— Вы часто видитесь с лесной девой?

— Да, ведь нас не так уж много в здешних краях, чтобы мы могли пренебрегать друг другом, — добродушно ответил Альпинокс. — Кроме того, Розалия славная девушка, немного странная, правда, но мы и все странные.

— Понимаю, — сказала Амариллис Лугоцвет, — Розалия — дриада, и по своему естеству она вам, конечно, ближе…

— Чем кто? — спросил Альпинокс, бросив на нее взгляд, который позволительно было бы назвать влюбленным.

Амариллис Лугоцвет разозлилась на себя за то, что дала ему повод для столь интимного вопроса, но бесстрашно, даже с улыбкой, закончила свою мысль:

— Чем наша сестра, довольствующаяся несколькими цветочками на лугу в качестве опознавательного знака.

— Вы изволите глубоко заблуждаться, почтеннейшая. — С этими словами он взял ее руку, лежавшую на столе, и поцеловал.

В этот миг в дверь едва слышно постучали, такой звук мог испугать и разбудить разве что Макса-Фердинанда. Дверь отворилась, вошел слуга, в котором Амариллис Лугоцвет, сама не зная почему, узнала глухаря. Одетый сейчас в платье лесоруба, он внес и поставил на стол тяжелый поднос.

— Пирог и смородинная настойка, но, может быть, вы предпочитаете кофе?

— Спасибо, спасибо, — сказала Амариллис Лугоцвет, варившая кофе по собственному рецепту и отнюдь не уверенная в том, что на кухне горного короля сумеют приготовить его должным образом.

— Ступай, Аксель, — сказал Альпинокс с ухмылкой, вызванной пытливым взглядом Амариллис Лугоцвет.

Как всякая фея, она питала пристрастие к изящным предметам домашнего обихода. Бокалы были из чистого, гладко отшлифованного горного хрусталя, оправленного в серебро. А вот поднос был из прозрачной слюды, положенной в несколько слоев и заключенной в деревянную овальную рамку с двумя серебряными ручками. Между слоями слюды полыхала распустившаяся огненная лилия, красные тона которой гармонировали с цветом смородинной настойки. Куски пирога лежали на маленьких тарелочках, также из горного хрусталя в серебре.

— За то, чтобы я виделся с вами как можно чаще, — сказал Альпинокс и поднял бокал, засверкавший и заигравший в лучах заходящего солнца.

— За то, чтоб между нами был мир да лад, — сказала Амариллис Лугоцвет и поднесла к губам бокал. Вдруг взгляд ее упал на дно бокала, и она чуть не поперхнулась, но, не выказав удивления, отпила глоток и поставила бокал на место. Альпинокс, пристально за ней наблюдавший, тоже и бровью не повел, даже на время отвернулся и стал смотреть в окно, будто заметил там что-то требующее внимательного рассмотрения. Тех нескольких секунд, пока его внимание было направлено в другую сторону, гостье вполне хватило, чтобы совершить задуманное. Немного погодя она снова поднесла к губам бокал и вот тут-то выразил полнейшее изумление.

— О, что это? Быть того не может! — воскликнула она подняв брови чуть ли не до самых полей соломенной шляпы.

— Так, пустячок, — произнес Альпинокс, — на память о вашем первом визите. Я едва смею надеяться, что этот маленький сувенир придется вам по вкусу.

Силою своего вещего взгляда Амариллис Лугоцвет подняла неизвестный предмет со дна недопитого бокала — так ей удалось взять его, не замочив пальцев. Это был изящный серебряный браслет, усыпанный богемскими гранатами, он прекрасно подходил к ее наряду и не слишком бросался в глаза. Ценность его заключалась не столько в материале, сколько в искусной работе, которую, впрочем, мог оценить лишь знаток.

«Вот, значит, как, — не только палец, но и всю руку», — подумала про себя Амариллис Лугоцвет, а вслух произнесла:

— Как это мило, дорогой Альпинокс, как мило с вашей стороны, я всегда буду бесконечно дорожить этой прелестной вещицей.

Лицо Альпинокса, на миг осветясь довольной улыбкой, вдруг вытянулось: ему попался в пироге какой-то предмет, запеченный туда явно случайно. Какая-то мелкая штучка, не больше изюмины, однако на изюм совсем не похожая, — золотая капсула в форме ореха. Альпинокс поднес ее к глазам, чтобы получше рассмотреть.

— Маленький гостинец, — сказала Амариллис Лугоцвет, искусно скрывая свое удовлетворение тем, что ей удалось ошеломить Альпинокса. — На тот случай, если вам захочется очень сладко поспать.

Альпинокс открыл капсулу и хотел было понюхать ее содержимое, но Амариллис Лугоцвет схватила его за руку.

— Осторожно, не то вы заснете на месте.

Он бережно снял ее руку со своей и поднес к губам.

— Глубоко тронут, — сказал он. — Должно быть, это легендарный амариллий. Я сумею сберечь такое сокровище. — С этими словами он спрятал капсулу в левом нагрудном кармане своей черной суконной куртки с зеленой вышивкой и несколько раз любовно погладил.

У Амариллис Лугоцвет вдруг возникло ощущение, что пора бы уже прекратить этот обмен любезностями, — она опасалась, что может возникнуть скользкая ситуация и она будет застигнута врасплох. Она неспешно, мелкими глотками допила свое вино, съела полкуска пирога, а вторую половину незаметно сунула Максу-Фердинанду, который сидел под столом и ждал подачки. Покончив с этим, она без обиняков спросила Альпинокса, не сводившего с нее глаз, не желает ли он показать ей свой замок.

— Если вас это интересует, — сказал он даже с каким-то пренебрежением, — я охотно вам все покажу.

Когда оба они поднимались с мест, он попытался опять осторожно завладеть ее рукой, однако Амариллис Лугоцвет сумела так же осторожно увернуться.

Итак, они покинули малую гостиную, где не только занавеси, но и обивка мебели была из зеленого бархата, отчего создавалось впечатление мшистой пещеры, и через распахнутую двустворчатую дверь вошли в совсем скудно обставленную комнату, одну стену которой образовала скала. Вода родника, бившего из скалы, стекала в бассейн из унтерсбергского мрамора, а у цоколя бассейна росли ослепительно-зеленые, еще не до конца распустившиеся папоротники. Амариллис Лугоцвет едва успела остановить Макса-Фердинанда: движимый естественной потребностью, песик уже поднимал ножку. Возле бассейна стояли каменный стол и каменная скамья; казалось, будто они высечены из той же скалы. Единственной данью удобству была здесь узкая вышитая подушка, но ее пестрый узор уже изрядно поблек.

— Библиотека, — сказал Альпинокс, а когда Амариллис Лугоцвет стала удивленно озираться, словно что-то искала, он с улыбкой раздвинул занавеси из небеленого холста, закрывавшие одну из стен, не образованных скалой, но сливавшихся с нею по цвету.

— Вид книжных корешков отвлекает меня от размышлений, — пояснил Альпинокс, а его гостья тем временем старалась прочесть как можно больше названий, чтобы составить себе представление о характере Альпинокса. В одном ряду стояли «Ицзин» («Книга перемен») и основатели религиозных учений, в другом — философы чужан, правда, вид у этих книг был не слишком зачитанный. Взгляд ее то и дело натыкался на корешки без названий. Она не сомневалась, что под ними скрываются магические книги, и очень хотела бы знать, есть ли среди них те, что известны ей самой.

Альпинокс так поспешно задернул занавес, скрывавший книги, словно боялся, что она узнает слишком много.

— На этой стороне находится еще моя спальня, — сказал он, но комнаты ей не показал, и у нее возникло подозрение, что туда ведет невидимая ей потайная дверь в скале. Они опять прошли через мшисто-зеленую гостиную, а оттуда в зал, только теперь он показался ей гораздо больше. Посередине, между двумя изгибами лестницы, помещался огромный камин, и хотя сейчас в нем тлело всего несколько поленьев, зимой такая громадина наверняка могла обогреть весь замок. Только теперь Амариллис Лугоцвет заметила, что пол устлан сосновыми иголками, спрессованными в такую плотную массу, что ни одна из них не приклеилась к ее подошвам. Факелы были вставлены в укрепленные на стенах железные кольца, и в их свете некоторые древние трофеи выглядели особенно грозно.

— Прежде чем повести вас наверх, — начал Альпинокс, — я хотел бы еще показать вам комнаты по ту сторону камина…