– Не знаю… Все уходят… Уходят… Вместо них приходят другие. Странные люди. Никого не узнать. Все очень изменилось, мама.

Гендаб не понимала сына, не понимала его слова. Женщина совсем опешила.

– Не волнуйся, родной. Все будет хорошо.

Заур отпустил мать и отошел на шаг. В его глазах не было никакого выражения.

– Не будет, мама… Не будет… – Он задумался и неожиданно сказал: – Ладно… Приготовь поесть.

Гендаб обрадовалась. Побежала на кухню, достала из холодильника зелень и мацони. Разрезала хлеб. Открыла трехлитровую банку с земляничным компотом.

– Как в школе? – спросил у сына Гейбат, не отрываясь от экрана.

– Да так. Полкласса не приходит на уроки.

– Почему? – взглянул на Заура Гейбат.

– Не знаю, – пожал плечами Заур. Не приходят, и всё. Говорят, будет резня… Русские ворвутся в город и всех перебьют.

По лицу Гейбата было видно, что он испугался, но пытается не выдать свой страх. – Болтают всякое, а ты веришь, – сказал он неуверенно. – Не может такого быть. Самое большее, что они сделают, – загонят с улиц людей по домам.

Раздался радостный голос Гендаб:

– Гейбат, всё готово. Заур, сынок, смотри, какую вкусную долму для тебя мама приготовила.

***

В эти минуты по различным частям города мчались машины. Из усилителей доносились призывы выйти на улицы, помочь собравшемуся на площадях народу. Часы показывали 22.30, когда одна из таких машин подняла на ноги жителей Ичеришехера.

«Выходите, вы должны выйти, идти на площадь, на помощь! Там танки, убивают людей… Русская империя пытается уничтожить свободный Азербайджан, они не хотят дать нам свободу!».

Гейбат накинул на плечи пиджак и, не обращая внимания на уговоры и упреки жены, вышел на улицу. На улице Малая Крепостная стояли десятки мужчин и женщин. Мужчины курили и о чем-то переговаривались вполголоса, женщины одной рукой держались за правый бок, другой прикрывали рот и покачивали головой. Беззаботные дети бегали вокруг родителей и кричали «Свобода, свобода».

– Что слышно? – спросил Гейбат у соседа Агакерима.

– Идем на площадь. Пошли с нами.

– А что от этого?

– Боишься?

– Перестань.

– Но так и выходит. Народ на улицах, а мы дома будем отсиживаться? Мужчины мы или нет, в конце концов? Танки идут. Пусть видят, что мы ничего не боимся.

– Для них раздавить людей не проблема.

– Не посмеют. Нас? Своих граждан? Почему нас, когда есть армяне?

Гром первого взорвавшегося снаряда послышался где-то совсем далеко. Но, все стоявшие на улице Малой Крепостной моментально подняли головы и посмотрели на небо.

– Кажется, опоздали, – сказал хриплым голосом Агакерим. Гейбат с трудом его расслышал.

– Кажется…

***

Спецподразделения и внутренние войска Советской Армии начали бойню на Бакинских улицах.

Танки, в мгновении ока высыпавшие из Сальянских казарм, раздавили гусеницами проезжающие машины и приступили к кровавому «фейерверку». По некоторым сведениям, введенный в Баку контингент состоял из 60 тысяч солдат, прошедших мощную психологическую подготовку для исполнения «боевого задания». Солдаты, которых горожане называли не иначе как «бородачи», орошали неосвещенные темные улицы столицы человеческой кровью. Содрогнувшиеся от внезапного залпа жители вышли на балконы своих домов. Советский город Баку сотрясался от пуль и снарядов Советской армии. Это было немыслимо.

Танки продвигались по улице Бакиханова. Дороги покрылись трещинами, свистящие пули летели во все стороны. В ту ночь эти пули убивали веру людей в дружбу народов (хотя, по правде говоря, она умерла уже давно). Танки мчались по улицам столицы с молниеносной скоростью, оставляя за собой искалеченные до неузнаваемости тела, раскиданные по сторонам пальто и шапки. Всё движущееся подвергалось обстрелу из Калашникова 5,45 миллиметровыми пулями со смещенным центром тяжести.

От грохота танков, взрыва снарядов закладывало уши. Безоружных людей без намека на жалость давили танками. Многие, не осознавая масштаба трагедии, ложились, садились на землю перед танками, надеясь тем самым предотвратить движение военной техники. Но она лишь набирала скорость и ровняла людей с землей. Не делалось исключений ни для женщин, ни для детей, ни для стариков.

В ту ночь расстреляли, раздавили, уничтожили веру, идеи, надежды невинных людей… Были убиты ученики средних школ, студенты, рабочие, парни, девушки, молодые, пожилые, азербайджанцы, русские, евреи. Военная техника окружила площадь Свободы.

Обезумевшие от ужаса люди метались в ночи, разрезаемой трассирующими пулями. Ненасытная «машина смерти» продолжала поливать улицы теплой красной кровью. Выжить в перекрестном огне было бы чудом. Люди гибли на улицах, в машинах, домах. Каждую минуту число погибших росло с астрономической скоростью.

На баррикадах возле станции метро «11-я Красная Армия» кто-то хотел бросить наполненную бензином бутылку на танк, но попал в друга. Тот сразу же загорелся и душераздирающе закричал от боли. Его жена, перекинув руку мужа себе через плечо, потащила его к метро, к окруженной деревьями аллее. Вдруг она увидела несколько приближающихся к ним танков со стороны Шамахинки по Сумгаитской дороге. Перебежала дорогу. На тротуаре лежало трое раненных. Бросилась к ним. Перевела мужа и двух раненных на ту сторону улицы, к кострам. Третьего переехал танк, и женщина, находящаяся от него на расстоянии вытянутой руки вся оказалась в крови несчастного. В ужасе она побежала обратно, помогла мужу и тем двум сесть в «Жигули». Говорить муж не мог. Он только ошарашено уставился на залитое кровью лицо супруги.

– Халил, не бойся, это не моя кровь…

Молодая пара собиралась перейти дорогу и войти в микрорайон пятиэтажек. Парень остановился в растерянности. От шока он словно врос в землю. Будто бы все вокруг происходило в кошмарном сне. Девушка схватила его за руку и стала отчаянно тормошить: «Танки едут, бежим!». Потом она почему-то посмотрела на небо. Оно было ярким, как во время праздничных салютов. Парень подтолкнул ее. Ноги ее не слушались. Охваченные паникой люди не знали, куда бежать. Парень крепко схватил ее за руку и помчался в сторону микрорайона. Девушка, спешащая за ним на высоких каблуках, больше всего теперь боялась упасть. Они перебежали дорогу, собирались свернуть за угол дома, как вдруг парень выпустил ее руку. «Почему мы остановились?», – обернулась она. У парня подогнулись колени, он упал на бок. Девушка закричала и стала тормошить его за плечи. А он смотрел пустыми глазами. Она упала к нему, обняла… и… тем самым спаслась от засвистевших над головою пуль. Стала звать, звать, звать его, безмолвного. Потащила во двор. Не верила, не верила, что он умер. «Зайдем куда-нибудь, осмотрим его рану. Вызовем скорую…». Она все еще надеялась.