Это был странный визитер — самоуверенный и жестокий!

Чего он хотел? Заглянуть в чужую постель? Ему что, своей не хватает? Потянуло и в это давно холодное и одинокое ложе…

Девушка, затаясь, растерянно раздумывала, стараясь не встретиться взглядом с неведомым гостем.

Да, есть такая порода людей — любят выискивать в окружающих если и не большие пороки, то хотя бы маленькие слабости. Наслушаются вот такие ухоженные хлыщи своих коллег-приятелей в аристократических клубах, поболтают со скучающими трепливыми соседями по виллам, начитаются в бульварных газетенках светской хроники — лживой, бессовестной, нечистоплотной и просто откровенно грязной — и после этого готовы размазать тебя по стене. Вот, дескать, какие вы на самом деле. А мы — благородные, чистые, непорочные. Ни пятнышка на нас!

Будто их прародители вышли не из садов Эдема, а прилетели из неведомых миров, где и дети то появляются на свет из космической пыли, из-за сквозняков или насморков небожителей.

Тьфу, какие лицемеры. Ханжи!

А вообще-то, если начистоту, у кого из нас не было в жизни и пятнышка, или такого, о чем совестно потом вспоминать, что не скоро забывается, а то и будет преследовать до конца дней? Неверный шаг, нечаянный обман, не свойственный натуре поступок, совершенный вовсе не из холодного расчета или подлости, а по недоразумению, по оплошности, неопытности, глупости, грешной зависти или ревности. А часто и… из-за собственной трусости. Этакого мягкотелого благородства. Да, да — из-за трусости! Из-за вырвавшегося откуда-то из первобытных потемок души малодушия. Сделаешь из добрых побуждений ложный шаг, а потом всю жизнь расхлебывай.

О Господи, неужели и я сама такая? Прости меня, Боже, нет!

Да, клянусь тебе: нет, нет, нет!

У меня все по-другому! Никому ничего плохого не сделала, а хвост сплетен и наветов так и тянется вслед, не отпуская, словно удав, присосавшиеся пиявки, стопалый осьминог. Вот и этот «праведник» готов обвинить во всех смертных грехах, а главное — в самом естественном, первородном. Да, я хочу! Хочу, хочу, хочу… А если бы не хотела… Фригидная? Бездетная? Одинокая? Ну, ладно, только не нервничай, нет за тобой ничего такого, что этому типу хотелось бы посмаковать.

А тот снова за свое:

— Я думал, все знаю о вас из газет, но они не писали о том, что происходит в вашей очаровательной головке. — Мужчина с сарказмом хохотнул. — Вы непревзойденная актриса, этакая современная Магдалина, вавилонская блудница. А может, вы на самом деле на ранг выше — Кле-о-пат-ра!

И понес дальше:

— Вы чудненькая людоедка, амазонка, преследующая мужчин. Настоящая золотоискательница. Что, хочется богатенького мужа?

Наглец наслаждался тембром собственного голоса и красноречием судебного обвинителя:

— Вот скажу два-три слова людям, и ваше имя опять начнут трепать газеты. Вас выведут, охотница за любовниками, на чистую воду. И тогда никто не поверит, что вы невинная Белоснежка! Ваше следующее представление перед публикой будет на страницах бульварной прессы!

О Господи, что делать?

Ложь однажды уже разрушила жизнь, и вот этот тип бередит старые раны, нанося новые. Где же выход из дурацкого, смертельно обидного положения?..

— Так сколько же раз вы пользовались этим прелестным тельцем, чтобы добиться своего? — перебил тревожные размышления обвиняемой жестокий пришелец.

— Вы лжете! — не выдержала наконец девушка. — И для настоящего джентльмена клевета так же непристойна, как и адюльтер! Постыдитесь!

Видно, этот холодный, лощеный аристократишка не из тех, кто привык выслушивать собеседников. Да он из прирожденных словесных дуэлянтов. Вот и его ответ на укор:

— А может, вы ляжете в постель и со мной, маленькая обольстительница? В конце концов — мужчиной больше, мужчиной меньше!

Девушка обомлела и все же сумела взять себя в руки:

— Вам пора выйти из моего дома, сэр! — А про себя воскликнула: Боже, как спасти сестру, натворившую глупостей, и свою собственную честь?!

Грей, мирно дремавший у камина, неожиданно насторожился — поднял голову, навострил уши и напряженно уставился на дверь.

— Мы никого не ждем, — сказала Джейн, внимательно наблюдая за собакой.

Снаружи ветер ревел, словно раненое животное. Этот вой да еще грохот волн, разбивающихся внизу о скалы, заглушали все звуки. В такую погоду, к сожалению обычную для здешних мест в начале лета, не услышишь ни шума подъехавшей машины, ни шагов по гравиевой дорожке, ведущей к дому.

Предупреждающе рявкнув, Грей перебрался поближе к двери.

— Место! — негромко приказала хозяйка и проводила глазами пса, послушно, но неохотно отошедшего в темный закуток. — Там сидеть! Тихо!

И в этот момент раздался стук.

Не раздумывая девушка откинула щеколду и приоткрыла дверь.

На пороге стоял незнакомый высокий мужчина. Увидев его пристальный холодный взгляд, Джейн встревожилась.

— Что вам угодно?

— Джейн Клод? — Голос был низкий, густой и достаточно сильный, чтобы расслышать его в шуме бури.

Молодая особа кивнула, мучительно гадая, кто бы это мог быть и откуда незнакомцу известно ее имя.

— Ну, слава Богу! — заявил гость, однако совсем не радостно. — Я уже несколько часов ищу ваш дом. Запрятались в дыре.

Это прозвучало как обвинение. Хозяйка резко выпрямилась в инстинктивном желании надерзить в ответ, но лишь кротко спросила:

— Чего вы хотите?

— Поговорить, разумеется. Только не на ветру…

С этими словами мужчина толкнул дверь и оказался внутри прежде, чем хозяйка смогла ему помешать. Окинув быстрым, но внимательным взглядом маленькую комнату, служившую одновременно гостиной и столовой, незваный гость повернулся к мисс Клод.

— Признаться, я ожидал иного от женщины вашего сорта.

Какое-то мгновение Джейн пыталась понять намек, скрытый в его словах, но размышлять было некогда.

— Убирайтесь! Как вы посмели ворваться сюда?! Убирайтесь сейчас же! — Она поторопилась перейти в наступление и широко распахнула дверь, всем своим видом показывая, что не намерена церемониться. Где-то глубоко шевелился страх, но женщина пыталась обуздать его, обратив в гнев, поэтому держалась молодцом. — Вы слышите меня? Я прошу вас выйти.

Незнакомец по-хозяйски захлопнул дверь.

— Я слышал, мисс Клод. Но уйду, когда сочту нужным, не раньше.

Джейн внутренне собралась. Для женщины она была неплохого роста — пять футов девять дюймов без каблуков, но понимала, что силами мериться, конечно, глупо.

— Если вы сейчас же не уйдете, я…

— Вы — что?

Его узкие губы скривились в подобие улыбки. Гость внимательно и будто оценивающе изучал сердитое лицо хозяйки. Глаза у незнакомца были темно-серые, холодные, в них Джейн увидела необъяснимое презрение, антипатию, причину которых не могла угадать.

— Так что же вы сделаете? Телефона у вас нет, ближайший дом — где? О, мили три отсюда! Как же вы заставите меня уйти?

Господи, до чего же она ненавидела таких мужчин — холодных, высокомерных забияк, правящих без тени сомнения всем и всеми!

— Вы правы, чего нет того нет. Но есть кое-что поэффективнее…

Произнеся эти слова, Джейн тихо свистнула. Раздалось негромкое постукивание когтей по полу, и рядом с ней встала собака, недвусмысленно приветствуя чужого человека низким рычанием.

Джейн погладила пса по голове и, улыбнувшись, уверенно сказала:

— Это Грей. Зачем мне иная защита? Красавец, не правда ли? Чистокровная немецкая овчарка. Ему три года, прекрасно обучен. Если я дам команду, он тут же вас выставит. — Она помолчала, глядя гостю прямо в лицо. — Может, вы не все поняли? Показать? Улыбнись-ка, Грей. Покажи-ка зубки!

Пес оскалился, огромные белоснежные клыки блеснули при свете масляной лампы. Джейн одобрительно похлопала его по спине и снова посмотрела на гостя, но тот не выказал никаких признаков беспокойства. Большинство людей, видевших Грея впервые, обычно немного нервничали, этот же человек, казалось, даже развеселился.