жене с ребенком.

Выбритые, чистые, одетые в серо-зеленое обмундирование бывшие заключенные изменились. Как будто и не было десятка лет за колючей проволокой. Осанистость и горделивость появилась в их движениях. Это наблюдение немного отвлекло Андрея. Пока в спокойствии и относительной сытости происходящее казалось забавным приключением.

— Доберемся до их Европы. Вот где можно вволю разгуляться. — Делились они между собой сокровенными мыслями, представляя будущие веселые деньки. Жаркий, сухой воздух обходил по сторонам мчащийся на запад поезд. Пыльные, закопчённые тормоза заскрежетали, останавливая состав. Духота разморила бойцов. Обливаясь потом в большинстве своем, они дремали. Сведения с передовой, рисовали не самую радужную картину, а командование требовало свежей, живой силы. Буквально через двое суток, набитые солдатами, прибывшими из заключения, грузовики тронулись к фронту. Находясь в одном батальоне, Мухтар с Андреем попали в разные роты и не могли часто видеться.

Люди тряслись в открытых кузовах. Они вспоминали прошлую жизнь. В ней было не все гладко.

У этого остались престарелые родители, нуждающиеся в помощи. Родная деревня сгорела, и не было известно, что с ними. Другой печалился о дочке, оставшейся на улице, без матери и него.

— Мама живет в другой части города. Могли ли они встретиться со Светой?! — Раздраженно заламывал руки Андрей. — И почему мама не захотела жить вместе с нами?! Квартира Свете досталась по наследству, и она была не против свекрови. Но Мария рассуждала, так что молодая семья, должна быть во всех отношениях независима.

— Бах! — Клацнул взрыв с правой стороны борта грузовика, подбросив к верху. Ребята попадали на землю. Фашисты узнали о военной колонне от своей разведки и подготовили нападение. Не обращая внимания на боль в груди, Андрей побежал. Услышав гул двигателя самолета разворачивающегося для повторной атаки, он повернул в сторону. То и дело, спотыкаясь, он оглядывался. Рядом взрывались снаряды, распарывая и переворачивая и без того рыхлую почву. Легкие пульсировали от нагрузки. Мгновенно тело всколыхнулось, Андрей почти в полный рост столкнулся в вечерней тьме с человеком. Услышав ругательство на немецком, Андрей замер на мгновение. Вцепившись в горло, неприятель хотел его свалить. Ватные мышцы еле поднимались. Собравшись с силами Андрей, перехватив кисти рук, вырвался из захвата. Подсев под самый корпус фрица, он потянул его руку и сыграл ногами. Описав полукруг в воздухе, неприятель ударился о землю со всей высоты своего роста. Набросившись, Андрей стал крушить врага. Бока, шея, лицо горели от напряжения. Он встал только тогда, когда немец перестал дышать. Внутри по-прежнему била дрожь. Было трудно, что-то разглядеть. Шум взрывов ушел далеко. Рокот пулеметных и автоматных очередей изредка нарушали тишину.

— Почти ничего. — Перешерстив карманы покойника, вздохнул Андрей, отыскав среди вещей: кусок хлеба, губную гармонь и цепочку. Прихватив добытые вещи, он зашагал, как ему казалось в сторону, откуда прибежал.

— Стой! Кто идет! — Прозвучала из темноты короткая команда.

— Рядовой Кулаков.

— Руки вверх. Вперед. Утром глянем кто ты такой. З— авязав за спиной руки, трое солдат пошли за Андреем.

Через час пришли в их расположение. Усталость отравляла, давила на веки, растворяла мысли. Привязав пленника к столбу, оставили его одного.

Жаркие, испепеляющие лучи освещали мостовую, вымощенную тесаным камнем. Обнаженные ступни ног жутко жгло. Навстречу неспешно ступала Света. Ослепительно белое платье раскачивалось в такт стройному стану. Кружевные, бархатные узоры обрамляли плавные чудесные изгибы. Русые волосы от середины завивались в чудесные локоны — пружинки.

— Откуда можно взять такую одежду в военное время?! — Изумился Андрей.

Тем временем жена подошла совсем близко. Алые губки подарили нежный поцелуй. Так хотелось о многом сказать, но женщина засмеялась низким, гортанным голосом. Вцепилась острыми ногтями в волосы. Тоска и боль пронзили испуганное сердце. Перевернувшись на бок, Андрей проснулся. С лица и шеи стекала вода.

— Долго спишь солдатик. Пришлось будить. — Лысый тип с плоской мордой поставил пустое ведро на полку.

— Где я?

— Не в том положении ты, что бы задавать вопросы. Встать. Пошел! — Ткнув коротким дулом под ребро, поднял Андрея. Пробравшись через лабиринт траншей, они спустились в глубоко выкопанный блиндаж. Прямо на входе, тяжелый удар сбил с ног. Сменяя друг друга, кулаки отбивали дробь по связанному телу. Перед взором стремительно поплыли синие круги. Черная пелена накрыла сознание.

— Сколько вас? — Запыхавшись, лысый осветил разбитые скулы.