Да, Бокий был очень самостоятельный и информированный человек, хотя он и не занимался тем, чем занималась иноразведка. К работе других отделов ОГПУ он относился с пренебрежением и называл их сотрудников, липачами»»[62].
Но были в структуре подразделения, информация о которых считалась особо секретной, и лишь узкий круг людей был посвящен в эти тайны. Здесь имелись должности экспертов и переводчиков. Их численность колебалась, но также не превышала ста человек. Половину составляли криптоаналитики и филологи, большей частью бывшие сотрудники Департамента полиции Российской империи. Во вторую группу засекреченных входили ученые самых разных специальностей. Все они формально находились в подчинении Е. Е. Гопиуса, заведующего лабораторией Спецотдела, именовавшейся 7-м отделением. По своему статусу этот сотрудник являлся заместителем Бокия по научной работе. Это было самое элитарное подразделение из всех советских спецслужб. Здесь концентрировался интеллект. Круг вопросов, изучавшихся подразделениями, работавшими на лабораторию, был необычайно широк: от изобретений всевозможных приспособлений, связанных с радиошпионажем, до исследования солнечной активности, земного магнетизма и проведения различных научных экспедиций. Здесь изучали все, имевшее оттенок таинственности. Все — от НЛО до «снежного человека»…
В середине 20-х годов сотрудник ОГПУ, нелегал Николай Валеро-Грачев получил одно из самых экзотических заданий в истории спецслужб — собрать материалы о «снежном человеке» и попытаться его поймать. В это время секретный агент находился в горах Центрального Тибета. Под видом ламы Валеро-Грачев кочевал со странствующими монахами из секты шид-жетба между монастырями Биндо и Сэра. В этих обителях знали о существовании ми-ге, как здесь называли «снежного человека». Монахи утверждали, что при встрече он дико воет, но на людей не нападает. Один знахарь сообщил Валеро-Грачеву об использовании жира и желчи существа в тибетской медицине.
«Тут описывали дикого человека как существо темно-коричневого цвета, сутуловатое, питающееся насекомыми, птицами и корнями растений. Говорили, что он забирается высоко в горы, что он очень силен, хотя ростом примерно со среднего человека. Встречались и очевидцы, которые находили и трупы ми-ге, утонувших в горных реках. Нельзя сказать, чтобы ми-ге встречались в Тибете на каждом шагу. Тем не менее почти всякий монах сталкивался в течение жизни с ними хоть один-два раза. Обычно такие встречи происходили в моменты, когда лама сидел тихо, без движений, углубившись в молитву», — сообщал Валеро-Грачев.
Вернувшись в СССР, агент привез несколько старых скальпов ми-ге и описание своих наблюдений животного-человека. В своих сообщениях он рассказывал, что хотя его желание доставить в один из тибетских монастырей специальную металлическую клетку и вызвало интерес лам, однако вскоре их пыл к этому предприятию охладел. Доклад и материалы Валеро-Грачева канули в недрах Спецотдела.
Но экстравагантный агент был в тесных отношениях с Александром Васильевичем Барченко и хранил его телефон в своей записной книжке.
Карл Маркс называл человеческий мозг самой неприступной крепостью на Земле. Взять эту твердыню— такую задачу ставил перед собой Глеб Бокий, применив для этого ум и знания Барченко. Начальник Спецотдела видел мир как огромную информационную систему, из которой он посредством манипуляций с человеческой психикой будет черпать самую тайную и интимную информацию. Цель, ставившаяся перед организованным научным центром, имела прикладное значение— научиться телепатически читать мысли противника на расстоянии, уметь «снимать» информацию с мозга посредством взгляда. Бокия покорила идея Барченко о мозге как абсолютном подобии радиоаппарата, который бывает и приемником и источником информации. Именно на таком свойстве, как утверждал ученый, основаны внушение, гипноз, телепатия, коллективное внушение, коллективные галлюцинации— слуховые, зрительные, осязательные. Такой особенностью мозга уже тысячелетия пользуются маги, медиумы, а сегодня и спириты. А поскольку факт существования телепатических лучей доказан, должны быть проведены серьезные лабораторные изучения их свойств. Перспективы, которые рисовал ученый начальнику Спецотдела, были Бокию прекрасно ясны.
Секретная нейроэнергетическая лаборатория Барченко вскоре разместилась в одном из корпусов Московского энергетического института. Каждый день у подъезда научного центра останавливался лакированный лимузин марки «Паккард», привозивший и увозивший сотрудника научно-технического отделения Всесоюзного Совета Народного Хозяйства. Во главе ВСНХ стоял все тот же всесильный Феликс Эдмундович Дзержинский. Александр Барченко официально занимался исследованиями гелиодинамики и лекарственными растениями. Автомобиль обслуживал его по личному распоряжению Бокия. Иногда «Паккард» появлялся здесь вне графика, и ученый уезжал для специальных консультаций на Лубянку. Барченко был одет в кожаную одежду, и многие сотрудники института считали его высоким чином в ОГПУ Круг научных вопросов, связанных конкретно с деятельностью Барченко и интересовавших шефа Спецотдела Бокия, постепенно расширялся и уже касался не только возможности применения гипноза для получения секретных сведений, но и информации о структуре и идеологии различных мистических организаций.
Существование нейроэнергетической лаборатории было одним из главных государственных секретов. Основные научные интересы исследователя были сосредоточены в области изучения биоэлектрических явлений в жизни клетки, работы мозга и живого организма в целом. Свои лабораторные опыты Барченко совмещал с должностью эксперта Бокия по психологии и парапсихологии. В частности, им разрабатывалась методика выявления лиц, склонных к криптографической работе и к расшифровке кодов. Ученый выступал консультантом при обследовании всевозможных знахарей, шаманов, медиумов и гипнотизеров, которых в конце 20-х годов активно использовал в своей работе Спецотдел.
Исследования и методика Барченко применялись и в особенно сложных случаях дешифровки вражеских сообщений— в таких ситуациях даже проводились групповые сеансы связи с ноосферой. В конце 20-х годов в рамках научных программ Спецотдела и опытов, проводившихся Барченко, из Горно-Алтайского краеведческого музея были изъяты отдельные предметы шаманского ритуала по «Особому списку ОГПУ». Изъятие проводилось целенаправленно и не затрагивало всю коллекцию магических предметов.
Да, в декабре 1924 года, когда Барченко приезжал в Москву для доклада о своем открытии на коллегии ОГПУ, он произвел на начальника Спецотдела сильное впечатление. Человек умный и обаятельный, Бокий пребывал несколько месяцев в состоянии депрессии и подавленности. Он был прекрасно осведомлен о положении дел в стране и знал, что каждый день без остановки работает человеческая мясорубка ОГПУ. Если во время гражданской войны Глеб Иванович оправдывал необходимость репрессий по отношению к представителям бывшего «правящего класса» и шел во главе Красного террора, то несколько лет спустя его стали одолевать сомнения.
И когда зимой 1924 года, после доклада на коллегии, Барченко и Бокий разговорились, ученый сказал фразу, изменившую жизнь обоих собеседников: «…контакт с Шамбалой способен вывести человечество из кровавого тупика безумия, той ожесточенной борьбы, в которой оно безнадежно тонет». Еще больше ученый удивил начальника Спецотдела, когда сообщил, что ему было известно о дружбе Глеба Ивановича с доктором Мокиевским, до революции возглавлявшим отдел философии журнала «Русское богатство». Мокиевский, так же как и Барченко, принадлежал к петербургским розенкрейцерам и знал весь круг увлекающейся мистикой молодежи, в который входил и Глеб. Ведь это доктор внес денежный залог в полицию, когда. Бокий однажды угодил в тюрьму.
Несколько дней спустя на конспиративной квартире, указанной Бокием, в обстановке строгой секретности собрались люди, близкие Глебу Бокию — Москвин, Кострикин, Стомоняков, для того чтобы создать московский центр «Единого Трудового Братства». Сходка началась с выступления Барченко. Он был взволнован, и это волнение передалось присутствовавшим. Вспоминая начало революции, Александр Васильевич сказал: «…по мере поступательного движения революции, возникали картины крушения всех общечеловеческих ценностей, картины ожесточенного физического истребления людей. Передо мной возникали вопросы — как, почему, в силу чего обездоленные труженики превратились в зверино-ревущую толпу, массами уничтожающую работников мысли, проводников общечеловеческих идеалов, как изменить острую вражду между простонародьем и работниками мысли? Как разрешить все эти противоречия? Признание диктатуры пролетариата не отвечало моему мировоззрению».
62
Информация Льва Разгона.