Долго искать не пришлось; нарисованные на стенах стрелки красноречиво указывали направление, ведя, словно за руку. Чего-чего, а заблудиться я уже не боялся.

Преодолев жалкие сто метров, отделявшие от возможного спасения, со скоростью больной черепахи, очутился под лестницей, где в полумраке притаилась малозаметная дверь, ведущая в подвал. Толкнул ее от себя рукой: к счастью она оказалась не запертой, в противном случае, бороться с ней ее уже не оставалось сил, и пришлось бы умирать прямо здесь.

За дверью меня встретила полная темнота — и это была еще одна, достаточно серьезная проблема; впереди могло поджидать все что угодно, начиная с крутой лестницы ведущей вниз и заканчивая неожиданной засадой, устроенной теперешними хозяевами подвала. Сломать себе шею, или опять получить железом по затылку — не входило в мои планы, поэтому я притормозил дальнейшее развитие событий и крепко задумался, где взять свет?

Как бы я не ломал голову — проблема все равно оставалась нерешенной. В кабинетах, что оставались наверху, мне не удалось найти никакого источника огня, не говоря уже о работающих фонариках. Оставался только один вариант — обратиться к системе безопасности.

— Эй, — негромко позвал я. — Ты все еще здесь?

Молчание.

— Эй! — снова позвал я.

На этот раз я услышал отзыв, словно заспанный голос сказал:

— Здесь я. Слушаю.

Ненормальная всё-таки машина, как бы опять не обиделась. Стараясь придать голосу вежливую нотку спросил:

— В здании существует аварийное освещение?

Над ухом раздался ставший уже родным голос:

— Да, но система аварийного электропитания сильно истощена.

— По тебе не скажешь, — вырвалось у меня.

— А при чём тут я? У меня другие источники, — Поучительно парировал собеседник, вновь наводя на мысль, что это: не просто машина, или непростая машина? Я запутался, отбросил ненужное словоблудие прочь, и перешёл к насущному, спросив:

— Разве нельзя использовать твой источник питания?

— Нет. У меня автономное питание. И я чувствую, что мой аккумулятор значительно потерял в ёмкости.

— И столько лет ты функционируешь на одном аккумуляторе? — не мог удержаться, чтобы не спросить.

— Дурацкий вопрос.

Трудно не согласится, тем более что задавать дурацкие вопросы мой исключительный конёк, однако проблему необходимо было решать и как можно быстрее, а помочь мне в этом мог только лишь сумасшедший электронный агрегат, поэтому я постарался его уговорить.

— Мне нужно попасть в бомбоубежище.

— Зачем?

— Только там есть шанс на спасение. Я сильно ослаб от жажды и голода, и не протяну и нескольких дней. — Стал я призывать к чувству сострадания машину. И вдруг обнаружил неожиданный отклик.

— Понимаю, — произнес голос. — Дезактивирую систему запирания дверей. Включаю аварийное освещение…

Где-то в глубинах подвала загудело, затем раздался глухой металлический скрежет, и, я увидел, как в открытом проеме двери загорелась одинокая тусклая лампочка. Впрочем, и ее света хватало для того, чтобы без особых проблем преодолеть отрезок до входа в убежище.

Путь к спасению был открыт.

— Спасибо, — произнес я, обращаясь к полумраку за спиной и, шагнул за порог.

— Arrivederci Roma! — Услышал в ответ.

Странная машина!

Ой, странная!

А в голове заиграла когда-то популярная мелодия — Renato Rascel(я). Привиделась девушка с гитарой, и прозвучали те же, что я слышал раньше благозвучные слова:

— Прощай Рим. Прощай далёкий Рим.

И какая-то старуха в драной пуховой накидке повела меня затенёнными путями прочь. И мелодия ударяла мне в спину как больной октябрьский сквозняк, и нигде не мог я от неё укрыться.

Старуха принуждала.

И я поддался её уговорам.

Я пробирался на свет лампы, словно обезумевший мотылек; спотыкаясь в полумраке, ругаясь, на чем свет стоит, двигаясь к цели.

Но старания были не напрасны — вскоре вожделенная бронированная дверь предстала моему взору. Она была приоткрыта сантиметров на десять и, через эту щель проливался холодный синий свет.

Осторожно отодвинув тяжелую дверь в сторону, (это стоило определённых усилий, что в моём положении означало очень и очень больших усилий), я проник внутрь бомбоубежища.

Здесь все сохранилось в первозданном виде. Я бы даже сказал в прекрасном. Редкая удача для искателя.

Уже на входе меня встретили длинные ряды стеллажей, где рядками были уложены средства индивидуальной защиты в виде противогазов, костюмов радиационной, химической и бактериологической защиты, и многочисленных респираторов, упакованных в выцветшие картонные коробки. Но мне было не до них, и я двинулся дальше на поиски съестных припасов.

Огромные помещения, с рядами длинных деревянных скамеек, на которых по замыслу планировщиков люди должны были пережидать начало конца; бредовая картина апокалиптического будущего, одним из персонажей которой я сам и являлся, внушали трепетный страх. Я как можно быстрее миновал их, и вскоре очутился в заветной комнате, заставленной ящиками различных размеров. В полумраке помещения разглядеть, что на них написано было затруднительно, поэтому, открыв первый попавшийся, достал пакет с непонятным содержимым. Поднеся его ближе к свету, принялся изучать надписи на этикетках, содержащих непонятную для меня информацию. Главное, что я понял — все это съедобно и даже калорийно, (объяснил бы кто, что это значит?)

В следующем ящике, обнаружил знакомые пакеты из непрозрачного полиэтилена с водой. Я взял один убедился, что так оно и есть. Надпись на пакете гласила:

ВОДА ПИТЬЕВАЯ 500 мл.

Я схватил один из них и, сорвав фиксирующие кольцо на дозаторе, принялся жадно вливать в себя долгожданную влагу. Вода, отдающая пластиком и потому совершенно безвкусная, текла по лицу, одежде, бесполезно омывая бетонный пол, но, в тот момент я не обращал внимания на такие пустяки: слишком долгим был путь к наслаждению.

Когда утолил первую жажду, вернулась способность трезво осмысливать происходящее. Аккуратно допив остатки жидкости из пакета, я огляделся.

То были сказочные сокровища Сезама.

Судьба и впрямь подкинула царский подарок: при желании, тут можно было провести всю жизнь, ни в чем не нуждаясь. Но, теперь у меня были другие планы. Хотя, сперва наперво, надо как следует закусить, а уже после строить планы и уж тем более воплощать их в жизнь.

Я сел на ближайшую лавку и обложившись коробками банками и пакетами, принялся основательно набивать брюхо, стараясь не о чём другом не думать. Впрочем, это было как раз нетрудно.

Но как не одурманивает голод, как отупляет жажда, я не мог не заметить что неожиданный и такой своевременный сюрприз, поджидавший меня позапрошлым вечером в бетонном павильоне, своё происхождение имеет, несомненно, из этого бомбоубежища. Кто-то бывает здесь, кто-то всем этим пользуется и этот кто-то по одной ему ведомой причине решил побеспокоиться обо мне. Почему вдруг?

Этот факт настораживал, но в, то, же время внушал определённую надежду, что этот кто-то кем бы он, ни был, не станет нападать исподтишка иначе, зачем было продлять мне жизнь, когда проще было просто пройти мимо и не пачкать своих рук. Факт, заслуживающий внимания.

Вдоволь насытившись, я почувствовал себя намного лучше. Я отяжелел, приятная истома разлилась по всему телу, стало клонить в сон. Откинувшись спиной к стеллажу, уставленному коробками с тушенкой, закрыл глаза и позволил себе расслабиться. Сон был недолгим, но на удивление глубоким. Через полчаса я резко без предисловий распахнул глаза и бодрячком поднялся со скамейки.

Расправив мышцы и похрустев суставами, я совершил совершенно неслыханный поступок, который ещё вчера посчитал бы очевидным признаком сумасшествия и святотатства. Взяв из коробки новый пакет с водой, сделал несколько небольших глотков а, после пристроив его между двумя контейнерами с концентратами, пустил воду тонкой струйкой прямо на бетонный пол.