На наше счастье, основные силы команды находились в матросском кубрике, и мы никому не давали из него высунуться. Большая часть вахтенных матросов, которым было приказано атаковать Жака, были убиты или ранены. Потерпели неудачу наши враги, когда хотели обстрелять Жака из крупнокалиберного пулемета. Он разгадал их замысел. Пулемет стоял на крыше рубки, замаскированный чехлом под компас. Но оттуда мачты мешали вести огонь по баку. Пулемет стали было переносить на крыло мостика. Жак сбил из пушки и пулемет и часть мостика. Мне было и страшно и в то же время радостно от сознания, что я не оставил товарища в беде, что я сражаюсь за правое дело, против фашистов и что мы держим в страхе такую банду головорезов…

И все-таки мы чуть было не сложили головы на баке «Лолиты». Наверное, Розовый Ганс достал гранаты из оружейного погреба. Внезапно они стали рваться на палубе, но, к счастью, перед нашим укрытием. Щит пушки и брашпиль надежно защищали от осколков. Какой-то головорез бросил гранату с грот-мачты. Жак снял гранатометчика автоматной очередью.

У меня не стих еще в ушах гул от взрыва гранаты, как мы покатились по палубе, сбитые резким толчком. Грот-мачта с треском полетела за борт, лопались снасти, что-то трещало, ухало. Когда мы с Жаком поднялись, то увидели, как из кубрика хлынули матросы, сшибая друг друга, топча ногами упавших. Они бросились к шлюпкам. Напрасно капитан, надрываясь, кричал в мегафон и рында призывала занять места по водяной тревоге.

«Лолита» медленно уходила кормой под воду…

…Две шлюпки, набитые до отказа, отходили от борта.

По какой-то случайности на корме при взрыве мины уцелел баркас и на него шла посадка. Двое с автоматами сдерживали напор обезумевшей команды. К ним яростно пробивался Розовый Ганс. Несколько раз его отбрасывали назад, сбивали с ног, топтали, он вскакивал, врезался в ревущую толпу, нанося удары вымбовкой по головам матросов. Наконец ему удалось пробиться к автоматчикам, и те пихнули его в баркас.

Яростная ругань и драка за места шла в третьей шлюпке, четвертую шлюпку раздавила в щепки упавшая фок-мачта…

— Стреляй в них! — закричал я Жаку. — Стреляй из пушки, — и навел свой автомат. Жак пригнул его дулом к палубе.

— Нельзя. Если мы разобьем шлюпки, они убьют нас. Нам тогда не выбраться. Пусть только отплывут! Матросов стрелять не надо, многие из них попали сюда не по своей вине. Надо в баркас! В баркас, там главари…

Из камбуза показался кок и, озираясь по сторонам, сначала шел медленно, а потом побежал к нам.

— Тебе все живой! — радостно закричал он, увидав нас с Жаком. — Как хорошо, что живой! Я думал, все помирай. — Присев возле нас, он сказал: -

Нам не надо поспешать. Они могут нас стрелять. Когда уедут, тогда мы поедем. Я уже один раз погибал. Я знаю…

Я увидел третье превращение кока за день. Перед нами стоял совершенно другой человек, как хороший актер, снявший грим. Его плутовское лицо стало тверже, решительней. Он был совершенно спокоен, как может быть спокоен очень храбрый человек в таких обстоятельствах. Он всячески старался нас ободрить, переходя с пиратского жаргона на русский язык.

— Зачем бояться? Если дело худо — все равно,- он выразительно развел руками, — будут неприятности.

Между тем, прицелившись, Жак выстрелил из пушки по баркасу, на котором уходили Симада-сан, офицеры, Ласковый Питер и кое-кто из их подручных.

Промах.

Я подал Жаку снаряд, он зарядил пушку, но в это время баркас скрылся от нас, зайдя за корму «Лолиты».

— Нет, они не уйдут, не уйдут! — повторял Жак, не отходя от прицела. — Они вспомнят еще У Сина, когда будут барахтаться среди акул.

Стаи этих прожорливых тварей носились вокруг тонущей шхуны.

Ветер медленно разворачивал тонущий корабль. Прошло несколько минут, и мы увидели баркас, удиравший от нас под всеми парусами.

Жак приник к прицелу.

Выстрел! Перелет.

Разрыв второго снаряда закрыл баркас водяным столбом, это был недолет.

Жак попал в баркас только шестым выстрелом.

Ваня сказал печально:

— Это настоящая война. Иво все пропади. Это хорошо. Такой люди надо пропади. Но нам не надо пропади. Надо делать, что плавает, как иво…

— Плот! — подсказал я.

— Вот, вот. Надо очень скоро делать.

Шлюпки медленно уходили от нас, взяв курс на юго-восток. Мы втроем смотрели им вслед. И странное дело, корабль тонул, может быть, нас ожидала страшная участь, но ни у меня, ни у моих старших товарищей — я видел это по их лицам — не было страха. Мы испытывали радость победы, и все невзгоды, ожидающие нас впереди, казались пустяками после всего пережитого.

— Как я боялся, что мина не взорвется… — Жак хотел еще что-то добавить, но кок накинулся на нас, требуя немедленно начать постройку плота.

Мешкать было опасно. «Лолита» низко осела, задрав нос, и застыла в таком положении. Вздрагивая и потрескивая, она боролась с водой, разрывавшей переборки. Никто не мог сказать, на сколько времени еще хватит у нее сил продержаться на поверхности.

Кок выбросил из дверей камбуза топор, пилу и нож, похожий на самурайский меч. Мы с Жаком стали снимать лючины — толстые доски, которыми закрывают трюмы, и бросать их в воду между мачтой и бортом «Лолиты». Ваня стаскивал в кучу матрацы, набитые пробковой крошкой, спасательные пояса, концы манильского троса.

Кок опустил нам в мешке из-под сухарей автомат и с десяток магазинов к нему.

Жак с моей помощью укладывал доски одним концом на мачту, другим — на рею и прикручивал манильским тросом. Работал он удивительно ловко и споро. Когда мы закончили работу, кок стал бросать на плот матрацы, спасательные пояса, весла, шесты, брезент, ящики, банки и коробки с продуктами. Наконец перебрался сюда и сам, едва дышавший от усталости и волнения.

В чреве корабля что-то треснуло. Мы втроем отрубили канаты, связывавшие наше суденышко с мачтой, и стали отталкиваться от борта веслами и шестом. Наш грузный плот еле двигался. К счастью, помог ветер, и мы успели уже отойти на безопасное расстояние, когда нос «Лолиты» скрылся под водой.

Чуть посвистывал пассат, еще больше подчеркивая траурную тишину, стоявшую над океаном.

Несколько часов ушло у нас на оборудование и оснащение нашего суденышка. Чтобы плот был более мореходным, Жак предложил обрубить концы мачт, утяжелявшие его. Мы это и сделали, а обрубки подвели под плот и надежно закрепили. Теперь нам был не страшен свежий ветер или даже небольшой шторм, а главное, можно было поставить парус. Мачту мы соорудили из бамбуковых шестов, а парус из брезента. За плотом потянулся след, как за настоящим кораблем.

— Не меньше трех узлов! — воскликнул Жак. — Семьдесят две мили в сутки!

Теперь у нас появились шансы встретить корабль или пристать к одному из коралловых островов.

Ваня нес первую вахту, стоя возле мачты. Мы с Жаком сидели на пробковых матрацах. Жак говорил:

— Правда и мужество победили! Как хорошо, что мы встретились! Теперь у них на два корабля меньше.

Я с удивлением спросил:

— Разве ваш товарищ действительно утопил «Орион»?

Жак кивнул:

— Да, он проложил курс на рифы, когда ничто не предвещало шторма. Обычно в эти месяцы стоит хорошая погода. У Син рассчитывал, что вся команда спасется на шлюпках. Шторм налетел внезапно, когда вы были со всех сторон окружены рифами. Выхода не было. Война! Мы ведем беспощадную войну, как русские партизаны…

— Кто вы?

— Патриоты! Мы боремся за независимость своей родины, против фашистов и захватчиков — немецких, японских, английских и всяких других.

— Разве Симада-сан и Ласковый Питер захватчики? Они просто бандиты, разбойники!

Он покачал головой.